В конце концов ковбои сели на своих лошадей и направились в сторону города. Ковбои-девушки закончили наводить марафет и тоже приготовились к отъезду, но Дуэйну удалось их уговорить явиться на парад в повозках на своих лошадях, чтобы не портить общего впечатления.
После того, как ковбои скрылись из виду, Бобби Ли и Эдди Белт успокоились и помогли Дуэйну закрепить повозки на грузовиках с открытой платформой.
– Вот незадача, – проговорила Карла, усаживаясь на своего любимого Уилли Нелсона. – Я захватила с собой мало водки и сока… Да, Дуэйн, гляди веселей, все-таки у нас сегодня большой праздник.
– Не обещаю.
– Не обещаешь? Ну тогда жизнь в Италии меня больше прельщает, – сказала Карла, пришпоривая лошадь.
Возвращаясь обратно в город с повозками, Дуэйн снова почувствовал страшную головную боль. Голова всегда у него раскалывалась, когда он нервничал, а сейчас он нервничал очень сильно из-за массы неотложных дел, из которых одно было важнее другого, и часто невозможно было определить, за какое же надо приниматься в первую очередь. Но больше всего его нервировало одно обстоятельство – появление в плавках перед всем округом. Он горько сожалел, что согласился играть Адама. Генеральная репетиция прошла не так плохо, поскольку на нем была рубашка, но до настоящего испытания оставалось несколько часов.
– Ты чего так переживаешь? – услышал он неожиданно голос Бобби Ли.
– С чего это ты решил, что я переживаю?
– Ты странно ведешь машину, когда переживаешь. Ее бросает из стороны в сторону.
Дуэйн резко остановил машину и вылез из кабины.
– Веди сам!
– Я не хотел тебя обидеть, – сказал Бобби Ли, усаживаясь за руль.
– Я дам тебе пятьсот долларов, если ты сыграешь Адама, – предложил Дуэйн.
– Я не похож на Адама.
– Откуда тебе знать, черт возьми, похож ты на Адама или не похож? Ты что, встречал его?
– Не встречал, но я видел его изображения в воскресной школе, Адам был выше меня. Он приблизительно твоего роста.
– Пятьсот долларов за непыльную работу! – не выдержал Дуэйн. – Подумай хорошенько.
Бобби Ли твердо стоял на своем. Дуэйн подумал, что, может быть, обратиться к Дики, который любил деньги и ничего не стеснялся, но Дики махнул куда-то на юг в новом «порше» и теперь находился неизвестно где.
Повозки сняли с грузовиков и запрягли как раз к открытию парада. Нервное возбуждение, охватившее ковбоев, достигло почти параноидальной стадии. Те, кто призван был изображать первых поселенцев во время представления живых картин, старались держаться подальше от тех, кому полагалось быть индейцами.
– А что, если ЛСД оказался не того? – продолжал выстраивать свою версию Эдди Белт. – Похоже, что кое-кому из этих ребят не по себе.
Карла, у которой оказалась самая красивая лошадь, и старый Болт, старейший гражданин округа, открыли торжественный парад. Мистер Болт держал в руках государственный флаг США, а Карла – флаг штата Техас – «Одинокую звезду». Клубы любителей верховой езды из соседних городов приняли самое активное участие в подготовке праздника, и теперь парад растянулся более чем на две мили, вплоть до шоссе, ведущего на Уичита. Платформы на колесах сменяли любителей верховой езды. Дженни с группой добровольцев допоздна сооружала свою платформу в виде городского суда. Джанин, Чарли и Лавел проехали мимо трибуны в кринолинах и шляпках, изображая первых делопроизводителей, весело махая руками собравшимся.
Как только крытые повозки были сняты с грузовиков, на один из них поставили второй макет Техасвилля, изготовленный из папье-маше. Бобби Ли и Эдди Белт продолжали изображать двух мистеров Браунов, но уже в компании с Нелли, она же Белл Браун.
Нелли своей красотой вызвала восхищение у зрителей, шумно приветствовавших ее на всем пути следования платформы. Несколько ковбоев, сидевших на своих лошадях, вышли из состояния оцепенения, чтобы наговорить ей кучу комплиментов. Бобби Ли, уставившись на Нелли влюбленными глазами, грозно подавался вперед всякий раз, когда какой-нибудь пылкий ковбой слишком уж приближался к ним.
Дуэйн решил пересидеть парад в стороне. Он пошел в магазин Сонни и купил пачку экседрина у Дженевив, которая сидела на раскладном стуле у входа.
– В задней комнате есть еще один стул, – сказала она. – Присядь на минутку, Дуэйн. На тебе лица нет.
Дуэйн принес стул и сел рядом. Карла со старым Болтом уже прошли, но он успел застать прохождение своей бурильной установки. Турки Клей и невысокий разнорабочий по имени Сквиррел стояли у макета, изображая из себя нефтяников того времени.
Затем мимо него проехала платформа-банк, на которой восседал Лестер со своими служащими, все в ковбойских шляпах и при оружии, а за ними – школьники, которые украсили свою платформу пурпурными и зелеными флажками и соорудили из папье-маше огромный чертополох внутри сердца – символ школы.
Истинным украшением школьной платформы явилась, конечно, Джейси, которая согласилась выступить в роли Королевы, возвратившейся домой спустя многие годы, затмив стоящих рядом четырех девушек, избранных также в свое время королевами красоты. В вечернем платье Джейси была просто неотразима. Она снова, хотя бы на один вечер, превратилась в женщину легендарной прелести, сошедшую с экрана и давно обожествляемую в родном городе.
Дуэйн, который совершенно забыл о том, что Джейси согласилась представить Королеву, возвратившуюся домой спустя многие годы, был буквально поражен. Сотни зрителей, присутствовавшие на параде, испытали такие же чувства. Когда мимо них проезжала Нелли, ей аплодировали и свистели, поскольку она была им знакома, но появление Джейси было встречено молчаливым изумлением. На одном из грузовиков, обычно перевозивших бурильное оборудование, стояла кинозвезда, которая выглядела так, как полагается выглядеть настоящей кинозвезде. Среди абсурдности, кринолинов и игрушечных пистолетов ожила одна из местных легенд.
Когда Дуэйн раскладывал принесенный стул, Джейси заметила его и подошла к краю медленно движущейся платформы. Она, возможно, и была ожившей легендой, но держалась с исключительной простотой.
– Эй, Дуэйн, поднимайся сюда! – крикнула она ему.
Дуэйн ткнул в себя пальцем, как бы спрашивая: «Кто, я?»
– Ты, ты! – снова крикнула ему Джейси. – Давай! Она величественно приблизилась к кабине машины и до тех пор барабанила по нему кулаком, пока шофер не повернул голову.
– Стой!
Машина остановилась так резко, что две молодые королевы красоты чуть с нее не свалились.
Дуэйн встал, и Дженевив, посмотрев на него с любопытством, произнесла:
