— Мне было одиннадцать лет, — продолжал Алекс, — когда я впервые увидел своего отца. Было поздно, когда он пришел в «Иль Сорентино», но по реакции моей матери я понял, что это, должно быть, он. Ее лицо побледнело, а глаза потемнели. Он даже не вспомнил ее, а смотрел сквозь нее. Для него она была просто прислугой. Мать повернулась и убежала на кухню, а я остался наблюдать.
Он был высокий, красивый и надменный. Аристократ и владелец пароходных линий. Все знали его корабли, грузовые суда и особенно лайнер «Эксельсиор», который сделал его богатым. Владелец кафе, все официанты заискивали перед ним.
С ним был мальчик, его сын. Он был моложе меня, но такой самонадеянный, такой уверенный в своем законном месте в этом мире, как сын богатого аристократа. А я был просто бедным мальчишкой, наполнявшим их стаканы водой. А моя мать, молчаливая и дрожавшая на кухне, была давно забытой любовницей, просто женщиной, накладывающей еду на их тарелки. Для них мы были меньше чем никто, ничтожества, недостойные их внимания.
Я помню, как я смотрел на мальчика. Он был похож на принца. И в этот момент я поклялся, что отомщу им. «Однажды, — сказал я своей плачущей матери, — однажды я разделаюсь с ним за то, что он с тобой сделал. С нами. Обещаю».
Алекс замолчал. Прислонившись к поручням и стиснув кулаки, он смотрел на лунную дорожку, пересекавшую океан. Но Ханичайл понимала, что мыслями он далеко от нее. Мыслями он в том своем далеком детстве и видит сейчас себя, тогдашнего, своего отца и его сына, на месте которого мог быть он.
— Спустя годы, — наконец продолжил Алекс, — когда я стал преуспевающим, богатым и у меня появилась власть, я отправился на их поиски, чтобы отомстить. Я нашел своего врага слабым. Они потеряли деньги, опрометчиво вложив их в рискованное деловое предприятие. Вся их собственность была под обременительной закладной: палаццо в Риме, загородная вилла, дом в Париже. Их лайнер был продан, а деньги потрачены на то, чтобы оплатить долги.
Действуя тайно, я купил их суда. А потом пошел в банк и купил закладные на всю их собственность. Я стал ее владельцем и послал представителя с требованием немедленно заплатить по закладным.
Конечно, денег у них не было. Я лишил их права выкупа заложенного имущества и прогнал. Я владел их судами, землями, домами. Я одержал победу.
Я не рассказал матери о том, что сделал: она была доброй женщиной и была бы шокирована моей бессердечностью.
Я думал, что наконец буду счастлив. Сейчас я был принцем, а второй, законный, сын был доведен до нищеты. Конечно, они не знали, кто погубил их.
Через какое-то время по иронии судьбы его сын пришел ко мне в офис просить работу. Я сидел за столом, смотрел на своего соперника и знал, что он в моей власти. Он был высоким блондином, красивым, молодым и, как прежде, уверенным в себе благодаря хорошему воспитанию, образованию, привилегированному рождению, благодаря своему имени. Он уверенно улыбался мне: как ему с его положением могут отказать. У него был опыт в судоходном деле, и он был тем, кем был. Он многое мог предложить. Но я отказал ему в работе. От его уверенности не осталось и следа; он был в отчаянии. «Как вы не понимаете, сэр, — сказал он умоляющим голосом. — Мне нужна эта работа. Моя семья испытывает тяжелые времена. Мой отец болен. Пожалуйста, сэр. Я прошу вас».
Алекс до сих пор видел себя, безжалостно пожимающего плечами и небрежно бросающего ему в лицо: «Кто думает о родных, не забудет чужих. У вас есть титул, семья. Посмотрим, даст ли вам это работу».
Алекс мрачно посмотрел на Ханичайл.
— Я отомстил сполна и думал, что буду счастлив. Разве я не получил все, что хотел? Я стал преуспевающим, богатым. Я купил матери роскошные апартаменты в Риме и дом за городом. Но случилось так, что умоляющие глаза моего брата по отцу преследовали меня во сне.
Со временем я снова обрел счастье. Я выкинул свое прошлое из головы. Но однажды я узнал из газеты, что человек, который был моим отцом, покончил с собой. Я был потрясен. Я не мог вынести мысли о том, что погубил его.
Сунув руки в карманы, Алекс стал ходить по палубе. Он выглядел таким одиноким, что Ханичайл захотелось подбежать к нему, обнять и сказать, что все осталось в прошлом и он должен забыть об этом навсегда. Алекс вдруг остановился и повернулся к Ханичайл:
— Теперь я стал слабым. Я пошел к его сыну и рассказал, кто я и что сделал. Я признался, что разорил их. Затем я вернул им их собственность, их корабли и выплатил большую сумму компенсации за то, что сделал. Теперь я признаю свою ошибку, — продолжал Алекс упавшим, бесцветным голосом. — Я дал его сыну власть. И его месть была гораздо изощреннее моей. Я был наказан и продолжаю расплачиваться за свою слабость.
Алекс увидел слезы в глазах Ханичайл.
— Не жалей меня, — сказал он слегка охрипшим голосом. — Я не достоин сожаления. Вот почему мы отправились в это маленькое путешествие: ты должна знать всю правду обо мне, увидеть все собственными глазами. Завтра ты все поймешь.
Алекс посмотрел на часы. Он снова стал чужим, словно и не было этого чудесного вечера, проведенного вдвоем.
— Уже поздно, — резко произнес Алекс. — Ты должна выспаться.
— Но, Алекс… — попробовала возразить Ханичайл, но он жестом остановил ее.
— Спокойной ночи, милая Ханичайл, — чуть смягчившись, произнес он. — Как правильно заметил хозяин кафе, «завтра наступит новый день». Нам обоим надо выспаться.
Алекс взял Ханичайл за руку и проводил до каюты.
— Спи спокойно, моя дорогая, — с нежностью в голосе произнес он и, быстро поцеловав ее в губы, ушел. Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями.
В эту ночь Алекс не спал. Он привык к этому; за эти годы в его жизни было много ночей, когда он не спал и все бродил по своим шикарным апартаментам в Риме, по своему великолепному дому в Лондоне и пентхаусу на Манхэттене, спрашивая себя, стоило ли ему это делать. Поступил бы он так, зная, какую высокую цену придется заплатить? Ответ всегда был одним и тем же.
Он бы отдал все, что имел, чтобы повернуть часы обратно и начать все сначала. Но жизнь не предоставляет таких возможностей. В какой-то момент человеку дается право сделать свой выбор: он его делает и живет дальше, имея его результаты. Или по крайней мере делает вид, что живет.
Паруса яхты были наполнены ветром, мощные моторы тихо урчали, и «Аталанта» неслась сквозь ночь. Перегнувшись через поручни, Алекс смотрел в глубины моря цвета индиго и в глубины своей собственной души.
Он не собирался влюбляться в Ханичайл. Видит Бог, он боролся с этим чувством в себе. Но часы назад не повернуть, ему был предложен выбор в самый первый вечер на лайнере, когда он увидел ее, стоявшую на верхней ступеньке лестницы, ведущей в обеденный салон. Она выглядела такой испуганной и беззащитной. И такой невинной.
