Машина его мамы уже заведена.
Едем. Тоска смертная. Она молчит, как будто с какими-то мыслями никак собраться не может.
– Простите, может, мне кажется, но вы со мной поговорить о чём-то наедине хотели?
– Да, милая…
– Давайте просто попьём где-нибудь кофе. Мне магазины абсолютно не интересны.
Остановились где-то на Невском. Милая маленькая кофейня. Ещё лишь ранее утро, но петербуржцы, насколько мне известно, народ активный, поэтому посетителей немало.
Находим укромный столик у окна.
Задумчиво мешаю ложечкой сахар в чашке, стараюсь не мешать Тёминой маме сформулировать вопрос.
– Таня, я могу рассчитывать на вашу честность и конфиденциальность нашего разговора?
– Конфиденциальность гарантирую, а вот честность обещаю только в пределах разумного.
– Скажите мне, Таня… Вы любите Тёму?
Молчу. Пью кофе. Закуриваю сигарету.
– Извините, что отвечу вопросом на вопрос, но почему вам это так важно знать?
– Я хочу понять, на что вы готовы ради моего сына.
– Вы меня пугаете… Откровенно говоря, я уже поняла, что меня сюда не долг возвращать позвали. Скажите, в чём дело?
– Я хочу знать, не играетесь ли вы с ним: он не переживёт ещё одного разрыва с вами.
– Я никогда не игралась и была предельно честна с ним. Если уж на то пошло, то всё это время единственными людьми, которым приходилось врать были я и мой бывший муж.
– У Тёмы проблемы…
– Что с ним?
– У него зависимость от алкоголя…
– Не заметила.
– Самая большая беда – это его окружение. Оно тянет его вниз. Эти его друзья… как прилипалы, он тратит на них деньги и не понимает, что если у него этих самых денег не станет, то и «друзья» исчезнут. Они буквально спаивают его. Мы не знаем, что делать… А недавно я нашла у него в кармане кокаин…
– Это уже серьёзней… Вы видели его под кайфом?
– Нет, но у него же своя квартира, он с нами почти не живёт. Нам всеми правдами и неправдами еле-еле удалось сделать так, чтобы он пришёл домой той ночью…
– Некрасиво как-то получилось… Стало быть, и комнату вы мне отвели не абы какую гостевую, да? – Полная женщина молчит и не смотрит мне в глаза. – Теперь мне всё ясно… Вы буквально подложили меня под него в надежде, что я смогу его уберечь от всяких глупостей? Так? И после этого вы спросили, игралась ли я с ним? Честно говоря, у меня сейчас больше оснований чувствовать себя игрушкой в чужих руках. Я уезжаю домой.
Она поднимает на меня свои глаза, полные слёз.
– Танечка! Я умоляю, не уезжайте. Всё, что у меня есть, отдам, только не уезжайте! Ну вы же тоже мать. Мне надо спасать сына любой ценой! Поймите меня, простите… Помогите нам, Христом Богом молю!
Ну как я могла проявить принципиальность, видя искренние страдания несчастной женщины?
– Хорошо, я не уеду… и… вы правы: для своего сына я бы тоже сделала всё что угодно, лишь бы уберечь.
– Спасибо вам, Таня.
– Не надо «вы», ко мне можно на «ты».
– Хорошо. Так что же делать? Мне муж сказал, что у вас… у тебя работа, тебе скоро уезжать – как же быть?
– Я возьму отпуск за свой счёт.
– Ну почему же за свой? Ведь это мы виноваты, мы всё оплатим.
– Прекратите. Немедленно.
Молчание. Я пытаюсь понять, как поступить. Ничего не приходит в голову, а потому решаю просто пока плыть по течению.
***
Мы вышли из кофейни, зашли в ближайший бутик, и я купила себе какой-то дурацкий шарфик. После этого поехали обратно. Дома бы наверняка сильно удивились столь скорому возвращению, и я подумала, что лучше по приезде притворюсь, будто бы у меня сильно разболелась голова. Это будет правдоподобно для Тёмы, потому что он-то точно знает, как я намёрзлась вчера – могла и простудиться. Но, возвратившись, всё же обнаружила довольно приятную картину: Андрей Витальевич ловил и тут же отпускал обратно в пруд рыбок. Сам Тёма возился у мангала и, заметив нас, весело замахал рукой. Я жестом показала на «больную» голову, нахмурилась и ушла наверх.
В комнате легла на кровать и, глядя на потолок, силилась придумать какой-то план действий, но это казалось невозможным, ведь трудно себе представить, с кем и с чем будешь иметь дело, и даже ничуть не удивилась тому, что через пару минут дверь открылась, и в комнату зашёл Тёма. Он присел рядом, протянув полный стакан воды стакан с шипящей в нём таблеткой аспирина.
