Разрушение в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

К тому же, когда у меня снова будет темный момент наедине с Билли Картер, я убью ее.

Не сомневаюсь.

Спустя какое-то время, я в итоге свернулась на диване рядом с Аароном, моя голова лежала на его груди. Так, хотя бы, я была бы уверена, что его сердце все еще бьется, что он все еще дышит. Что он все еще здесь для меня, чтобы ненавидеть его. Часть меня задается вопросом, что бы я сделала, если бы потеряла его сейчас, как бы отреагировала. По отношению к тому, кого я якобы презираю, я бы испытывала спектр чувств.

Когда Вик появился спустя несколько часов, он остановился в гостиной и взглядом оценил своего друга.

— Каковы шансы? — требовательно спросил он, и было ясно, что это адресовано Медсестре-да-Скотт, а не нам.

— Он достаточно стабилен, — сказала она, в десятый раз проверяя кровяное давление Аарона. — Ему нужно время на исцеление, у него останется шрам, но…

— Мне не интересуют гребанные шрамы. Он будет жить? — потребовал Вик, зажигая сигарету и заставляя Уитни драматично нахмурится.

— Он будет жить. Так как пуля извлечена, его состояние не серьезно. Вероятно, его плохое состояние — результат того, что он слишком сильно напрягался и отказался от немедленного обращения за медицинской помощью. Но я на самом деле настаиваю, чтобы вы показали его врачу…

— Меня, блять, не волнует, на что ты настаиваешь, — сказал Вик, вставая рядом с ней.

Взгляд на ее лице — бесценен. Две части страха и одна часть тошнотворной, отвратительной похоти. Видимо, ей нравятся молоденькие, прямо как директору Ванну. Они заслуживают делить один гроб, желательно в ближайшее время. Если бы только дьявол работал над кармой. Жаль, что не все в жизни — честно.

— Хаэль, Кэл, возьмите Аарона, и пойдемте.

— Что я должна делать со всей этой кровью? — хнычет Уитни, когда Хаэль и Кэл осторожно поднимают своего друга, неся его к двери.

Я шла впереди них, чтобы открыть дверь, и, чтобы услышать ответ Виктора, ненадолго остановилась прежде, чем последовать за ними.

— Ты уберешь все, — сказал он, низко присев рядом с Медсестрой-да-Скотт, его губы были рядом с ее ухом. — А потом ты сотрешь эту ночь из своей памяти. Если решишь сделать что-то вне плана, я пошлю самых испорченных мужчин, которых знаю, нанести тебе маленький визит, — Вик поднялся, смотря сверху вниз в широко раскрытые и дрожащие глаза Уитни с нулевым сочувствием. Ее стало бледнее лица Аарона, когда мы только привезли его сюда. — О, и если ты увидишь Ванна, то скажи ему отъебаться. Если я узнаю, что ты развлекаешься с ним… — он лишь покачал головой, но ему больше ничего и не надо было говорить. Судя по выражению лица Уитни, она поняла сообщение четко и ясно.

Поворачиваясь, я пошла вниз и открыла дверь минивэна.

Небо начало заливаться теплыми красками из-за рассвета, наглый румянец, который раздражает меня до смерти. Как день позволил угрожать началом, когда ночь казалось такой нескончаемой и мрачной? Эта бесконечность так подходит ситуации. А вот приятный розовый — нет.

— Эй, — Вик схватил мой подбородок, но я отвернула лицо от него, смотря на улицу, на идеальную линию загородных домов, выстроенных, как игрушки, кукольные домики для людей, созданных из пластиковых мечтаний. Мне здесь не место, не очень-то и хотелось. Мечта Аарона увидеть меня достигшей вершин, словно идиотский постер на стене в классе начальной школы, невозможна для меня. Даже если бы не было Хизер, о которой мне надо заботится. Даже если бы я не пила тьму и боль. — С ним все будет хорошо, Берни.

— Да, но это не значит, что мы не убили ребенка сегодня ночью, — сказала я, поворачиваясь к Вику.

Он просто стоял там, гора мускул и бессмертности, и тяжело улыбался мне.

— Что случилось в канун Хэллоуина, остается в кануне Хэллоуина. Не думай снова об этом, — он начал идти мимо меня, но потом схватил мое лицо и прижался к моим губам обжигающим поцелуем, который наводит меня на самые разные пошлые мысли, неуместные посреди этого кризиса, мысли об обнаженной плоти, голодных ртах и блуждающих руках. — И это не просьба.

Вик выпустил меня и скользнул на водительское место грузовика. Я немного поколебалась, но потом залезла к ним.

Я не помню, как уснула, но была благодарна, что мне не снилось никаких кошмаров. Скорее всего, я была слишком усталой, чтобы видеть их. Когда я открываю глаза, то обнаруживаю смотрящего на меня Аарона, облокотившегося на кровати размера King-size в старой спальне его родителей. Вик лежит на другой стороне, его глубоко дышит, так что, я могу сказать, что он все еще спит.

— Ты проснулась, — сказал Аарон, и я приподняла бровь, принимая сидящее положение.

— Разве не я должна была сказать это? — ответила я, откидывая свои блондинистые волосы с плеча. Розовый цвет на кончиках начал тускнеть, время их перекрасить. Может стоит выбрать другой цвет? Но нет, любимым цветом Пенелопы был розовый. Я облизнула губы и подвинулась немного ближе к Аарону, пока наши плечи не были настолько близки, что один глубокий вдох может прижать нашу голую кожу вместе. — Как ты себя чувствуешь?

— Будто меня переехал гребанный грузовик, — сказал он с улыбкой, которая напомнила мне те, что использовали, чтобы разделить ясные, солнечные дни, когда жизнь не ощущалась такой … безнадежной. Только так я могу описать, что я чувствую сейчас, — отчаяние.

Тинг был здесь прошлой ночью. Кали была здесь. Директор Ванн был здесь. Каллум убил Дэнни Энсбрука.

Черт.

«Ты не одна», — напомнила я себе, поднимая глаза и ловя в золотисто-зеленый взгляд Аарона. Девушка Хавок. Не девушка Хавока. Мы можем быть в аду, но мы горим вместе.

— Я думала, что ты умрешь прошлой ночью, — прошептала я, не собираясь этого делать.

Эмоции застревают в горле, удивляя меня. Когда Вик с одной стороны, а Аарон с другой… я не чувствую пустоту внутри, словно каждая мысль, каждое чувство разрывают