В жёны консулу - Юлия Смирнова

сочувственно кивнул Валентин. - Я тоже расстроился, что папа уехал на столько лет. И вообще непонятно, когда вернётся. Жалко... Не будем огорчать Артемия. Ложь во благо.

- Что вы там шепчетесь? - подошёл к нам Завельский.

- Не хочу программистом, как папа, - с готовностью ответил Вэл. - Хочу учить жаб. У меня будет жабья школа.

- А чему ты собираешься их учить? - хохотнул Завельский. - Как правильно писать слово "здравствуйте"?

- Ну... как жить, чтобы не умереть.

- Достойно! Надеюсь, к тому времени, как ты вырастешь, за это будут хорошо платить.

- Он знает, что некоторые виды на грани исчезновения, - встряла я. - И дались ему эти жабы...

Вечером, когда неугомонный Валечка обегал весь дом и наконец уторкался, Завельский подловил меня в коридоре:

- Пойдём-ка пообщаемся насчёт наших общих дел.

- Завтра пообщаемся. Спокойной ночи, - мне вовсе не улыбалось оставаться с Завельским наедине.

- Зря ты так, Оксана. Между прочим, сумму за первый месяц я уже в полном объёме на твой счёт перечислил. Можешь проверить, - вдруг это тебя смягчит?

- Ладно, - сдалась я. - Что такое?

Мне пришлось пройти за бывшим любовником, которого язык не поворачивался называть "мужем", в его кабинет; Завельский посадил меня, сел сам и удовлетворённо произнёс:

- Твоя кандидатура встретила горячее одобрение в наших кругах. Я рассказал, что мы с тобой много лет знакомы, ещё с тех пор, когда ты в институте в аспирантуре училась... Тебя проверили - это стандартная процедура.

- Не рассказывал, как мы вместе в командировочку съездили? - съязвила я.

- Это было бы излишне. Зато всем ясно, что у нас с тобой отношения - хоть дружеские, хоть любовные - уже давно; возможно, с перерывами - но они были, так что брак никто не заподозрит в фиктивности. Спасибо, что согласилась выручить. О наших отношениях я и хотел с тобой поговорить, и...

- Да ну! - перебила я с сарказмом. - А если бы я не подвернулась тебе тогда, на ужине в посольстве? Ты и думать забыл обо мне. О каких таких отношениях - которых нет и не было - ты собираешься речь вести? Давай я сразу предварю все твои вопросы: отношения у нас, мягко говоря, прохладные. Как у России с США. То есть - никакого доверия нет и быть не может. Я доступно объясняю?

- Начнём с того, что я не забывал тебя. А, как уже сказал, год болел, а потом развёлся и не знал, как перед тобой появиться после всего, - Завельский встал, прошёлся по комнате, снова сел. Я продолжила уверенно наступать:

- Не переворачивай, Артемий. Не "ты развёлся" - с тобой развелись. Сам ты никогда не ушёл бы от Дарьи - слишком уж она была удобна. Скажешь - нет?

- Не скажу. Действительно всё так и есть, просто я изменился - и прошу тебя это помнить. Это всё, что я хотел сказать.

- Да не меняются такие люди, как ты! - я начала раздражаться. - Ты всю жизнь трахал всё, что шевелится. Чем мой случай был таким уж уникальным?

- Был, - я с неприязнью подметила на губах Завельского ту его незабвенную самодовольную ухмылку. - И не только тем, что до меня ты ни с кем не спала, а девственниц у меня никогда не было. Просто, когда я болел и никак не мог выкарабкаться из этой череды гадостных осложнений... я понял, что это такое - когда тебя никто не любит. Сравнивал с тем ощущением, которое ты подарила мне в Магнитогорске. Не раз вспоминал твои признания. И...

- А что - тебя в больнице бросили на произвол судьбы? - догадалась я. И насмешливо спросила:

- Бедного-несчастного никто из твоих любовниц не навещал, даже жена была настолько обижена, что редко появлялась? Больной паротитник и менингитник, да к тому же бесплодный, если только ты в посольстве не наврал - оказался никому не нужен? Всё-таки очень символично, что ты подхватил именно "свинку". Ведь ты же был и есть самая настоящая свинья, Завельский! Высокообразованная, успешная в социуме, дипломатически вышколенная, с иголочки одетая - но при этом самая настоящая свинья!

- Я знаю, почему ко мне к больному так отнеслись, - Завельский спокойно проигнорировал мои нападки и оскорбления. - Прекрасно знаю, что был плохим человеком.

- "Был"? - возмутилась я. - Свиное нутро не изменить, как ни старайся! Не суждено свинье стать львом!

- Оксана, попробуй, пожалуйста, услышать то, что я хочу до тебя донести... Я очень виноват перед тобой, я прошу у тебя прощения; прости, пожалуйста, что я тебя обманул и заставил всё это пережить. Что воспользовался твоей первой влюблённостью.

- Жалею, что была с тобой так откровенна и восторженна тогда, Завельский. Перед другими своими любовницами - Дарья говорила как минимум про одну такую же обманутую - ты извинялся?

- Нет, - помедлив, ответил Артемий.

- Может, разыщешь их и принесёшь им извинения?

- Не стану. Хотя виноват. Но перед тобой извиниться считаю необходимым. Кроме тебя, в любви мне никто не признавался, и...

- А Дарья? О ней ты забыл?

- С Дарьей мы всё выяснили, и это в прошлом. Она замужем, есть ребёнок, у неё другая жизнь, которой она заслуживает, я тебе уже сказал.

- Разреши спросить: когда ты спал со мной и был женат на Дарье - в кого ты был влюблён в тот период? Кем был увлечён?

- Оксана, слушай... Тебе обязательно хочется это услышать? Влюблён был - в себя. Увлечён - собой. Довольна?

- Тогда поделись, пожалуйста, "плохой человек": а ты только сейчас понял, что был "плохим"? - допытывалась я с долей издёвки. - Мне правда интересно узнать, как это работает. Вот ты живёшь, живёшь преспокойненько, отдаёшь себе полный отчёт, что ты - отъявленное дерьмо; ну и как живётся с этим?

- Оксана! - Завельский недолго помолчал, но потом нехотя пояснил:

- Когда ты плохой человек, то мировоззрение у тебя приблизительно такое: ну да, плохой - ну и что, ведь вокруг все тоже не очень-то хорошие. Это нормально, жизнь такая, мир такой. Если по-простому. А ты сама-то, Оксана? Хорошим человеком себя считаешь, а? Никогда никого не обманывала? - спросил он вдруг. Я даже растерялась от такой наглости:

- Да я в жизни не поступала с людьми так,