Я просто смотрела на его лицо, пытаясь понять, что же с ним случилось? Почему он попал в такую ситуацию? Как такое вообще могло произойти с цветущим, успешным мужчиной? Попасть в компанию, тянущую деньги, – это как-то… совсем по-детски, что ли… Но ничто в его лице не вызывало тревогу, хотя сам он тоже пытался (или мне так показалось) что-то разгадать по моим глазам.
– Как съездили? – Улыбнувшись, в ответ поболтала в воздухе шарфиком. – Невелик улов!
– Да уж! С твоим карпом не сравнится!
Он наклонился и поцеловал меня в губы. Я привлекла его к себе ближе и зарылась носом в волнистые, цвета льна волосы. Боже! Ну как же так? Должна ли я себя винить за что-то? Неужели я действительно играла с Тёмой, и это как-то могло повлиять на его жизнь? На его отношения с девушками, с друзьями?
Отпустить этого мужчину выглядело невозможной задачей. Оказывается, у таких сильных людей может быть столько слабостей… И вдруг на меня нахлынуло сильное желание позаботиться о нём. Но любовь ли это? Любовь к мужчине? Не могу честно ответить: ни его маме не смогла, ни себе.
– Вставай, больной! Пойдём шашлыки есть!
– Не хочется есть совсем…
– Ну не капризничай. Пойдём. Нас там уже заждались, наверное…
Остаток дня прошёл по-семейному. Андрей Витальевич оказался просто кладезем анекдотов и смешных историй – я смеялась как на юмористическом шоу. Мы сидели в беседке, Тёма обнимал меня, грея своим большим телом, и это было так прекрасно. Иногда встречались глазами с его мамой, и, казалось, она была счастлива, глядя на нас.
Наше с Тёмой совместное пребывание в одной комнате никого не смущало, так же, как и я перестала чувствовать себя неудобно. Вот только Машенькиного доверия пока не удалось завоевать. Она время от времени косилась на меня, и взгляд этот был такой колкий, что хотелось сразу отвести глаза.
– Ну что? Пойдём спать, больной?
– Не называй меня так – у меня давно всё прошло.
– А как тебя называть?
– Ну… не знаю…
– Хорошо. Пойдём в кроватку, я потом придумаю, как тебя назвать.
Мы легли в свежую постель, замененную сегодня Машенькой, и я инстинктивно потянулась к Тёме, но он меня резко отстранил.
– А теперь скажи честно: зачем ты приехала?
Вот чёрт.
Не знаю… Чёрт, чёрт, чёрт!
– Ответ «Питер посмотреть» прокатит?
– Не-а! Ты тут уже два дня, а из всех достопримечательностей тебе моя мамаша только бутики показала.
– А какой ответ ты от меня ждёшь?
– Любой, кроме вопроса на вопрос.
– Ну мне же надо было деньги тёть Нинины передать, и потом – откуда мне было знать, что ты вломишься ко мне в комнату посреди ночи?
– Ну и как? Передала деньги?
– Да, конечно.
– А билет обратный на завтрашнее утро взят, да?
– Да.
– Уедешь?
– Ты меня прогоняешь?
– Я уже ничего не знаю… Сколько не пытался разгадать, что за тараканы бегают в твоей голове, но так и не смог. Я не буду тебя больше уговаривать: устал. У меня нет сил отказаться от тебя, но и удерживать не стану. Ты как с другой планеты. Ты вода: вот она у меня в руках, а вот её уже нет – утекла куда-то… Но как без воды-то? Вот и радуюсь как дурак каждой встрече.
Плачу, слыша его монолог.
– Ты что?
– Ничего… просто иногда я себя ненавижу.
– Тебе-то за что себя ненавидеть?
– За то, что не знаю, что мне нужно от этой жизни. Я боюсь будущего, понимаешь? Боюсь того, что имеет начало, но не имеет конца.
– А кто-то знает, что ему нужно от этой жизни?
– Почему ты столько лет терпел меня?
– Я тебя терпел? Да если бы ты знала, сколько раз я себе клялся никогда о тебе не вспоминать… Не могу. Но и помнить тебя тоже невыносимо. Ты инфекция, гуляющая по моему организму. Тут вроде залечил болячку, а она раз – и в другом месте вылезла. Ты манишь сильнее магнита, у меня к тебе какая-то физическая тяга. То, что чувствую с тобой, не может идти ни в какое сравнение с тем, что чувствую с кем-то другим. Секс, отличный секс… Да, был. И не раз. Я радовался, что, может быть, вот в этот раз у меня всё получится. Но проходило время, и мне снова нужно было получить тебя.
