еще не решаясь броситься в омут с головой, трусливо предлагаю я.
— Мамма миа, диос Мария! — экспрессивно крестится Ллойд. — Как тебе пришло в голову мешать этот дар богов с трехкопеечной газировкой?! Это преступление, Женя! Пей так… Ощути этот невероятный букет… Почувствуй аромат дуба, карамели и специй. Ну?
На самом деле я не чувствую ничего, кроме обжигающего глотку спирта. Но не теряю надежды со временем распробовать вкус.
— Кошмар! — бормочу, гоняя ладонью туда-сюда воздух в надежде, что глаза перестанут слезиться. — Ну, за сделку!
— Так ты тот риелтор, что втюхал герлфренд Фомы несуществующую квартиру?
— Квартиру в строящемся объекте, — уточняю я, нравоучительно помахав перед носом Ллойда указательным пальцем. — Кстати, ты как сам? Не хочешь вложиться? Это хорошая инвестиция. Недвижимость постоянно растет в цене.
— Боже, киса, ты опять о работе? Давай просто расслабимся!
— Ну, давай. Только глянь, какой шикарный закат…
Обжигающий ром, растекаясь в желудке, согревает вымороженное встречей с Фомой нутро. Веки наливаются тяжестью. Однако несмотря на это, я необычно бодра. Выпиваем с Ллойдом еще по шоту. Болтаем ни о чем, и чем больше мы пьем, тем легче мне дается понимание его речи. К моменту, когда солнце окончательно тонет в воде, для меня нет роднее человека, чем этот огромный бородатый австралийский медведь. Кста-а-ати. А в Австралии вообще водятся медведи?
Крайне заинтересовавшись этой информацией, велю Сири найти ответ на мой вопрос. Та же выдает мне банальщину о том, что медведи в Австралии, конечно, водятся, но зовутся они коалами. Фыркаю, потому что, допустим, это я и так знала. Но какой коала медведь?! Медведь — это бурый огромный хищник, при встрече с которым меньше всего думаешь о том, как бы с ним потискаться.
Делюсь своими наблюдениями с Ллойдом. Тот опять ржет. И, кстати, если бы меня спросили, чем этот здоровяк может заниматься, мне бы даже в голову не пришло, что он вдруг окажется организатором кулачных боев. Он же сам как медведь-коала. Я не чувствую в нем агрессии. Скорее даже напротив, мало с кем мне так спокойно. И, наверное, именно ощущение, что я нахожусь в полной безопасности, расслабляет меня настолько, что я все же позволяю себе надраться.
— То есть тебе хочется меня обнять? — уточняет Ллойд, выдергивая меня из пьяненьких размышлений.
— А можно?
— Валяй.
Мы обнимаемся. Качаемся из стороны в сторону, подчиняясь ритму волн. А потом он со смехом валит меня на матрас и принимается щекотать. Для меня, с детства до ужаса боящейся щекотки, ничего страшнее быть не может. Захлебываясь от смеха и вереща, отбиваюсь от него что есть сил.
— Ай, ай… Я не могу. Ну, все. Аа-а-а! Спасите!
Ллойд хулиганит еще чуть-чуть, но прислушавшись к моим просьбам, все же начинает медленно отстраняться, когда его буквально с ног сносит.
— Эй! Бро, какого черта?!
— Это ты мне скажи! Мудак…
— Ты больной! Тебе, блин, лечиться надо! Что тебя так тильтнуло, ты можешь мне объяснить?! — рычу, вышагивая по причалу. Я первой сбежала с яхты, а Феоктистов какого-то черта увязался за мной, напрочь забыв о своей драгоценной Милене.
— Я думал, он тебя насилует!
— Мы дурачились! — верещу на весь квартал, сжав кулаки.
— Откуда мне было знать?! — орет в ответ Фома.
Замираем друг напротив друга. Я, наверное, выгляжу хуже некуда, а Фома и в ярости красавчик. Глаза горят, отросшие волосы небрежно всклочены, рубаха нараспашку… А из-под нее открывается такой вид, что ох: шоколадная кожа, уходящая под резинку шорт полоска волос, косые, которым позавидовал бы любой бодибилдер. Залипнув на этой красоте, теряю нить разговора. Как во сне вытягиваю перед собой руку и принимаюсь осторожно поглаживать его яростно вздымающуюся грудь.
— Эй, Женьк, ты чего? — резко меняет тон Феоктистов.
Чего я? Чего… Скольжу пальцами по бархатистой горячей коже. Касаюсь выступающей змейкой вены. Наверняка, если провести по ней не пальцами, а языком, то ощутишь вкус соли. Да-да, сто процентов, он будет соленым, как слезы, которыми я тайком ото всех поливала подушку. Ох, сколько же их было!
Тянусь к Фоме как привязанная. И тут вдруг, будто из ниоткуда, на тротуар выскакивает байк. Лишь отменная реакция Феоктистова спасает меня от наезда. Стою, вжавшись в его грудь, в страхе глазами хлопаю. Кажется, вообще забыв, как дышать.
— Пойдем отсюда, пока живы. Где там твоя тачка?
— Не-а. Ни за что, — пьяненько хихикаю. — Ты не сядешь за руль выпившим.
— В отличие от некоторых, я трезв, — косится на меня Феоктистов.
— Да-а-а? — тяну, подозрительно на него щурясь.
— Представь себе. Ключи давай, пьянь.
Я вожу двухдверную БМВ — подарок папы на двадцатипятилетие, завидев которую, Фома присвистывает. Если он разразится очередной тирадой о глупых девочках, сидящих на шее у богатых родителей, я его тресну. Потому что пьяная, да. И потому что с четырнадцати лет работаю! Видя печальный пример друзей, папа очень боялся, как бы из меня не выросла ни на что не годная прожигательница жизни. Да, у меня было все. И да, меня, конечно же, баловали. Но на собственной шкуре зная, как нелегко заработать на достойную жизнь, я никогда не воспринимала это как должное.
— У тебя, как я погляжу, целый автопарк.
— Мерседес принадлежит фирме, я же говорила. Какой ты невнимательный, Фома, — бормочу невнятно. Ужасно поздно. И меня все сильнее клонит в сон.
— Эй, Жень, погоди. Ты сначала адрес скажи, а потом отключайся.
— Адрес? — туплю.
— Ну да. Я же не знаю, где ты живешь.
Сладко зевнув, вбиваю в навигатор обратный маршрут. Ехать здесь всего ничего. Все рядом. И этого времени оказывается совершенно недостаточно, чтобы проспаться.
— Давай, Жень, открывай глаза.
— М-м-м…
— Давай-давай! Я, конечно, могу оставить тебя здесь, но вряд ли наутро ты за это мне скажешь спасибо. Уж поверь, я знаю, о чем говорю. Как-то я целый месяц жил в машине.
Я киваю, не то чтобы сходу вникая в смысл слов. С трудом выбираюсь из низкой тачки на бренную землю. И вдруг останавливаюсь, когда доходит.
— Целый месяц? А… зачем?
— Затем, что больше мне было негде, — будто это нормально, пожимает плечами Феоктистов. — Пойдем. Красиво тут у вас.
— Целый месяц негде было жить?
— О господи. Жень, это давно в прошлом.
Может быть. Но мне это кажется просто… Ужасным. А еще мне до боли обидно, что он сам выбрал этот путь. Во мне борются два взаимоисключающих желания. С одной стороны, мне все еще хочется хорошенько ему наподдать. Вдруг это поможет его мозгам встать на место?! С другой
