рядами веревок. Потом карабкалась по длиннющей трубе.
Вспотела вся, устала и, в конце концов, выдохлась, растянувшись на мягких подушках в форме звезды.
Бросила беспомощный взгляд сквозь натянутую на лабиринт сетку в сторону нашего столика. И увидела Романа, беспечно сидящего на диванчике и залипающего в свой телефон.
И такая злость меня разобрала. Сидит там, прохлаждается, пока я тут… потею!
В конце концов, чья это племянница? Почему я должна лазать по лабиринтам, а он сидеть себе там, уткнувшись в свой телефон?
Собралась с силами, воинственно сдула прядь со лба и мужественно поползла на первый этаж лабиринта в сторону выхода.
Обувшись, подошла к нашему столику, на котором так и стояли сиротливо мои пророщенные бобы и аппетитные брокколи в кляре. Облизнулась и вперила руки в бока, глядя на Романа исподлобья.
— Не хочет она оттуда уходить. Не знаю я, что делать. И ещё она обзывает меня Шумахером! Всё из-за тебя.
Рома гаденько усмехнулся.
— Ну присядь, поешь, выпей кофе. То есть не кофе, а что ты там себе взяла. — Кораблев брезгливо посмотрел на мой стакан. — Что-то адское…
— Это морковный сок!
— Ну, я и говорю…
— А как же Ляся? — сдулась я, усаживаясь на диван. — Она же голодная?
— Ну вот поешь и пойдёшь снова её вытаскивать. Может, со второй попытки получится. Или с третьей. Или с четвертой.
Я в ужасе округлила глаза.
— Ну уж нет! Я больше туда не пойду. Сам иди!
— Ты её туда отпустила, ты и иди. Я причем?
— Ты мог и предупредить меня! Что нельзя ни в коем случае отпускать! Она так просила жалобно, я не смогла устоять!
— Ладно, ешь. Вместе пойдём. Покажу тебе мастер-класс.
— О, благодарю вас, мастер, — картинно поклонилась я. — Вы так добры!
И накинулась на салат.
Рома, подперев кулаком щеку, принялся наблюдать за мной с дурацкой ухмылочкой на губах. Ну как, с дурацкой. С очень даже сексуальной. Но это еще больше раздражало. У меня еда не хотела проглатываться под его пристальным взглядом.
— Что? — с набитым ртом поинтересовалась я, зло глянув из-под бровей.
— Вкусно? — поинтересовался мой собеседник, едва сдерживая смешок.
— Очень вкусно. И полезно. Но вам, одноклеточным, этого не понять.
Рома изумленно вскинул брови, а я ужаснулась тому, что ляпнула. Кажется, перегибаю.
Но просто достал уже насмехаться надо мной!
— Ай, как некрасиво, жёнушка, — поцокал он языком. — Оскорбляешь любимого мужа… Придётся мне, наверное, заняться твоим воспитанием.
— Остынь, Рома, эта игра уже закончилась, зрительный зал пуст, — развела руками я.
— Пуст или нет, а уважать старших я тебя научу. Вот сегодня вечером Ляська уснёт, возьму ремень и…
Я поперхнулась бобами. Щеки запылали так, что хоть яичницу на них жарь. А ещё очень явственно заныл низ живота. Просто у меня богатое воображение. И стоило только представить подобное наказание…
И следом накрыло злостью. Да как он смеет шутить со мной такие шуточки? Я ему что, подружка?
— Да кто из нас старший, ты ничего не перепутал, мальчик? Тебе лет-то сколько? У нас четыре года разница в мою пользу, если ты позабыл! — возмущенно выпалила я.
— Чёрт, забыл, — улыбнувшись, признал он. — Просто ты такая мелкая, да ещё и ведёшь себя как глупенькая малолетка.
— А ты ведёшь себя как придурок, — буркнула я.
— Ты нарываешься, жёнушка, — опасно прищурился он.
