— Я тебя уважаю. Я плачу дань. Хочешь еще? Пожалуйста. Я так и сделаю, потому что мы семья. Семья, Винсент. Леннокс — это семья.
— Ньюарк.
Это был его единственный ответ, прежде чем связь оборвалась.
Ньюарк. Какого черта?
И тут я понял. Я вспомнил нелепое хобби Леннокса. Сколько раз я говорил ему заканчивать с ним. Я сказал, что ему не следует проводить так много времени в Нью-Джерси. В Бруклине жила его семья. Нью-Йорк был его домом, когда он учился в Нью-Йоркском университете.
Я нажал на кнопку настольного телефона.
— Мишель?
— Да, мистер Деметрий?
— Пусть мою машину пригонят из гаража. Мне нужно уйти.
— Сэр, у вас еще одна встреча.
— Отмени ее.
— Но, сэр, судья Уолтерс уже здесь.
Джозеф Уолтерс был полезен в нескольких судебных решениях на протяжении многих лет благодаря своему влиянию не только в Нью-Йорке, но и его связям в других местах. Он не только продвигался по службе в окружных судах, но и работал в Колумбийском университете.
— Мишель, пригласи его и вызови мою машину.
— Да, сэр.
— Судья, — сказал я, обходя стол, когда Мишель сопроводила его в мой кабинет. — Прошу прощения. Я только что получил срочный звонок. Боюсь, мне придется прервать эту встречу.
Джозеф кивнул.
— Я понимаю, Орен. Всякое бывает. Я просто хотел, чтобы ты знал, что я вижу, как вращаются колеса. Мне не нравится, к чему все идет.
— Марихуана? — спросил я.
— Да. Легализация огорчит многих людей. Многие группы, имеющие в бизнесе корыстный интерес, остаются, скажем так, не связанными юридическими ограничениями и правилами.
Семья Костелло никогда не имела дела с наркотиками. Это было жесткое, незыблемое правило Кармайна, и Винсент твердо придерживался того же убеждения. Дело было не в том, что Костелло были против зарабатывания денег на незаконных начинаниях. Дело в том, что были и другие, кто специализировался на торговле наркотиками. Другие, которые знали, что нужно платить дань. Все, от марихуаны до кокаина, метамфетамина и крэка. Совсем недавно в новостях сообщалось о росте употребления героина, особенно за мостом.
В Ньюарке.
— Судья, мне действительно нужно идти. Что я могу сделать, чтобы остановить тенденцию к легализации?
— Я знаю, что у тебя есть связи.
Да, услуга за услугу.
— Те, с которыми мне не следовало бы говорить напрямую, — продолжил он. — Я могу помочь с написанием законодательства. Мне нужно знать больше, узнать подробности. Если ты можешь помочь мне с этим, я могу помочь тебе. Недавно я видел законопроект об отходах, который может в конечном итоге стоить «Деметрий Энтерпрайзис» целого состояния в виде государственных штрафов или изменений на нефтеперерабатывающих заводах, чтобы избежать их.
— Скажи, кто и что, — сказал я, глядя на часы. — Я ценю предупреждение об отходах. На следующей неделе?
— Да, — согласился Джозеф Уолтерс, когда мы вместе вышли из моего кабинета.
— Мишель, — позвал я ее к столу. — Заприте мой кабинет. Я вернусь утром.
— Хорошего вечера, мистер Деметрий.
Хорошего — было не тем намерением, к какому я готовился.
Когда мы вошли в лифт, Уолтерс понизил голос до шепота.
— Я думал о Бонетти.
Я кивнул, понимая и принимая его просьбу. Да, Бонетти были центром наркокартелей в Ньюарке.
— Спасибо, Орен. Я уверен, что мы можем сделать это взаимовыгодным.
Я нашел склад на Саут-стрит в Железном квартале, и от меня не ускользнула ирония. Это была территория Бонетти, тех самых, с которыми Джозеф Уолтерс только что попросил меня связаться. Это не являлось моей целью на сегодняшний вечер.
Это был не первый мой визит на этот склад. Я был здесь раз или два, чтобы посмотреть, как Леннокс делает то, что он делал. Мне это не понравилось. Черт, я провел большую часть своей жизни, держа его подальше от такого дерьма, но даже я должен был признать, что он хорош.
Я пробирался сквозь толпу, когда в нос ударил запах пота и чего-то похуже. В своем костюме за тысячу долларов и итальянских мокасинах я был одет не совсем для бойцовского клуба, но, похоже, это не имело значения. Люди кричали и выкрикивали имя Леннокса. Не Леннокс, а Нокс, какое-то идиотское сценическое имя, которое он взял.
Проталкиваясь сквозь толпу людей, пришедших посмотреть на выступление, по десять долларов с носа, я направился к высокому рингу. Прошло некоторое время, прежде чем я подошел достаточно близко, чтобы разглядеть детали, и когда я это сделал, мои ноги замерли, рев толпы смолк, и сцена расплылась.
Весь в синяках и ссадинах, в окровавленной белой футболке и спортивных штанах, мой сын покачивался на носках, сжав кулаки и не сводя глаз со своего двоюродного брата Луки Костелло.
Лица обоих были опухшими, кровью и слюной были забрызганы первые ряды зрителей. Именно там, у ринга, я увидел Винсента Костелло. Через несколько секунд я уже был там, оттолкнул Джимми с дороги и встал рядом с кузеном Анджелины.
— Скажи мне, чего ты хочешь, и прекрати это, — взмолился я. — Они убьют друг друга, и что тогда у нас будет? Мы оба потеряем сыновей. Этого ты хочешь?
Мой желудок скрутило, когда хруст хрящей и костей заставил нас обоих повернуться к рингу. На
