А Крапивина, молодец, держится! Глядя на неё, ни за что не догадаешься, какие у человека проблемы. Я Люсю в беде, конечно, не оставлю.
Насчёт дяди Вани ещё подумаю. С Пашей тоже как-нибудь разберусь. Ну, не умею я равнодушной оставаться к неприятностям других людей!
А что, если мне с моими-то явными способностями в правозащитники податься? Ведь сколько людей в мире в помощи нуждаются! Зато я — девушка грамотная, с гуманитарным образованием. Думаю, с такой работой легко справлюсь.
Тем паче, правозащитники сейчас востребованы. И это гораздо интереснее моей работы в музее. От мыслей на любопытную тему меня отвлёк голос дяди Вани:
— Ну, что, товарищ грабитель, очухался?
Я быстро приподнялась со стула. Мой мозг как обычно заработал со скоростью самого лучшего компьютера.
Вчера вечером было собрание, на котором нас четверых оставили охранять на ночь музей из-за того, что какой-то недоумок перекусил плоскогубцами провод сигнализации во втором зале.
Тамару Ивановну, ввиду её возраста, домой с миром отправили. Помню, она ещё очень сильно обрадовалась, хоть и много раз за свою несолидарность извинялась.
А мы, убедившись, что всё в порядке, решили в узком кругу Новый год немного отметить в преддверии завтрашнего праздничного вечера.
Пили, ели, плясали, а потом с устатку спать отправились. Все эти любопытные моменты за доли секунды пронеслись в моей памяти.
Я мысленно восхитилась, как быстро всё по полочкам разложила. Есть порох в пороховницах! А ещё за наших ребят обрадовалась. Из дома-то, выходит, никого не выгоняли! И у Люси Крапивиной, очевидно, всё в порядке.
Но вдруг над моей головой раздался какой-то странный стон.
— Ой, мамочки!
— Люся, голубушка, что с тобой? — почему-то обеспокоился дядя Ваня.
Крапивина стояла за моей спиной с вытаращенными глазами и обеими руками за свою правую щеку держалась. А под левым глазом у Люси огромный фингал спелым яблочком наливался.
— Это же в каких передрягах-то бедняжка побывала, пока мы все мирно спали? — посочувствовала я мысленно подруге.
А Крапивина вдруг сказала:
— Ты чего бодаешься, Ась? Я ведь тебе помочь хотела!
В руках Крапивиной держала парик. Помню, несколько лет тому назад я лично приводила его в порядок, и потом ещё красивую легенду для него сочиняла.
Боюсь, если б об этом вдруг узнала актриса Мария Савина, то в гробу, наверное, перевернулась бы.
Но куда, скажите, деваться? Ещё со времён Древнего Рима народ упорно требует "Хлеба и зрелищ". А предназначение любого искусства — это служение народу…
Хотя парик, откровенно говоря, просто дурацкий. Я б не стала его одевать даже для роли Бабы-Яги, если б нечаянно понадобилось. Но интересно, как он в руках Люси Крапивиной оказался, если его место в витрине с театральным реквизитом? Или она примерить его захотела? Однако, вкусы!
— Не ожидала я от тебя такого, Ась!
Похоже, Крапивину всерьёз нынче заклинило. Чего она ко мне ни с того ни с сего пристала? Но тут неожиданно Люсю поддержал дядя Ваня.
— Тебе бы, Ась, между прочим, извиниться не помешало бы. Люся-то как-никак для тебя старалась. А ты вместо благодарности её головой боднула. Как же она в таком виде на корпоративе завтра покажется? Что народ о профкоме подумает?
При этих словах Крапивина тихо заскулила. Видимо, обрадовалась поддержке. И хоть, между нами говоря, из дяди Вани поддержка так себе, но всё же лучше, чем если бы её не было вообще. А я искренне изумилась:
— Вы, что, ребята?! Да я к Люсе со вчерашнего вечера не приближалась!
— Ты меня головой только что ударила, когда со стула резко встала, — возразила обиженным тоном Люся. — А я в это время парик с тебя снимала. Вот и помогай после этого людям!
Я прикоснулась к голове. Вместо пакли вновь ощутила свои родные волосы. Ой, как здорово! Но потом взглянула в лицо Люси, и мне стало немного неудобно.
