их сознанием. Мой эксперимент с тобой закончен. Мне больше не интересно. Ясно? Поэтому, как говорится: отпусти и забудь, — с деланным равнодушием произношу я, несмотря на то, что меня до сих пор потряхивает от того, что мы только что пережили.
Не говоря уже о Лейле.
Ее губы дрожат, девушка заливается слезами, а потом уверенно смахивает их с лица. Вдруг ее черты становятся жесткими и злыми, она сжимает руку в кулак. И выставляет на меня указательный палец, тыкая в грудь.
— Ты просто… Кай. Спасибо, что показал мне свое истинное лицо, сволочь. Снова. Я тебя ненавижу, и можешь забыть обо мне раз и навсегда. Я больше никогда тебе не дамся, даже если ты будешь последним чертовым мужчиной на планете! Думал, я уйду от тебя в слезах? — она толкает меня в грудь, на что я никак не реагирую. — Не дождешься. Я не пролью по тебе больше ни одной. Ты прав. Ты больше не тот, Кай. Помнишь, я сказала, тебе, что люблю тебя? Это не так. Я люблю человека, которого больше нет, — сжав зубы, она в последний раз толкнула меня и выбежала из зала Плазы.
Я присел на стул, стараясь отдышаться. Каменное лицо за мгновение сменилось выражением боли. Я положил руку на сердце, чувствуя, как оно проламывает ребра.
Это пройдет. Так нужно.
Лейла
Едва дыша, я выбежала из зала. Ноги несли меня по холлу Плазы, люди поглядывали на меня с подозрением… я вышла на улицу и присела прямо на лестнице, стараясь успокоиться.
Понимаю, что мешаю постояльцам отеля. Еле-еле отползла в сторону, скрывшись за позолоченной тележкой, предназначенной для перевозки чемоданов по отелю. На ней как раз стояло два огромных саквояжа, и я была надежно укрыта от посторонних глаз и никому не мешала.
Чувствовала себя не просто подавленной, а раздавленной, разбитой на маленькие кусочки. Нужно брать себя в руки. Если бы только можно было выпить волшебную таблетку, которая бы навсегда очистила меня от яда этой любви…
Что будет дальше? Я совершенно четко понимала, что не выйду замуж за Акселя. Я просто потерялась… запуталась.
Вздрагиваю, когда вдруг слышу звук шагов на лестнице перед отелем и звук его голоса. Кай говорит по телефону очень мягким и дружелюбным тоном… словно говорит с лучшим другом, а не подчиненными.
— Да. Я сделал это, — произносит Кай. — Водитель будет с минуты на минуту. Черт, я знал, что будет тяжело, но чтобы настолько…
Молчание. Каю отвечали на том конце провода.
— Чувствую себя последней мразью. Ты был прав. Это было слишком жестоко, и этот секс… черт возьми, ты бы видел ее глаза. Такие красивые. Она плакала. Потом нагрубила, поставила на место. Я балдею от этого. Другие, чтобы я не делал, мне ноги целовали, а Леа… она сильная. И она справится и забудет меня. Она слишком сильно любит и уважает себя, чтобы годами страдать после моего мерзкого поступка. А я стоял и хотел одного: никогда ее не отпускать. Почему все так ****? — Кай грубо выругался и ударил рукой по чемодану. Я затаила дыхание.
— Я люблю ее. Больше жизни. Ты знаешь это. Но так нужно, брат. Лучше бы поддержал. Паршиво на душе. Я потерял часть себя, отпустив ее. Но ты только представь, какой прекрасной будет ее жизнь, когда она забудет меня. А она обязательно это сделает, потому что я больше не буду мозолить ей глаза. Я обеспечу ее до конца жизни, неявно, конечно… но я все буду делать для нее. И мудаков от нее отгонять буду, пока не встретит более-менее нормального…
— Я не знаю, как смирюсь с этим. Я НЕ ЗНАЮ. Но надо.
— Нет, он больше не доставляет мне проблем. Я держу себя под контролем. Двадцать четыре часа в сутки. Но даже идеальная машина может сдать сбой.
— Хорошо, скоро буду в Лос-Анджелесе. Оттуда на Бали, нужно еще раз прочистить мозги, чтобы закрепить результат. Пока, Коул. И спасибо… что выслушал, — закончил разговор Кай. — Водитель приехал.
Мои щеки и уши горели, шум в висках стал оглушительным. ЧТО?! Он только что наговорил мне гадостей, чтобы осчастливить меня? Да он в своем уме?! Что за альтруизм, совсем несвойственный Каю Стоунэму?
Откуда такая жертвенность?!
Он любит тебя. Любит больше самого себя и всего, чего он когда-либо обладал.
Неужели он не понял, что я верю в него. Верю, что он справится со всем. Может, он всегда будет немного… другим, но я искренне верю, что Кай больше никогда не причинит мне зла и боли, которую причинял Деймон.
Потому что они оба испытывают ко мне чувства, а я люблю каждую из его частей.
* * *
— За черным «лексусом», пожалуйста, — бросила я своему водителю, которого мне предоставил Акс, как только села в машину. Когда я убежала от Кая из зала, я поняла, что совершила большую ошибку. Как я могла поверить его прекрасно сыгранному равнодушию? Как не заметила сразу, что все его обидные слова лишь попытка отпустить меня?
Я не должна была уходить. Я должна была до него достучаться. В каждом движении его рук я чувствовала совсем иное. Иногда нужно закрыть глаза на слова и читать между строк…
Я не знала, что скажу ему, когда доеду до его квартиры на Манхэттене, но была уверена, что найду способ пробудить того Кая, который отбросит все сомнения назад.
Мысли путались. Сердце очищенно билось при мысли о том, что я снова его увижу.
Сейчас или никогда. Все или ничего. Мое поведение — отчаянное, ненормальное, нездоровое. Но телефонный разговор, который я подслушала, снова перевернул все с ног на голову.
Как не смогла разглядеть в его глазах правду? Могла бы научиться читать его мысли… ведь он всегда читал мои. Кай — часть меня.
— Эм, вы точно едете за «лексусом»? — взволнованно спрашиваю, когда водитель поворачивает к Бруклинскому мосту. Мы выезжаем за пределы Манхэттена. Зачем Кай едет в Бруклин или на выезд из города?
— Да, тот самый, вон он впереди, — водитель указывает на дорогу, и через несколько машин я вижу, как мелькает черный автомобиль Кая. Но едет он подозрительно быстро и слишком стремительно отдаляется от нас, лавируя между другими авто.
Все, я не могу ждать. Просто не могу. Может, попробовать набрать ему?
— ДАЙТЕ МНЕ ВАШ ТЕЛЕФОН, ПОЖАЛУЙСТА! — вдруг кричу я на бедного воителя. Нервы сдают, напряжение охватывает каждую клетку тела. Меня трясет от нехорошего предчувствия. Машина Кая
