больше не чувствую дискомфорта. Наоборот, я ощущаю возбуждение, и оно покалывает на моей коже. Ладонями провожу по плечам Кавана и отклоняюсь. Он тяжело дышит, его глаза тёмные-тёмные, полные страсти. Провожу руками по его груди и медленно расстёгиваю пуговицы на рубашке.
— Теперь я собираюсь узнать твоё тело, Каван, — шепчу, набравшись смелости. А это для меня чертовски большой шаг навстречу мужчине. Мне придётся делать все эти невероятно пошлые штучки, о которых я читала в книгах.
Но мой энтузиазм быстро исчезает, когда Каван напрягается да так сильно, что его мускулы становятся каменными.
— Что-то не так? — Я убираю свои руки и удивлённо смотрю на него.
— Я… Таллия, я… не люблю, когда мной пытаются управлять в сексе, — медленно говорит он.
— Ох, я… просто я… Мне хотелось стать более опытной в твоих глазах и хоть как-то… не знаю, показать, что я тоже хочу дотрагиваться до тебя и гладить твоё тело. — Внутри меня обрывается всё возбуждение, потому что я понимаю, о чём говорит Каван. Его насиловали против его воли. Им пользовались, и уж точно его ублажали сотни женщин, пока их снимали. Он пресыщен и ненавидит, когда женщина управляет им, точнее, для него все женщины стали опасностью в сексе.
Скатываюсь с бёдер Кавана и поджимаю губы.
— Таллия, мне приятно, что ты готова двигаться дальше. Но я…
— Не нужно, Каван, — я мягко улыбаюсь ему и сжимаю его руку. — Я всё понимаю. Тебе не нужно объяснять мне факт того, что твои воспоминания намного сильнее, чем настоящее. Это нормально. Ты ещё не оправился от прошлого. Это долгая работа над собой. И я надеюсь, что наступит время, и ты позволишь женщине показать, как она любит твоё тело. Именно любит, а не ласкает его, потому что ей так приказали. Доброй ночи. Я лягу спать пораньше.
Целую Кавана в щёку, и мне приходится уйти. Этот день закончился грустно, а завтрашний будет ещё хуже.
Каван
Я ненавижу себя за то, что не могу быть нормальным. Это был прекрасный вечер. Я из кожи вон лез, чтобы показать Таллии, как сильно она дорога мне, и что я к ней чувствую. Я надеялся, что ночь будет не менее приятной. Но нет. С каких пор, чёрт возьми, мужчина отказывается от минета и женской нежности? Серьёзно. Ну кто в здравом уме оттолкнёт от себя женщину, в которую влюблён, потому что не он контролирует её действия? Только я. Вряд ли Слэйн хотя бы раз так поступил. Наоборот, он легко передавал контроль Энрике, но в то же время всегда был начеку. Слэйн наблюдал за ней каждую секунду, точно зная, что всегда контролирует ситуацию, и она развивается так, как хочет он. А я? Идиот. Моё тело так часто трогали без моего согласия, целовали, сосали мой член, кусали и царапали, что всё это мне стало противным. Мои правила просты: всегда брать женщину сзади, держать её за волосы, когда у неё во рту мой член, никаких поцелуев и ласк. И это всё я нарушил с Таллией, потому что она для меня особенная. Потрясающе. Вместо того чтобы показать ей взрослые игры в постели, я навсегда отрезал ей путь туда и заставил её стыдиться своих желаний. Ну что я за мудак?
Хватаюсь за голову и тихо скулю. Я нытик. Я стал таким нытиком, а ещё моя зависимость от аромата Таллии и её присутствия рядом превратилась в одержимость. Я знаю, что завтра она сообщит мне о том, что уходит в клуб. Я начну орать и злиться, обвиняя её в том, что она не захотела выбрать меня. Она останется, будет спокойна и простит меня, а глаза будут печальными и разочарованными. Чёрт, мой план провалился. Я совершил такую большую ошибку, не дав Таллии выбрать, чего она хочет, а сделал выбор за неё. Я блефовал, когда сказал ей, что отпущу её и буду жить дальше. Ни хрена, вот что я скажу. Ни хрена подобного. Я, как гнилой червяк, буду следовать за ней и уничтожать всех, кто посмотрит на неё так, что мне это не понравится. А ещё мужчины. Я буду их убивать. Плевать, я всё равно убийца, но на этой планете не останется мужчин, с которыми она построит своё будущее, кроме меня.
Чёрт, я опять поддался своей одержимости, и это вызывает внутри меня агрессию. Она так сильна, отчего я злюсь ещё сильнее, ненавижу себя и хочу драться. Хочу крушить всё вокруг. Мне нужно выпустить пар. Секс был отличным вариантом, но я его просрал. Я идиот.
Мой мобильный, лежащий на журнальном столике, начинает вибрировать, и я, хмурясь, смотрю на входящий вызов. Киф. К чёрту его. Зачем он звонит мне в полночь? Ему скучно? Или он снова придумал план о том, как расстроить свадьбу своего отца? Мудак.
Звонок прекращается, и я залпом выпиваю виски. Наливаю себе вторую порцию, чтобы пострадать в одиночестве, но Киф не сдаётся.
Со стоном хватаю мобильный.
— Чего тебе? — рычу я в трубку.
Но вместо раздражающего голоса Кифа я слышу всхлипы.
— Киф? — настороженно зову друга и ставлю бокал на стол.
— Каван… это я… я. Дейзи. Помоги мне. Приезжай к Кифу. Я… я убила…
— Дейзи, успокойся. Что случилось? — спрашиваю, обувая ботинки и на ходу собирая вещи.
— Я… пришла к Кифу, чтобы поругаться, потому что мы не закончили это утром, когда он уходил на работу. Этот мудак даже не позвонил мне!
— Дейзи, мать твою, переходи к делу!
— Я пришла… и эта дура… его мать… она больная. Каван, она стреляла в него. Киф… он весь в крови, и из него хлещет кровь. Я схватила эту полоумную за волосы и швырнула в стену. Киф… нож… у него в бедре нож. А потом… потом… она не двигается, Каван. Она в крови и не двигается. Я убила мать Кифа, а он умирает у меня на руках! Я не знаю, что делать! Я звонила Слэйну! Его мобильный отключён! Я… Киф говорил, что в таких случаях, я должна звонить ему. Но я не могу позвонить ему, потому что Киф скоро будет трупом… и он умирает! Каван! Киф умирает! — истерично орёт в трубку Дейзи.
Мои мысли быстро и чётко крутятся в голове.
— Так, слушай. Оставь Кифа и
