кажется, нашей Богдане понравится.
– Думаешь? – сдается, поглаживая живот. Смягчается. – Но… – нахмурившись, опять переводит внимание на Николая.
– А когда будем ужинать? – бросаю с укором.
Я никогда не злоупотребляю ее заботой – она и так окружает меня ей с лихвой. Но сейчас это единственный способ увести Еву от затурканного работника.
– Ой, да, ты же голодный, – «включает» идеальную жену. – Я сейчас накрою, – чмокает меня в щеку. – И этому бездельнику надо что-нибудь приготовить, – бурчит, не глядя на Николая.
– Работай, через час свободен, – одними губами приказываю ему, и он включает аэрограф.
Ужин проходит тепло и шумно. Впрочем, как и всегда. Ева спрашивает, как прошел мой день, и слушает с интересом. Ведь это наше общее дело, и я чувствую не только ее поддержку, но и реальный вклад. Несмотря на беременность, жена продолжает контролировать бизнес, работает с документами дома, появляется со мной на особо важных деловых встречах.
Думаю, подсознательно она боится, что я опять по какой-то причине все брошу. Закроюсь. Превращусь в затворника. Но нет. Ева подарила мне смысл жизни – и терять его я не намерен.
– Вы как? – опять касаюсь ее живота, когда мы остаемся вдвоем.
Уложив Владика спать, мы сидим остаток вечера у камина. Это стало нашей традицией.
– Хорошо, на следующей неделе плановое УЗИ, – сообщает с нежностью в голосе и откидывает голову мне на грудь. – Ты с нами? – затихает.
– Я всегда с вами, – выдыхаю серьезно. И крепче обнимаю мою Еву.
Куда я денусь? Я живу только благодаря семье. И ради нее.
* * *
Время спустя
Ева
Покосившись на часы, лихорадочно накрываю на стол.
Не успеваю.
С двумя детьми совсем потеряла счет времени. Вроде бы, и не сделала ничего: покормила Дану, помогла Владику убрать игрушки, сама переоделась… Но отведенные нам полдня «на отдых» пролетели как один миг.
Скоро начнут собираться гости на праздничный ужин. В честь Крещения нашей малышки. Таинство провели ранним утром, а потом Тимур помчался в компанию на важную встречу. Я не спорила. Наоборот, настояла на том, чтобы он не отменял ее. Мне нравится видеть мужа таким. Серьезным, деловым, строгим. С горящими глазами и целым калейдоскопом идей, как развивать бизнес.
Тимур окончательно ожил и запылал. Особенно после рождения дочери. Богдана всем нам придала энергии.
С улыбкой поглядываю на трехмесячную пухляшку, которая едва умещается в детском шезлонге-качалке. Воодушевленно агукает, рассматривая музыкальную карусельку, поднимает ручки и достает одну из подвесок. Схватив ее, тянет на себя вместе с основой. Но Владик опережает сестренку. Аккуратно забирает из ее цепких ладошек игрушку, вешает чуть выше. А когда малышка собирается расплакаться, находит погремушку и вручает ей, чтобы отвлечь.
– Хор-рошая Дана, – старательно выговаривая «р», ураганчик пальцами поглаживает сестру по макушке, покрытой каштановым пушком.
Тимур утверждает, что Богдана похожа на меня. Хотя он в обоих детях находит мои черты, тогда как Владик – его точная копия, даже жесты и манеры перенимает.
Что касается дочери… не понимаю пока, в кого она. Посмотрим, когда подрастет. Если вдруг станет папиной дочкой, то я… ни капли не огорчусь. Ведь люблю его. Их всех.
На секунду застываю, словно не верю, что это и правда происходит со мной.
Сыночек и дочка, любящий муж, крепкая семья. Все, о чем я мечтала, сбылось. Благодаря Тимуру.
– Сестрена, ну ты чего стоишь, с тарелками обнимаешься? – дергает меня из приятного полузабытья Каролина. Подбежав, забирает посуду из моих рук. – Я слышала, что молодые мамочки могут засыпать на ходу и в любой позе, но своими глазами вижу такое впервые, – хихикает, отходя к столу.
– Издеваешься? – прищурившись, упираю руки в бока. – Ничего, дорогая сестрица, у меня еще будет возможность за тобой понаблюдать. У тебя все впереди. И беременность, и бессонные ночи. Вот тогда я и отыграюсь, – угрожаю несерьезно.
– Сплюнь! Скажешь тоже! – испуганно хлопает ресницами. – Я раньше тридцати замуж не пойду, а детей рожать – еще позже. Как в Европе: сначала карьера, а потом семья.
– Не зарекайся. Просто ты еще свою любовь не встретила. Она сразу перемешает все планы, – улыбнувшись, вновь оглядываюсь на маленьких «вулканчиков». – Каролин, а папа скоро приедет? – машинально называю так Влада Аркадьевича. Уже привыкла к тому, что у меня есть родные люди.
– Скоро. С Тимуром вместе, – щебечет, расставляя тарелки. – Они в автосалоне пересеклись, дела какие-то обсудили. И уже едут к нам. Я пять минут назад папе звонила, – взметает взгляд на часы.
И мы обе вздрагиваем, когда слышим сигнал моего телефона. Владик шустро находит его по мелодии, радостно вопит: «Папа», увидев иконку контакта, и через секунду протягивает мне. Беру трубку, а сама расплываюсь в улыбке.
– Привет, любимая, – бархатный голос обволакивает заботой. – Мы уже едем… Почти, – недовольно добавляет.
– Что-то случилось? С папой о чем-то поспорили, как обычно? – закатываю глаза.
Они с Владом все-таки стали деловыми партнерами и совладельцами компании, но часто не сходятся во мнениях по многим вопросам. Я устала разнимать их.
– Нет, Влад здесь не при чем. Все в порядке, рядом сидит, – успокаивает меня муж. – За крестным нашим придется заехать.
– У Кости какие-то проблемы? – зажав трубку между плечом и ухом, помогаю Каролине сервировать стол. – Где он?
– В Детском мире застрял, – не выдержав, смеется Тимур.
– Я же просила его не покупать много игрушек, – хмурюсь.
Эти невозможные мужчины избалуют детей! Мало того, что папа и муж ни в чем малышам не отказывают и тратят деньги на всякий хлам, так теперь еще один «заботливый» дядя добавился – Воскресенский.
– Костя сказал, что ему виднее и лучше него никто Богдаше подарки не выберет. У него же две дочки, – хмыкает в ответ. – А мне придется то ли таксистом, то ли грузчиком у него побыть. На месте узнаю. В общем, задержимся немного.
– Хорошо, милый, ждем, – тихо шепчу. – Целую.
Вечером собираемся за столом. В гостиной стоит невыносимый шум, раздается топот детских ножек, но нас это нисколько не напрягает. Наоборот, мы растекаемся в блаженных улыбках, наблюдая за балующимися ребятами.
У нас сегодня собрался целый детский сад: к скромному Владику сначала присоединились тройняшки Адама Туманова, лучшего друга Тимура, а потом
