Так же Оливия раскрыла секрет согласия её отца на наш брак. Уайт, каким бы ублюдком он не был, дочь свою любил. Он был в ужасе от её «развлечений», и порой было непросто устранять их последствия. Ведь любимая дочь выбирала иногда людей весьма обеспеченных, имеющих некие связи. Только получив от Оливии клятвенное обещание прекратить развлекаться таким образом, он помог ей поймать меня в ловушку.
К концу её рассказ, у меня было чувство, будто меня с головой макнули в омерзительно смердящие помои. Нет, я и сам святым не был. У меня достаточно грехов и руки по плечи в крови, но я никогда не убивал ради развлечения. Не разрушал чужие семьи от скуки. И пусть я заранее знал, что услышу, всё равно было жутко.
— Ты меня ненавидишь теперь, да? — прошептала Оливия.
— Нет, что ты, солнышко, — успокоил я её.
Ещё, наверное, час я потратил, чтобы окончательно свести истерику брюнетки на «нет». Когда она легла спать, я напряжённо думал, как бы быстрее завершить этот фарс. Необходимые признания у меня были на руках, а значит пора заканчивать с этим. На душе впервые за эти бесконечно долгие полтора месяца было легко и радостно. Решено, что завтра я встречусь со своим человеком, передам ему копии данных, чтобы придал им приличный вид, способный убедить, если понадобится, и прессу, и власти в их подлинности.
* * *
Последние сутки с лишним, прошли в напряжённом ожидании. Высказавшись, Оливия наконец притихла. Не будила ночью и даже на работу позвонила всего лишь дважды. Наврав ей про срочные деловые переговоры, я направился на встречу с Джеком, который собственно и должен был заниматься добытой информацией.
Жутко волнуясь, я припарковался у его офиса и направился внутрь. Ещё немного, день или два, и кошмар будет закончен! Смогу увидеть Кристу, смогу постараться воскресить наши отношения… Так, сейчас не время думать об этом. Сначала дела.
— Джек, что за пафос, — поморщился я, переступив порог его кабинета.
В помещении было темно. Густая тень скрывала от меня сидящего в кресле мужчину, виден был только силуэ, т и то смутно. И ещё он молчал.
— Ладно, дело твоё. Птичка попалась. Сможешь всё сделать быстро? — продолжал я, игнорируя его странное поведение: — Хочу поскорее покончить со всем и стать наконец свободным.
— Я тоже жажду положить конец этому фарсу.
От голоса, разорвавшего тишину, внутри все похолодело от ужаса. Этого не может быть!
— И я это сделаю.
Криста.
Очередной отказ, уже не такой болезненный в бесконечной череде подобных. В этот раз хотя бы позвонили и вежливо известили, что не могут принять меня на работу. Обычно и этого не делают.
Полтора месяца прошло с момента, как я снова живу в своей квартире, как я добровольно отпустила любимого мужчину в объятия другой. И с каждым днём жизнь становилась всё невыносимей. Слёзы давно кончились, и это ужасно. Страшно, когда внутри всё пылает от боли, и нет возможности облегчить душу слезами или хотя бы поделиться с кем-то своей бедой.
Надо отдать должное подругам — они часто навешали меня и всячески поддерживали. Особенно Мони. Она вообще почти всё своё свободное время проводила со мной. Как я и ожидала, она была в бешенстве, узнав о «предательстве» Адриана. Грузчики в порту, наверное, покраснели бы, услышав, как она честила его. Я ничего не могла ей рассказать, а слушать потоки гневной брани и постоянное упоминание его имени было выше моих сил. Поэтому я попросила подругу ничего о нём не говорить и вообще сделать вид, будто его на свете не существует. И она меня послушала, хотя я видела, как порой ей хочется разразиться чередой ругательств в его адрес, особенно когда все газеты начали кричать о воссоединении Адриана с Оливией.
Но как бы не старались девочки, лучше не становилось. Мной владели дикая ревность, жгучая ненависть и всепоглощающая боль — ядовитый коктейль чувств, уничтожающий всё светлое в душе. Лишающий сил и надежды.
Вдали от Адриана я поймала себя на том, что всё чаще думаю: «А не стала ли я сама жертвой игры?». Безмерно жестокой и беспощадной. Может, он не с Оливией сыграть решил, а со мной? Может, они сидят где-то там и смеются над наивной идиоткой, которая, вопреки логики и здравому смыслу, на что-то надеется и чего-то ждёт. Подобные мысли были столь разрушительны, что я всеми силами гнала их прочь. Просто, если это правда, то я, наверное, просто не переживу.
А ещё я неоднократно думала о наших взаимоотношениях, об этой любви, которая подчинила меня себе. Ведь это ненормально — то, что происходит сейчас. Вообще все наши отношения слишком далеки от понятия «нормально». Где моё разум, где моя гордость, как в здравом уме можно простить столько всего? Как можно дать любимому мужчине добро на связь с другой, и в это время ждать и мучиться? Неужели я уже лишилась рассудка? Ведь всё это слишком, и ни один адекватный человек меня не поймёт. А с другой стороны, какое мне дело до всех остальных? Это моя жизнь и я имею права делать с ней всё, что сочту приемлемым.
В попытке хотя бы немножко отвлечься, я решила заняться устройством того, что осталось от моей жизни. Адриан открыл счёт на моё имя, куда зачислил более чем солидную сумму. Но мне не хотелось брать оттуда и цента. В свете последний событий, со всей этой неопределённостью и незнанием чего ждать и на что надеяться, у меня мысль воспользоваться его деньгами вызывала отторжение. Я не могла отделаться от мерзкого ощущения, будто это деньги за секс, и потому старалась медленно и крайне экономно расходовать свои личные накопления. Однако, они были весьма невелики, и потому мне была необходима работа. В начале я наивно полагала, что сумею без особых проблем найти её. Сейчас же, после огромного количества отказов, я совсем пала духом и отправляясь на очередное собеседование, уже почти ни на что не надеялась. Неужели у этой дряни, бывшей жены столь длинные руки? Не её ли это работа, что меня никуда не хотят брать? Или просто совпадение, и я слишком самонадеянна?
Может я слишком многого хочу от жизни, и мой удел — продавец в дешёвом магазине? Ведь свою прошлую работу я получила только потому, что так было нужно Оливии. А правда, кому я нужна с моим ничтожным опытом и скандальной славой разлучницы и детоубийцы? Но мне до последнего не хотелось сдаваться, и поэтому я сейчас ехала на собеседование, а крохотное рекламное агентство.
* * *
— Сожалею, мисс Паркер, но мы уже взяли сотрудника на эту должность, — с неестественной, лживой улыбкой произнесла женщина из отдела кадров.
