– Для окольничества мне уже слишком много лет, – озабоченно сказала Лили.
– Для окольничества? – переспросил Роберт. Он слышал это слово впервые в жизни.
Лиллибет рассмеялась и, кажется, даже немного успокоилась.
– Извините, это наше аманитское слово. Еще у нас говорят – румспринга, это по-немецки… Понимаете, мистер Белладжо, мы крестимся не в младенчестве, а в сознательном возрасте, когда человек уже может отвечать за свои поступки и сам выбирает, хочет ли он становиться аманитом или нет. В некоторых семьях подросткам и молодым людям, которые еще не прошли обряд крещения, даже позволяются некоторые, гм-м… вольности. Им можно курить, употреблять спиртное, дружить с ровесниками-«англичанами» и ездить в автомобилях, чтобы впоследствии они знали, от чего отказываются [34]. Но в нашей семье такого никогда не было. Отец, я думаю, лично выпорол бы каждого, кто позволил бы себе что-то в этом роде. Вряд ли он сочтет проведенную в Нью-Йорке неделю невинным путешествием румспринги, которая решила своими глазами увидеть большой мир. Путешествие в Содом и Гоморру – вот что подумает папа!
Тут оба рассмеялись: предположение Лиллибет показалось обоим забавным, хотя на самом деле все складывалось не очень весело. Что бы они ни делали, как бы тщательно ни продумывали свои действия и поступки, как бы ни старались все предусмотреть – косность и традиционализм, свойственные Генрику и остальным старейшинам, грозили серьезно осложнить жизнь Лиллибет. Впрочем, до сих пор ей удавалось приспособиться к складывавшемуся веками общинному укладу и примириться со множеством ограничений, которые накладывали на ее повседневное существование правила «Орднунга». Бунтовать Лили не собиралась, ибо отлично знала: пока жив отец, ее положение вряд ли станет другим. Да и потом тоже… Чтобы что-то изменить, она должна порвать с общиной, с привычным образом жизни, но Лиллибет отнюдь не чувствовала себя готовой к столь решительным шагам.
– Когда я был румспрингой, – рассмеялся Роберт, – мои родители тоже не очень-то потакали моим выходкам. Однажды, еще в колледже, полиция задержала меня за пьяную езду – ох и попало же мне тогда!.. В другой раз, уже в университете, мы с приятелем участвовали в традиционном забеге новичков. Нам нужно было по первому снегу дважды обежать университетский кампус голышом. Признаюсь, потом немного начудили, да и погода стояла на редкость холодная… Сразу после забега мы всей толпой отправились в бар, который находился за территорией университетского городка. Одеться, разумеется, никто даже не подумал… Полиция прилетела мгновенно, нас забрали… Отец специально приехал из Нью-Йорка, чтобы внести за меня залог. В тот раз меня на два месяца лишили карманных денег.
– Ну, наши румспринги ведут себя более скромно, – рассмеялась Лили, которой очень понравилась эта история. – И все-таки, что мы будем делать? – спросила она после небольшой паузы. – Мне действительно нужно приехать в Нью-Йорк, чтобы работать с вашей редакторшей?
– Она так считает, – осторожно ответил Роберт, – и я склонен с ней согласиться. Мэри – гораздо более опытный редактор, чем я, к тому же она с самого начала работала с вашей книгой. Сама Мэри, к сожалению, не сможет приехать в Пенсильванию. Я уже писал, что в ближайшее время она ждет ребенка, и не одного, а сразу двоих, так что для нее, как ни прискорбно, любые дальние поездки исключены.
– Тогда я приеду сама, – твердо сказала Лиллибет. – Не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю.
– Мне очень жаль, но другого выхода действительно нет.
– Не сожалейте ни о чем, Роберт. – Ее голос звучал немного испуганно и вместе с тем уверенно. – Вы дали мне величайшую возможность в моей жизни, и будьте спокойны – я не собираюсь ее упускать.
– Я пришлю за вами машину, – предложил Роберт. Он обрадовался, что Лиллибет по-прежнему настроена решительно. – И зарезервирую для вас номер в отеле рядом с издательством. Мы, разумеется, все оплатим, так что пусть финансовый вопрос вас не волнует. Когда работа будет закончена, я сам отвезу вас назад… или можно будет снова нанять машину… – Он вдруг подумал, что для Лиллибет будет гораздо лучше, если домой ее доставит машина с наемным шофером. Тогда, быть может, Генрику не придет в голову, что эту неделю она провела в его постели.
– А в отеле не… Там мне будет спокойно? – спросила Лиллибет, в очередной раз удивив его своей почти детской наивностью и неосведомленностью в реалиях большого мира.
– Разумеется, – заверил ее Роберт. – Ведь это будет очень хороший отель. Днем вы с Мэри будете работать в издательстве, а вечером я смогу показывать вам Нью-Йорк.
Он и сам обрадовался найденному решению, к тому же его не на шутку взволновала перспектива провести с Лили несколько лишних часов. Правда, сначала ей предстояло пережить отцовскую ярость и шквал угроз, которые он, несомненно, обрушит на нее, когда узнает, что дочь все-таки едет в Нью-Йорк, но она, похоже, считала, что дело того стоит.
– Так когда вы сможете приехать? – уточнил Роберт.
– Пока не знаю. Может быть, уже на этой неделе, а может, на следующей. – Лили в этот момент тоже думала об отце – о том, что он скажет или даже сделает, когда узнает, что она не только не отказалась от публикации книги, но и отправляется в Нью-Йорк, чтобы окончательно подготовить ее к изданию. Реакция Генрика могла оказаться очень бурной, но лгать Лили все равно не собиралась. «Неправдой весь свет пройдешь, да назад не вернешься» – так учила ее мать, и она запомнила эти слова на всю жизнь.
– Постарайтесь все-таки приехать пораньше, – попросил Роберт. – Если бы вы только видели Мэри… Когда смотришь на нее, кажется, будто она может родить в любую минуту! – Он и в самом деле еще никогда не встречал женщин, чья беременность выглядела бы столь устрашающе.
– Наверное, моя мама выглядела так же, когда носила Марка и Иосию, – спокойно ответила Лили. Как и она сама, Ревекка была хрупкой, миниатюрной женщиной, но накануне рождения близнецов выглядела страшновато – до такой степени ее разнесло. – Ладно, сегодня у нас вторник… Как насчет пятницы? И еще – скажите сразу, сколько примерно дней я буду вам нужна?
«Много. Всегда», – чуть не сказал Роберт, но не осмелился. Он, разумеется, хотел просто пошутить, но в этой фразе было бы слишком мало шутки, и ему казалось, что Лили сразу все поймет, а Роберту не хотелось смешивать вопросы бизнеса с чувствами, природу которых он сам не понимал до конца и не мог бы объяснить ей. Нет, лучше подождать, когда работа над книгой останется позади, решил он. Тогда мы уже не будем настолько зависеть друг от друга и сможем хладнокровно судить о том, что каждый из нас думает и чувствует.