— Что, больно? — посочувствовала я своей доброй сослуживице и подруге.
— А ты как думаешь?
— Но я же не специально, Люсь.
— Вот только этого ещё не хватало!
Да, выглядела Крапивина сейчас не совсем презентабельно. А, если честно, то с распухшей щекой и фингалом она на бомжиху сильно смахивала. Но я ей этого, конечно же, не сказала.
К счастью, я уже отошла, и поэтому заметила, что в этом очень деликатном деле имеются некоторые несоответствия. Однако врождённое чувство справедливости не позволило мне промолчать.
— Я свою вину, конечно, Люсь, признаю, и извиняюсь за неверное движение. Но одного не пойму. Как всего лишь одним ударом головы я сумела тебе попасть и в правую щеку, и в левый глаз? Разве так бывает?
— По поводу синяка у меня нет к тебе никаких претензий, Ась. По-видимому, я во сне о спинку стула лицом ударилась. Может, хотела повернуться, — не совсем уверенно произнесла Люся. — Хорошо, хоть глаза не лишилась!
Я согласно закивала головой, и тотчас отвела свой взгляд в сторону. Вспомнила!
И чем мне, спрашивается, помешали Люсины ноги? Она же меня не лягала, хотя тоже могла бы. Однако признаваться в своей вине я не стала. Ну, зачем человека лишний раз расстраивать? Тем более, это уже всё равно ничего не изменит.
Пусть лучше Люся продолжает радоваться, что чуть не лишилась глаза. Такой новогодний подарок от Деда Мороза. В любой ситуации нужно уметь находить хорошее, так нас учили на занятиях по психологии.
Если внук оказался вдруг…
— Ну что, товарищ грабитель, ты долго тут собираешься ещё валяться? Наверное, хочешь надавить на жалость? — опять раздался голос дяди Вани.
— Вставай, Андрюха! — теперь в разговор вступил Паша. — И рассказывай, как ты в нашем музее оказался?
Я посмотрела на парня, которого давеча застала во втором зале за непонятным мне занятием, да только лица его в тот момент не разглядела, поскольку он сразу потерял сознание, и удивлённо сказала:
— Ты что, Паш, знаешь внука Матвиенко?
— А Матвиенко — это кто? — в глазах сисадмина читалось искреннее удивление.
— Бывший губернатор Питера и нынешняя председатель Совета Федерации, — с некоторой ехидцей в голосе сказала Крапивина, очень гордившаяся тем, что она никогда не пропускает телевизионные новости и знает в лицо всех чиновников.
— А какое она имеет отношение к Андрюхе? — растерялся Паша, и добавил: Это мой однокурсник, мы вместе учились в институте.
— Потому что Валентина Ивановна Матвиенко — бабушка твоего институтского товарища, Паша! — с некоторым превосходством в голосе произнесла уже я.
Конечно, в отличие от Люси Крапивиной, я не каждый день смотрю новости по телевизору, поскольку у меня других дел хватает, знаете ли. Но зато мне известно то, что не знает даже однокурсник внука Валентины Ивановны.
Какой, однако, скромный парень! Очень хорошо его родители и бабушка воспитали! Вот только одно мне непонятно: как он в музее среди ночи оказался?
Наверное, ему дали запасные ключи в городском отделе культуры, чтобы парень смог без проблем подготовиться к сдаче зимней сессии. Вот гаврики! Ведь о таких вещах предупреждать вообще-то надо.
Однако Паша при этих словах почему-то рассмеялся. А его товарищ, которому дядя Ваня помог с пола подняться, залился краской. Редкостный, что ни говори, экземпляр. Ну, прямо-таки динозавр! В наше время девушки краснеть не умеют, а тут парень смущается по поводу и без.
А Паша неожиданно сказал:
— Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, Ася. Андрюха из наших. Так что всё будет в порядке.
— Не поняла? — я нахмурилась. Не люблю, знаете ли, когда чувствую себя не очень умной. А в восточной дипломатии, которую тут развёл Паша, без бутылки явно не разберёшься. Но мы вчера всё выпили.
— Я говорю, всё останется между нами, — заулыбался Паша.
— Да?.. — мне стало понятно, что теперь без французского здесь не обойтись. Но пока я думала, какую фразу поприличнее мне выдать, в наш разговор вступил ботаник.