— Да прекрати ты меня так называть!
— Может, мне нравится?
— Ха-ха, размечтался. И не мечтай!
— А что так? Всё ещё сохнешь по Юрке Хлебникову?
— П-ф-ф, конечно нет. Просто ты не в моём вкусе.
Роман поцокал языком и с осуждением покачал головой:
— Как обидно.
— Ничего, переживёшь. Иди давай уже за своей племянницей. Она, бедненькая, там совсем голодная.
— Ты идёшь со мной.
— Ну нет.
— Ну да.
Роман встал, бесцеремонно схватил меня за руку и потянул за собой.
Кораблёв такой большой и сильный, что я действительно чувствовала себя рядом с ним малявкой. Ни одного шанса противостоять ему не было. Этому здоровому детине даже усилий почти не приходилось прилагать, чтобы затащить меня на детскую площадку.
— Дамы вперёд, — указал он взглядом на вход, остановившись перед лабиринтом.
— Еще чего, — буркнула я. — Давай сам первый туда лезь.
— Чтобы ты сбежала? Нет уж, лезь ты давай первая, — легонько подтолкнул он меня в спину.
— Да что ты раскомандовался тут! — возмутилась я, развернувшись. И непреклонно сложила руки крест-накрест на груди.
Рома с очень строгим лицом принялся стягивать с себя пиджак. Оставшись в одной футболке, закинул тот на перекладину. Качнул головой вправо и влево, будто разминаясь перед дракой. При этом неотрывно глядя мне в глаза.
— Ладно-ладно, — промямлила я, отчего-то раскрасневшись. Слишком уж эффектно Кораблёв выглядел в этой облегающей футболке с обнажёнными мускулистыми руками.
Захотелось попросить его надеть пиджак обратно. Но выдавать своё смущение было ниже моего достоинства, поэтому я не придумала ничего лучше, чем развернуться и юркнуть в лабиринт.
Впрочем, Рома незамедлительно последовал за мной, изящно подтянувшись на входе. Вообще у него так ловко выходило преодолевать все препятствия, будто он заядлый спортсмен. Олимпийский чемпион по прохождению детских лабиринтов.
А я неуклюже карабкалась впереди, чувствуя себя перекатывающейся по сковороде сарделькой, постоянно оборачиваясь и ужасно краснея. Представляя до кучи, какой сзади открывается живописный вид на мою пятую точку. Постоянно казалось, что Кораблёв пялится на неё.
Но Рома ничем себя не выдавал. Был хмур и настроен очень воинственно.
А когда мы доползли до самого верхнего этажа, нашли Ляську всю в слезах.
Рома тут же растерял всю уверенность, стал выглядеть трогательно беспомощным, как тогда, у туалетов в аэропорту.
— Что случилось, малыш? — тут же бросилась я к ребёнку. — Ты ударилась? Тебя кто-то обидел?
— Я хочу скатиться с той горки, — сквозь слезы и всхлипы выдала Ляся, указав пальчиком на огромную ярко-красную змеевидную трубу, пересекающую сверху донизу весь лабиринт.
— Так скатись, в чем проблема? — опешила я.
— Я бою-у-у-сь! — завыла девочка, закрывая ладошками лицо.
Я стояла перед ней на коленях и обескуражено хлопала ресницами, пялясь на сие изумительное создание. Перевела взгляд на Рому. Тот закатил глаза.
— Так, пошли отсюда, — строго сказал он, взяв за руку племянницу.
Но Ляська тут же вырвала у него свою ладонь.
— Нет! Я хочу скатиться с той горки! Мы же потом больше не вернёмся сюда!
— Так скатись и пошли!
— Не могу! Мне страшно-о-о!
— Боже мой, Ляся, ты опять за своё?
Рома сел, опершись спиной на стенку, и закрыл рукой лицо.
— Я не знаю, что в таких случаях делать. Медицина тут
