Ознакомительная версия.
Правда, ненадолго. Потому что буквально через пару-тройку часов поднялась всклокоченная Кира Павловна и потребовала от Веры, чтобы та перестала валять дурака и помогла ей одеться. При этом вчерашнее черное платье она забраковала, потому что оно «вчерашнее, а будут люди». И Вера не стала перечить, и помогла выбрать новый наряд, и даже переложила в него спрятанную под подушкой трехкопеечную монету.
Потом она неоднократно могла наблюдать, как Кира Павловна периодически достает из кармана медный кругляш, словно слепая, ощупывает его и снова убирает, беззвучно шевеля губами.
Оставшиеся несколько часов она провела возле сына, не отпуская ни на минуту ни Веру, ни Веронику. Кто-то из пришедших проводить Евгения Николаевича Вильского предложил накапать ей корвалол, чтобы не болело сердце, но Кира Павловна подняла на смех доброжелателя и, кивнув головой в сторону сына, мрачно пошутила: «Встанет – выпью».
«Совсем с ума сошла», – пробормотала себе под нос стоявшая в широкополой шляпе Женечка Вильская и стала пробираться к выходу из наполненного людьми зала.
– Куда ты? – тут же остановила ее Кира Павловна и приказала сесть рядом.
– Не могу больше, – отказалась повиноваться Евгения Николаевна и вытерла пот со лба: от скопления людей в комнате стало невероятно душно.
– От оно как, – поджала губы Кира Павловна и потребовала к себе Льва Викентьевича Реву, из суеверных соображений застрявшего во дворе рядом с заказанным автобусом.
Суетливый Вовчик бросился вниз по лестнице, расталкивая поднимавшихся в квартиру Вильских людей, и заголосил, как только вылетел из подъезда:
– Левчик!
Лев Викентьевич вздрогнул, предположив, что старый школьный товарищ торопится известить его о неожиданной кончине Киры Павловны, и тут же подумал, что одного автобуса не хватит и что правильно люди говорят: «Беда одна не приходит». Но Владимир Сергеевич разочаровал друга своим сообщением, и Левчик всерьез расстроился, что рядом не было сообразительной Нины, которая бы придумала, как ему избежать очередного испытания.
– Чего она хочет? – недовольно пробурчал Лев Викентьевич, на ходу поправляя галстук.
– Не знаю, – пожал плечами Вовчик и пошел вперед ледоколом, прокладывая другу дорогу.
– Лева, – тут же заметила его появление Кира Павловна и призывно махнула рукой. – Я тоже поеду.
– Куда? – в один голос воскликнули внучки бедовой бабки и вытаращили глаза на отцовского друга.
– На кладбище, – заявила Кира Павловна и поправила косынку.
– Не надо! – стала убеждать ее Вера.
– Как это не надо? – возмутилась бабка, забывшая про то, что даже по дому передвигалась при помощи ортопедического кресла-опоры.
– У тебя ноги не ходят, – напомнила Кире Павловне Вероника и сделала «дяде Леве» страшное лицо. Но Лев Викентьевич сделал вид, что не понимает, в чем дело, и вопросительным знаком застыл над матерью покойного друга.
– Я вас на руках отнесу, теть Кир, – залихватски пообещал он, ибо всегда точно определял, на чьей стороне сила.
– Уж отнеси меня, Лева, – быстро сориентировалась Кира Павловна. – Не обманывай старого человека. Тебе же потом и Женька спасибо скажет.
Последняя фраза ввергла боявшегося смерти Льва Викентьевича Реву в уныние, и он тут же объявил, что делает это не столько из-за памяти покойного, сколько из уважения к его матери, так что благодарить его не надо, потому что не надо – и все.
– Как скажешь, Лева, – пожала плечами старуха, но фразу закончить не успела, потому что вклинился Владимир Сергеевич и тоже вызвался помочь.
Предложение Вовчика Кире Павловне не понравилось, и она тут же перенаправила его чрезмерную энергию в мирное русло:
– Меня, Вова, не надо. Ты лучше венок возьми…
Недоверие старухи Владимира Сергеевича немного обидело, но он решил не вступать в дебаты, объясняя это временным помешательством матери покойного, и послушно выбрал венок, который собирался нести за гробом товарища.
В этот момент для всех присутствующих стало очевидным неумолимое движение времени к роковой отметке выноса. «Выходим, выходим!» – засуетились все и начали спускаться вниз, давая близким родственникам Евгения Николаевича побыть с ним последние несколько минут.
В комнате кроме Киры Павловны и дочерей Вильского остались только Люба и Марта.
– Чего стоите? – окликнула их мать покойного. – Ведь не чужие. Идите, пока никого нет, поцелуйте моего сыночка. Мало вы ему кровушки попортили? Вот и посмотрите теперь…
– Бабуль, – осторожно коснулась ее руки Вера. – Зачем ты так?
– Ка-а-а-к? – закачалась старуха из стороны в сторону и сорвала с себя черный кружевной платок. – Ка-а-ак я? Ка-а-к?
От былого величия Киры Павловны не осталось и следа: маленькая, косматая, она напоминала юродивую, грозящую миру очередным концом света.
– Вставай! – Кира Павловна посмотрела безумными глазами на безмолвного сына. – Вставай! Видишь, твои тут. Стоят, как миленькие. Может, встанешь?..
Первой не выдержала Марта и вместо того, чтобы броситься на грудь Вильскому, почему-то обняла Киру Павловну.
– Ну-ка, – быстро пришла в себя на минуту утратившая самообладание бабка и водрузила платок на место. – Хватит концерты устраивать. Вон, – показала она на Любу, – стоит, слова не вымолвит. Или не жалко?
– Жалко, – чуть слышно прошептала Люба и опустила голову.
«Плачет, – поняла Вера и еле сдержалась, чтобы не разрыдаться. – Не при них», – пообещала она себе и уставилась в одну точку.
– Девочки, – тихо окликнул их Лев Викентьевич. – Пора. Бригада приехала.
– Как же? – испугалась Кира Павловна. – А я?
– Я же сказал, теть Кир, – успокоил ее Левчик и пропустил двух здоровенных мужиков, судя по всему, работников похоронного агентства. – Сначала женщину, потом – все остальное.
Первым, что бросилось в глаза измученной Вере, как только она спустилась во двор, стало огромное количество людей, пришедших проститься с ее отцом. «Быстрей бы!» – начала она торопить время, а оно, как нарочно, остановилось.
К гробу подошел представитель похоронной конторы и по протоколу произнес заученные фразы: «Те, кто поедет на кладбище, проходят в автобус. Те, кто не поедет, прощаются здесь».
– До свиданья, – выпалила Кира Павловна, боясь сделать что-нибудь не так, и с мольбой посмотрела на своих крупногабаритных пажей: «Несите меня».
– Ну, с богом, – подняли они бабку и понесли к Льву Викентьевичу в машину. Следом потянулись и все остальные.
– Неужели все поедут на кладбище?! – ахнула Вера и переспросила об этом Нику.
Ознакомительная версия.
