она. — У Мишеньки опять давление подскочило. Сто сорок на сто десять… Я уже не знаю, какие препараты давать.
- Это гиподинамия, - игнорируя мать, улыбаюсь задерганному ребенку. — Нужно больше гулять на свежем воздухе. В футбол погонять с ребятами.
- Тоже скажете! — перебивает меня Мишина мама. - Какой футбол? Это очень травматичный спорт!
- Тогда просто гулять, - разъясняю я. — В секции какие-то запишитесь. Ну я не знаю.
- Не знает она, - всплескивает руками Васильева. — Вот чему вас только учат в ваших институтах?
На полном белом лице появляются красные пятна. А сама мадам с усердием обмахивается платочком. Вытирает потный лоб и роняет снисходительно.
— От школы хоть освободите. А там мы сами специалистов найдем.
- Не возражаю, - улыбаюсь стоически. А самой хочется размазать дурную мамашу по стене. Ну что за идиотка клиническая? Загубит здорового ребенка.
- Она 6 его еще в вату завернула, - недовольно цедит Галочка и снова сверлит меня взглядом. — Я что-то ничего не пойму, Николь Николаевна
-Ты о чем? — вскидываюсь спокойно.
- Такой мужик роскошный… Почему вы с ним не живете? Он гораздо лучше Филиппа.
«Вот какое твое дело?» - так и хочется закричать в голос.
Красота еще никому счастья не принесла. И хоть Сарматов умеет пользоваться внешними данными и на всю катушку включать обаяние, но на искреннюю любовь он не способен. Есть привязанность семье, верность долгу. Честность и справедливость. Все что угодно! Но только не любовь. Сарматов не умеет чувствовать. Просчитывать, анализировать результат, действовать на опережение - в этом Марку нет равных.
А вот любить.
«Когда выдавали горячие сердца, Сарматов стоял в очереди за расширенной системой памяти и встроенном в мозг калькулятором», - усмехаюсь я.
Но он никогда не заговаривал со мной о любви. Всегда держался очень вежливо.
Рассказывал что-то интересное. Развлекал. Это я, дура малолетняя напридумывала себе любовь и идеального мужа. Приняла обычную культуру поведения за чувства, которых отродясь не было. Это мне казалось, если люди женятся, то любовь должна быть априори. Я с детства знала, что Марк принадлежит мне. Вот только он решил иначе. Жаль, меня до свадьбы не предупредил. Может, я бы пережила разрыв легче. А так. Выставил полной дурой.
Машинально трогаю висок. Сарматов ткнулся в него мимоходом. А у меня до сих пор мурашки, стоит вспомнить.
«Нет! Нельзя поддаваться», - решительно приказываю самой себе и тянусь к следующей истории болезни.
- Кто такие Мережкины? Я что-то не помню.
- Да я не знаю, - пожимает плечами Галина и нехотя плывет к двери. Снова зычно объявляет. — Заходите!
И в кабинет вваливается целая семья. Мама, папа и маленький карапуз лет трех.
- Мы недавно к вам в город переехали, - тараторит молодая мама. Почти моя ровесница.
— Вот встали на учет и зашли познакомиться.
- Очень приятно, - киваю я.
Мама подает мне документы, а отец аккуратно раздевает малыша. В каждом движении чувствуется любовь и нежность.
Мне бы так!
«Если 6 я вышла замуж по-настоящему, сейчас бы и у меня был бы такой сын. Или дочка», - вздыхаю я, прикусывая губу.
Марк, сволочь! Ни себе, ни людям! Будет потом прикрываться высокими словами, объяснять, как он сохранил родительский бизнес. Приумножил наши капиталы и вывел компанию в лидеры области.
А какую я заплатила цену? Кто-нибудь сможет посчитать?
Пересев на кушетку, грею в ладони фонендоскоп и улыбаюсь ребенку и его родителям.
Красивая семья. Наверняка не богатая. Но любят друг друга и это чувствуется.
А деньги. Много ли надо для нормальной жизни. И может быть лучше плескаться в пруду или в речке с любимым человеком, чем в одиночестве загорать на Мальдивах?
Но мой дорогой муж точно ездил туда не один!
«Погоди, - останавливаю себя, стараясь сосредоточиться на ударах маленького сердечка. - Джо обещал помочь с разводом. А это не баран начихал».
-Все в порядке, -киваю родителям.
Возвращаюсь к столу и кошусь на экран телефона. Джо ответил или нет? обычно он не молчит так долго.
Но мои эсэмэски так и остаются не прочитанными. Занят наш Георгий Алексеевич. А
Может случилось что-то?
От дурных предчувствий холодеет внутри. Но я гоню панику прочь. Если надо, позвонят.
Нельзя позволять страху управлять собой.
- Следующих звать? — спрашивает Галина. — Или чаю попьем?
- Погоди, - в ужасе смотрю на пиликающий сотовый.
Бабушка! Она никогда не звонит мне во время приема. Точно какая-то беда стряслась.
Вот только с кем?
Марк? Есения? Джо?
И усмехаюсь печально. Сперва я подумала о Марке. А потом о по-настоящему дорогих мне людях. Странные у тебя приоритеты, Милютина!
- Да! - вскрикиваю в трубку. И сама удивляюсь собственной нервозности.
- У тебя все в порядке, Никуленька? — ласково спрашивает бабушка. И у меня губы сами расплываются в улыбке. — Да, бабуль. Все хорошо. А у тебя?
- Я так понимаю, вы с Марком обо всем договорились - осторожно роняет бабуля.
- Что? О чем? — переспрашиваю я и только сейчас вспоминаю про дурацкие указания мужа.
Переезд! Чтоб ему!
- Зоя Михайловна звонила, вроде как ты согласна переехать к Марку. Ну а нас с Есенией никто не спрашивал.
- Нет, бабушка, ней Это идеи Марка, - восклицаю порывисто. И натыкаюсь на любопытный взгляд медсестры. - Я категорически против. И Зоя об этом знает.
- Да тут уже все на ушах стоят, - горестно вздыхает бабуля. — Я просто в шоке. Есении от нас пешком на занятия пройти. А там кто ее возить будет? Ты как хочешь.
- Да не хочу я, - огрызаюсь добродушно. — Сейчас я позвоню Марку, ба.
- И скажи ему, чтобы перестал манипулировать нами. Тоже мне нашелся руководитель.
Он мне никто и звать его никак. На нас его власть не распространяется. Пусть нос лучше утрет.
- Хорошо, - улыбаюсь я, представляя как всесильный Сарматов пытается противостоять моей бабушке. Это я — размазня и тряпка. А бабуля у нас огонь. Она в папу ключи раз метнула и попала в голову. Чтобы мозги на место встали.
- Разберись с мужем, Николь, - нарочито строго просит меня бабушка и добавляет со вздохом. — Мы с Есенией точно никуда не собираемся. Пусть Марк не выдумывает.
- Сейчас я ему позвоню, - повторяю примирительно.
Без бабушки и сестры я свою
