только завтра. А может и не придет, тридцать первое завтра.
— Ты прав. И что же делать?
— Блин, если бы я знал, — он начал снова ощупывать себя. — Вот гады все забрали. Можно конечно родителям позвонить, но у тебя телефон сел.
— У меня в кошельке есть тысяча. Этого хватит на такси?
— Нет, конечно. Ехать полторы сотни километров. Эконом тысячи три будет наверное, не меньше.
— Слушай, но как-то простые люди ездят в твой Высокий? Не на такси же.
Его лицо просияло.
— Ты умница! — воскликнул молодой человек. — На электричке до Мегиона можно, билет точно недорого стоит. Потом машину найдем. Пошли! — воодушевленно сказал он, снова закидывая на плечо рюкзак и взял чемоданчик девушки в другую руку. — Вроде вечерняя электричка должна быть.
Он быстро направился к выходу из торгового центра. Лера поспешила за ним, прижимая к себе сумочку и озираясь по сторонам.
— Прости, но сегодня похоже без ужина, очень проголодалась? — спросил он, оборачиваясь к ней, и отмечая, что она успевает за ним идти.
Торопливо перебирая ногами, Лера старалась не отстать. Хотя Малахов тащил ее чемодан и свой рюкзак, но шел так стремительно, что девушка едва успевала за ним.
— Ты-то чем виноват? Кто же мог подумать, что такая неприятность случится.
— Я должен был подумать, Лера, — корил он себя, шагая дальше к выходу. — Я во всем виноват. Нажрался коньяка с Кузнецовым, сейчас задрых, даже не подумал, что нефиг оставлять дипломат у всех на виду. Одним словом — пьянство зло!
Они вышли из Торгового центра, и Малахов начал ловить машину до железнодорожного вокзала. На его единственной уцелевшей карте оставалось еще четыреста рублей, на которые Тимофей рассчитывал доехать. Без телефонов было совсем тоскливо, даже такси не заказать. Никто не останавливался. Попутные машины проезжали мимо, спеша по своим делам, все же тридцатое декабря. Лера стояла рядом с молодым человеком и вскоре замерзла. Уже стемнело.
— Может на автобусе? — предложила она.
— Идти далеко до остановки, минут пятнадцать, дойдешь?
— Дойду, — закивала она. — Все равно лучше, чем здесь стоять мерзнуть.
До ЖД вокзала они добрались только к девяти вечера, сильно замерзнув. Сначала долго ждали на остановке, почти час, а потом приехал холодный автобус, в котором отопление работало из рук вон плохо.
Когда они наконец вошли в теплое здание вокзала, Тёма участливо спросил:
— Совсем замерзла, да?
— Терпимо, — соврала Лера, чувствуя, что пальцы на ногах онемели от холода.
Все же Сургут это тебе не Петер с нулем по Цельсию. Но Тимофею, итак расстроенному кражей документов и денег, девушка не хотела еще сильнее портить настроение. В ответ Малахов печально улыбнулся и добавил:
— Главное сейчас билеты купить.
.
— До Мегиона уехала последняя электричка на сегодня, час назад, — зевая, устало ответила девушка в кассах вокзала.
— Ну что за невезуха сегодня, — вспылил Тимофей, и стукнул ладонью в стену сбоку окна.
— Эй. вы чего? — взбеленилась кассирша, сразу проснувшись. — Пьяный что ли? Мое окно бьете! Я сейчас полицию вызову!
— Прошу не надо никого вызывать, девушка, — тут же вмешалась Лера. — Нам просто очень надо уехать в Мегион.
— Ну дак берите билеты на следующую электричку, чего казенное окно портите?
— Когда она? — мрачно поинтересовался молодой человек.
— В семь утра.
— Так поздно? Раньше совсем ничего нет? — раздраженно поинтересовался он.
— Нету, — заявила кассирша недовольно. — Ночью электрички не ходят, молодой человек. Будете брать или нет?
— Давай, берем, — в ухо ему зашептала Лера и громче сказала, протягивая последнюю тысячу, которая была в ее кошельке: — Девушка, мы возьмем.
Все остальные свои деньги, и с карточки в том числе, Лера потратила на гигиенические принадлежности и белье. В самом деле не могла же она чтобы еще и это Малахов ей покупал. Потому пока ходила за платьем заодно купила шампунь, крем, тампоны и другое. Тогда она рассчитывала, что деньги до зарплаты ей будут не нужны, а вон как вышло.
— Восемьсот десять рублей, — произнесла важно кассирша, отбивая чек.
Сунув билеты в свою сумочку, Лера обернулась к Тимофею. Она видела, что он совсем сник. Она чувствовала, что ему не по себе. Каким он был бравым в самолете и позже, важным и спокойным, и как сейчас поменялся, превратившись в запутавшегося мальчика. Она хмыкнула, очередной раз вспомнив слова мамы.
«Мужчины, доча, морально слабее женщин. Как только трудности у них, о часто теряются, не знают, что делать. Женщины в этом плане сильнее внутренне, эмоционально выносливее. Потому надо поддержать мужиков-то в такой момент, чтобы не натворили глупостей».
— Осталось двести рублей в кошельке. Пойдем хоть чаю попьем, согреемся, — предложила она, решив взбодрить его.
— С баранками видимо только, вздохнул Малахов.
— Я люблю баранки. Думаю, на чай хватит.
— У меня на карте триста рублей, у тебя двести в кошельке. Мы богатеи, что уж сказать! — пошутил он.
.
Зайдя в непримечательную чайную, Тимофей и Лера сделали заказ и уселись за крайний столик. Сняв верхнюю одежду, они некоторое время молчали. Лера тайком разглядывала молодого человека. Ей нравилось на его смотреть: мужественный, ухоженный, с приятным лицом, добрыми глазами. В какой-то момент она поймала его настойчивый взгляд, направленный на ее губы, но тут же Малахов отвел глаза и тихо сказал:
— Прости меня. Все как-то через одно место сегодня. Мне так неудобно. Пригласил к себе в гости, наобещал всего. А мы так по-дурацки застряли здесь в Сургуте.
— Перестань, давай закроем эту тему, — предложила девушка. — Завтра доберемся до места и все будет хорошо.
— Надеюсь.
В этот момент официантка принесли им чай и два пирожка с повидлом. Лера сразу же расплатилась.
— Чувствую себя мерзко, еще девушка не платила за меня, — буркнул Малахов.
— Подумаешь. К тому же я не девушка, а деловой партнер, — пошутила Лера, чтобы разрядить обстановку. — У нас же соглашение. Я актриса, ты нанял меня играть роль. Так что пей чай и не парься.
Он долго смотрел на нее и через минуту на его лице расцвела улыбка.
— Какая же ты все-таки необычная, Лер. Если бы Дина была на твоем месте, она бы мне весь мозг вынесла.
— Я не Дина, — недовольно вымолвила она, строго посмотрев на него. — И пожалуйста, Тимофей, больше не сравнивай меня с твоей Диной. Мне это неприятно.
— Ок, понял, не буду.
Она начала греть руки о кружку, и отхлебывать горячий чай. Заметив, что она до сих пор дрожит, Тимофей спросил:
— Все еще не согрелась?
— Нет. — отвила она.
— Возьмешь мою куртку? Оденешь теплее будет.
— А как же ты?
— Я норм, — он тут же встал и, стянув с
