– Так или иначе, через четыре месяца после того дня я оказалась в ужасном положении. Беременна ребенком, чей отец был для меня полнейшей тайной. Я вспомнила то досье, отправилась в офис Грея Эллиота и попросила разрешения просмотреть документы. С точки зрения этики он не мог позволить мне сделать это. Но поскольку к тому времени убийство твоего брата уже было раскрыто, вряд ли это досье могло ему пригодиться.
– Он не имел права никому его показывать.
– Радуйся, что он все-таки сделал это, – посоветовала Кейт. – До того дня мне в голову не приходило, что я смогу полюбить своего ребенка. Но, прочтя все, что содержалось в досье, я поняла тебя. Поняла, почему тебе потребовалось сквитаться с Бартлеттами, и почему ты ухватился бы за любой шанс это сделать... даже соблазнив меня.
Шок и растерянность вытеснили в Митчеле все остальные эмоции. Внешне спокойный, но напряженный, как струна, он изучал ее, оценивая выражение лица, жесты, рассуждения, в поисках фальши. Но она продолжала говорить, и он не смог услышать ни одной лживой нотки, и это причиняло такую боль, что он почти желал, чтобы она оказалась лгуньей, и одновременно страстно мечтал, чтобы каждое слово оказалось правдой.
– Нужно отдать тебе справедливость, – говорила она, не ведая о том хаосе, который творится в душе Митчела, – ты был очень откровенен в ту первую ночь на вилле в Ангилье. Дал ясно понять, что не желаешь делить со мной что-либо, кроме постели... и утаивал даже самую незначительную информацию вроде имени твоего брата и количества языков, которые знаешь. На Сен-Мартене ты прямо заявил, что не желаешь сложностей и даже если я готова переспать с тобой, продолжения не последует. Я мечтала о волшебстве между нами, иначе не согласилась бы. А когда ты понял, что я не шучу, мгновенно изменил тактику и убедил меня, что это волшебство существует. А потом ты уложил меня в постель и сделал все, чтобы я поверила тебе. Я твердо знала, что влюбилась, и ты, похоже, это понял. Но, так или иначе, позволил мне уехать в Ангилью на встречу с Эваном, прекрасно зная, что должно произойти и что скажет мне Эван. Кстати, это было омерзительно и подло.
Кейт помолчала, ожидая его реакции, но он безмолвно кивнул, смирившись с ее осуждением и прося продолжать. Поэтому она беспрекословно послушалась:
– Я не нашла в себе сил простить ни тебя, ни ребенка в своем чреве, пока не прочла досье. И только тогда, – объяснила она, без всякой враждебности глядя на него, – я осознала, что ты не хотел мне зла. Просто тебе выпала единственная в жизни возможность отомстить, от которой ты не смог отказаться. Мало того, прочтя это досье, я ощутила некоторое удовлетворение, потому что оказалась именно твоим орудием мести.
Мысленно умоляя ее продолжать, Митчел глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и тихо заметил:
– У тебя очень преданная, всепрощающая натура, Кейт.
Рука Кейт дрогнула.
Неужели в его голосе действительно прозвучало нечто вроде нежности?
Она пристально уставилась на него, но красивое лицо было сдержанным, внимательным... И больше ничего...
– Собственно говоря, – чуть резковато бросила она на случай, если он заметил ее мгновенную слабость, – дело было в фото, снятом на пристани в Сен-Мартене в тот день, когда я уехала с Эваном. В эту минуту для меня все изменилось.
– Так в чем же причина?
– На этой полицейской фотографии были дата и время. Пять сорок пять. И ты ждал меня. Пока я не увидела снимок, мне в голову не приходило, что ты был в тот день на пристани.
Выражение лица Митчела оставалось прежним, но он только что впервые отметил слабое место в ее логике. Настолько слабое, что ставило под сомнение всю остальную исповедь.
Кейт тем временем допила вино и сухо заметила:
– У тебя просто дар изобретать дьявольские планы мести. Реакция Эвана на вилле оказалась именно такой, на которую ты рассчитывал.
Митчел вопросительно вскинул брови:
– В самом деле? Не объяснишь, что же все-таки случилось?
Его абсолютная невозмутимость, наконец, задела Кейт.
– Думаю, не стоит, – процедила она.
– Прости. Мне не стоило спрашивать. В конце концов, это касается исключительно тебя и Эвана.
Кейт тихо ахнула. Последней фразой он отрекся от всякой ответственности за все случившееся на вилле, что было совершенной и возмутительной несправедливостью.
Не имея ни малейшего представления, что эта реплика была всего лишь словесной приманкой, подвешенной перед ее носом истинным экспертом в подобных вопросах, Кейт мгновенно попалась на крючок и решила, что заслуживает возможности высказать, как бесчеловечно он поступил с ней. К сожалению, откровенность не принесла бы ей ничего хорошего. Ей пришлось бы вновь испытать давно забытое унижение. Поэтому она упорно смотрела в пустой бокал, рассеянно поворачивая его за ножку.
– В тот день, уехав из «Энклейв», я отправилась прямиком на виллу и сложила вещи, как послушная маленькая идиотка, после чего стала ждать Эвана. Когда он приехал, я сразу призналась, что встретила тебя и думаю, что между нами возникло нечто особенное...
Но тут Митчел перебил ее, тихо, но непререкаемо приказав:
– Смотри на меня.
Кейт машинально повиновалась, предположив что, он хочет сказать ей нечто важное. Но вместо этого он просто кивнул и велел:
– Продолжай.
Только тогда она заподозрила, что небрежная поза и учтивое, бесстрастное выражение были деланными и что он тщательно взвешивает все ею сказанное. Кейт стало неприятно, и голос зазвучал чуть резче.
– Не пытаясь перечислить откровения в порядке их душераздирающего эффекта, Эван объяснил, что встречался с тобой на дне рождения Сесила Уайатта, назвал тебе мое имя и упомянул, что мы вместе собираемся отдохнуть на Ангилье в клубе «Айленд». Он также рассказал мне о твоем детстве и причинах, по которым ты ненавидишь его отца и его самого. Потом спросил: знаю ли я, что ты гостишь на яхте Зака Бенедикта, строишь дом на Ангилье и живешь в Чикаго вместе с Кэролайн Уайатт? – До сих пор, поражаясь собственной глупости, она тихо заключила: – Но я так сходила с ума по тебе, что не придала значения его словам... если не считать одной вещи, для которой не смогла найти извинения.
– Какой же именно? – сухо поинтересовался он. Кейт, помолчав, поставила на столик свечу.
– Я никак не могла взять в толк, почему ты позволил мне распространяться о Чикаго, будто сам там никогда не был. Даже спросил меня, сколько часов лёта из Чикаго до Сен-Мартена. Насколько я знаю, существуют только две причины, почему мужчина скрывает от женщины тот факт, что живет в одном с ней городе: либо он женат, либо не собирается встречаться с ней, когда оба вернутся в этот самый город. Мне очень хотелось верить, что у тебя имеется третья причина, поэтому знаешь, что я сделала?
