она писала тогда? Я усмехаюсь, заглядывая внутрь первого дневника. Срок давности давно истек.
Она начала писать в нем, когда ей было одиннадцать лет, и закончила в двенадцать. Второй дневник охватывает год, когда ей исполнилось тринадцать лет. В нем есть фотографии – от мамы ей достался старый полароид. Я улыбаюсь, когда вижу наши лица.
Закрываю тетради и смотрю на кровать. Любопытствуя, я приподнимаю матрас. Ей было четырнадцать, когда мы уехали. Значит, не хватает еще одного блокнота. Бинго! Я чувствую себя Индианой Джонсом-младшим.
На несколько мгновений я с радостью возвращаюсь в то беззаботное время, прежде чем кое-что замечаю: под кроватью не только блокнот. Я нахожу несколько книг, одна из которых привлекает мое внимание.
* * *
– Ты видела мою книгу, Эмелин?
Я искала везде, но так и не смогла найти. Однако твердая обложка и золотой заголовок не могут остаться незамеченными.
– Неа, не видела.
– Я оставила ее на столе, – настаивала я, уже представляя, как поставлю ее на виду, чтобы больше не терять.
– Уверена?
– Ну же, перестань дурачиться и верни книгу! Я хочу потом показать ее Брису! Что же мне делать, если я не найду ее?
– Почему бы тебе не остаться со мной? Могли бы съесть мороженое, давненько мы не проводили время вместе.
Я вздыхаю. Мне неприятно, что эта книга потерялась, но я хочу чего-нибудь сладкого.
– Хорошо, позже поищу еще раз.
* * *
Я нашла эту книгу в библиотеке в соседнем городе. Отец брал меня туда в исключительных случаях, и я нашла новое издание романа, который мы с Брисом любили. Я так отчаянно боялась не найти томик. Потому что нашему отцу пришлось бы заплатить штраф за потерю, но самое главное, потому что я не смогла поделиться книгой со своим другом. Мне, наверное, было пятнадцать лет, и Эмелин поклялась, что не брала книгу. Неудивительно. Она любила так подшучивать надо мной, а потом задыхалась от смеха и во всем признавалась. Теперь это не имеет значения.
Я откладываю книгу и смотрю на последнюю тетрадь. Другие фотографии бросаются в глаза. На большинстве из них мы подростки. На одном из фото она позирует со смеющимся Рафом. Я беру снимок в руки. Теперь, когда я знакома со взрослым Рафом, то понимаю, что у него все тот же озорной взгляд. То же лицо, но более точеное, менее круглое, с глазами настолько взрослыми, что вызывают тревогу.
– Вижу, ты нашла дневники.
Я подпрыгиваю, поворачиваясь к двери. Раф стоит, гордо выпрямившись, с улыбкой скрестив руки на груди. И снова меня завораживает мощь его мускулов, которые заметны под летней одеждой. Один из последних его образов, сохранившихся в моей памяти, это образ подростка, набившего рот ванильным мороженым перед телевизором и смотрящего аниме.
– Я начинаю понимать, почему моя сестра была влюблена в тебя, хотя ты был младше ее.
– Влюблена? – удивляется он, входя в комнату. – Она никогда не была влюблена в меня, Вик. Мы вели себя как брат и сестра, постоянно препирались.
– Я не думаю, что она так воспринимала ваши отношения. Она была взволнована, когда сказала мне, что ей удалось поцеловать тебя.
Раф качает головой.
– Она просто невероятна… Она обманула тебя. Я бы никогда не позволил ей поцеловать себя и никогда бы не пошел с ней на свидание.
– Почему?
Раф выдерживает паузу, прежде чем ответить.
– Потому что не с ней я хотел быть, – признается он, не отводя от меня глаз. – Я не собирался встречаться с одной девушкой, когда хотел другую…
– Ты думал так в тринадцать лет?
– Уже с восьми лет я знал, чего хочу.
Его взгляд однозначен. Он говорит обо мне. Невысказанные слова «я знал, что хочу тебя» повисают между нами. Он уже открывает рот, чтобы произнести их. Я даже не сомневаюсь в этом.
– Давай продолжим уборку. – Я не даю ему договорить.
Я торопливо встаю с кровати и складываю вещи Эмелин в коробку. Мне нужно вернуть ей эти ежедневники, может, она будет рада. Я надеюсь, что это так, потому что видеть ее улыбку – одна из моих самых любимых вещей на свете. Это настолько редкое явление, что я каждый раз его смакую.
А Раф странно молчит за моей спиной. Оглянувшись через плечо, я вижу, что он смотрит на кровать, потом на меня. Мой взгляд падает на его запястье и флуоресцентный браслет.
– Кажется, я видела тебя вчера на озере, – бросаю я непринужденно.
– Я постоянно там бываю.
– Я видела тебя. С той девушкой, к которой приставали. Ты заступился за нее.
Раф пожимает плечами.
– Она мой друг. А они приставали к ней.
– Друг или нет, но здорово, что ты так поступил.
– Каждый должен поступать так же, когда сталкивается с мудаками…
Я киваю, мой взгляд затуманивается.
– Если бы рядом с моей сестрой был такой парень, как ты, ничего бы не случилось…
– Может быть.
Что за раздраженный вид у него?
– Ты так изменился… – шепчу я больше для себя, чем для него.
– И это плохо? – обороняясь, спрашивает он.
– Я надеялась встретить маленького мальчика, который часто приставал ко мне…
– Хочешь, чтобы я приставал к тебе? Это можно устроить.
Не дав мне времени на то, чтобы я сообразила, Раф делает один шаг ко мне.
– Раф… Что ты делаешь?
– Некоторые вещи никогда не меняются.
Сколько бы времени ни прошло…
Когда он подносит руку к моему лицу, нас прерывает голос в коридоре.
– У вас все в порядке?
Вик
Я подпрыгиваю во второй раз. Братья Луазон доведут меня до сердечного приступа! Я инстинктивно отхожу от Рафа как можно дальше.
– Да… – Младший брат не сдается. – Пойду в комнату Нану, хочу закончить уборку перед тренировкой. У меня еще есть дела.
– А потом ты поедешь… – уточняет Брис.
– Да, мне нужно к Энзо и Робину.
– Вы встречаетесь каждые выходные?
Брис хочет быть ироничным, но его брат, похоже, не воспринимает его юмор.
– Хм…
Это единственный звук, который вырывается из его рта, когда он переступает порог. Брис поворачивается ко мне.
– Если что-то не изменилось, так это его характер!
– Не помню, чтобы он был таким…
Уверенным? Провоцирующим? Непримиримым?
– Упрямым и обидчивым? О, уверяю тебя. Даже в детстве он мог быть очень раздражительным. Мама слишком многое спускала ему с рук. В любом случае я здесь, чтобы помочь тебе.
Остаток дня пролетает с бешеной скоростью. Брис много помогает мне, потому что больше не сможет прийти из-за поездки. Раф
