2. Больше проявлять интереса к бизнесу Джонатана. Предлагать свои услуги, где только будет доступно. Может, в одном из его отелей;
3. Как только завершится обстановка дома — чаще устраивать приемы гостей;
4. Разузнать о возможности «Архитектурного Дайджеста» сделать фото вышеупомянутого дома или дома в Малибу;
5. Уйти с курсов кулинарии и драматургии: нет времени;
6. Принимать больше витаминов. Не забыть — это важно;
7. Больше отдыхать.
В нижней части листа, в качестве особого пункта было приписано:
«Подумать о возможности иметь ребенка».
Она не забыла о своем обещании Джерри. Она будет ждать, пока об этом не заговорит сам Джонатан. Все же втайне от него она должна принять это решение первой.
Спустя неделю ей пришлось подновить свой список. Джонатан удивил ее покупкой шале в Аспене, который стал носить ее имя согласно документам на дом и на особой дощечке, укрепленной на фасаде.
Вот тебе, Ивана! Разве у тебя есть шале, носящий твое имя?
Она прибавила к своему списку: «Как можно быстрее обставить шале в Аспене и доставить туда кого-нибудь из „Архитектурного Дайджеста“, даже если придется для этого применить силу».
Подумав немного, она жирной чертой подчеркнула пункт о ребенке.
Она никогда не загадывала о своем будущем и не могла быть в нем уверенной, но одну вещь она знала наверняка: Джонатан, который столь доверчиво и открыто подарил ей свою любовь, заслуживал всего, что она могла ему дать, всего самого-самого лучшего. Он заслуживал настоящий, живой дар любви…
— Я буду с тобой откровенен, Андрианна, — сказал Джерри, глядя на нее из-за своего стола. — Тесты прошли нормально, и я пришел к выводу, что ремиссия у тебя все еще продолжается. Но, знаешь… Мне не нравится то, что я вижу своими глазами. Мне не нравится, как ты выглядишь.
— О, как мы сегодня не галантны, доктор! Между прочим, мой муж говорит, что я красивее обычного. Он сказал мне это сегодня утром.
— Значит, у него плохое зрение. А может быть, он просто настолько занят своей работой, что не успевает внимательно в тебя всмотреться. Если бы он это сделал, он бы увидел, что ты выглядишь крайне усталой, безжизненной и, наконец, бледной. Со своими запросами он совсем тебя замотает.
— Уж не начал ли ты всерьез критиковать Джонатана? Я обойдусь без этой критики. Если хочешь знать, у Джонатана вообще нет никаких запросов по отношению ко мне. Он не такой, как ты думаешь. Он идет навстречу малейшим моим желаниям. Да он только и делает, что балует меня! И я решила, только я сама, что он не должен быть обманут тем, что женился на женщине, которая…
Джерри хотел вставить какую-то реплику, но она не дала ему этого сделать и продолжала:
— Впрочем, ладно, тебе не надо рассказывать, ты и так знаешь… Но вот поверь мне: стоит тебе познакомиться с Джонатаном, как ты сразу увидишь, какой это замечательный человек, практически всегда добродушен, невзирая на то, какое у него на самом деле настроение. И великодушен. Настолько великодушен! А его щедрость? Тебе известно, что он дарит мне подарки на каждый праздник! Даже на такие, на которые не принято дарить. Даже на День Труда. А на Четвертое Июля он подарил мне красно-бело-голубой браслет с рубинами, сапфирами и жемчугом!
— По-моему, слишком кричаще, а потому безвкусно.
— А по-моему, то, что ты сейчас сказал — отвратительно! И вообще, я теперь и сама не знаю, с какой стати терплю тебя.
— Зато я знаю. С такой стати, что ты нуждаешься во мне, чтобы использовать меня в своих гадких целях.
— О, Джерри, давай не будем ссориться. Кстати, мне пора идти.
— Почему так скоро вдруг? Тебя ждет твой муж? — фальшиво поинтересовался он.
— Нет, не ждет. Он даже не знает, что сегодня я у тебя. А ты… ты действительно невыносим! И неблагодарен! Я уверена, что для клиники Джонатан сделал самый крупный взнос.
— Это всего лишь денежки. Кроме того, много оторвали на налоги.
— Я ухожу. Хватит с меня на сегодня твоего общества. Когда я тебя увидела впервые, мне казалось, что ты святой, нежный, обаятельный, понимающий и чертовски симпатичный.
— А теперь что кажется?
— А теперь я думаю, что в тебе есть только последнее качество. В самом деле, что с тобой произошло?
Он поиграл завитком ее волос.
— Кто знает? Может быть, вся проблема в том, что я немножко ревную, — сказал он, очевидно шутя.
— Ты ревнуешь? Не верю своим ушам. К чему это ты можешь ревновать?
— Не к чему, а скорее — к кому.
Больше она не задавала вопросов. Она не хотела слышать на них ответы.
— Через две недели у нас здесь состоится торжественное освещение полученной земли. Ты приедешь? Я думаю, что твое присутствие на церемонии было бы только полезным, ведь…
— Нет, Джерри, не думаю, что получится.
— А почему?
— Потому что я не нужна тебе там. Теперь, когда у тебя есть почти все деньги, которые нужны, и когда начало уже положено, я думаю, лучше всего мне на этом закончить. К тому же, если я поеду на эту церемонию, то Джонатан обязательно попросится со мной, а я просто не могу допустить этого.
— Ты все еще не можешь сказать ему всю правду о себе? Вот тут ты все уши мне прожужжала про то, какой он замечательный, а ведь выходит, что ты сама ему веришь не настолько, чтобы…
— Хоть ты и являешься единственным человеком, который знает обо мне все до конца, ты ничего не понимаешь. А теперь до свиданья, поздравляю с торжеством и привет Мелиссе.
— Хорошо. Я провожу тебя. — Затем он сказал то, что говорил каждый раз. — И запомни: ешь свои витамины и, ради всего святого, отдыхай побольше и ни в коем случае не допусти беременности.
Она показала ему нос.
Все же, сидя на следующее утро в своей любимой комнате и ожидая, пока к завтраку появится Джонатан, она думала, вернее, продолжала думать о том, что говорил ей накануне Джерри. Неужели она в самом деле выглядит так плохо? Усталой и бледной? Выжатой как лимон? Да, в последнее время она и сама чувствовала себя все более изможденной, хотя и не признавалась в этом Джерри. Может, ей и впрямь следует немного расслабиться? Прекратить на время все свои суетливые занятия? Успокоиться? И пока не думать о возможности родить ребенка? Отложить это до лучших времен, пока она не почувствует себя увереннее в смысле здоровья? Но если ее ремиссия завершится, тогда ее «чертова монстра» можно будет унимать только медикаментозными средствами. Это будет началом конца… Конца всего… Всей ее удивительной жизни вместе с Джонатаном.
