– Яшма, ты намерена оказывать сопротивление? – спросил он.
– Нет, сержант, – улыбнулась она.
– И не сбежишь без наручников?
– Не сбегу, сержант.
Вздохнув, он отошел, приложил к уху наушник телефона и несколько раз нажал рычаг.
– Соедини меня с леди Кинросс, Агги! – крикнул он, перекрывая помехи.
«Огласка, – мелькнуло у него в голове. – Агги все услышит».
– Говорит сержант Туэйтс. Будьте добры леди Кинросс.
Когда к телефону подошла Элизабет, он просто попросил разрешения немедленно приехать. Пусть сплетница Агги лопнет от любопытства!
Сержант собирал помощников быстро и четко; если в особняке труп, ему понадобятся по крайней мере два человека, да и доктор Бартон на случай, если Сэм О’Доннелл еще жив. Коронера в Кинроссе не было, его обязанности исполнял доктор Парсонс из Батерста, где находился окружной суд.
– В Кинросс-Хаусе несчастный случай, доктор, – сообщил сержант в трубку, в которой слышалось громкое сопение телефонистки Агги. – Встречаемся у подъемника… нет-нет, позавтракаете потом.
Полицейские со складными носилками для трупа и Яшмой нашли недовольного доктора Бартона у платформы подъемника и вместе с ним поднялись на гору. Туэйтс сообщил врачу о признании Яшмы и вещественном доказательстве, принесенном ею в полицейский участок. Ошарашенный доктор уставился на Яшму, словно впервые видел ее, но она ничуть не изменилась и была все той же преданной и любящей служанкой-китаянкой.
Сначала понадобилось заглянуть в дом, где посетителей приняла Элизабет.
– Яшма! – растерянно воскликнула она. – Что случилось?
– Я убила Сэма О’Доннелла, – спокойно объяснила Яшма. – Он изнасиловал мою малышку Анну, и я его убила. А потом сдалась полиции.
Элизабет безвольно упала на ближайший стул.
– Мы должны произвести осмотр, леди Кинросс. Где это произошло, Яшма?
– В сарае на заднем дворе, сержант. Я покажу.
Возле красной двери лежал издохший пес.
– Его звали Ровер, – объяснила Яшма, мимоходом пнув пса ногой. – Я отравила его. – Не выказывая ни страха, ни раскаяния, она повела полицейских в сарай.
Из двоих констеблей только один успел съесть завтрак, но быстро лишился его, едва увидел койку, так жадно впитавшую кровь Сэма О’Доннелла, что на полу остались только капли, упавшие с ножа. В комнате удушливо пахло курениями, застарелыми фекалиями и запекшейся кровью. Зажимая нос, доктор Бартон ненадолго склонился над трупом.
– Он мертв, – объявил врач и припомнил слово из учебников: – Обескровлен.
– Что?..
– Он умер от того, что истек кровью, Стен. От кровопотери.
Сержант тяжело вздохнул:
– Ну, это для нас не секрет – ведь убийца во всем признался. Если вы готовы написать заключение для коронера из Батерста, тогда предлагаю переложить труп на носилки и унести в похоронное бюро Маркуса Кобема. Надо зарыть его поскорее, пока мертвечиной не провонял весь Кинросс. Здесь нечем дышать. – И он повернулся к Яшме, которая с улыбкой смотрела на Сэма О’Доннелла: – Яшма, ты уверена, что именно ты его убила? Подумай, прежде чем отвечать, – вокруг свидетели.
– Да, сержант Туэйтс. Его убила я.
– А как быть с… недостающими частями тела, которые остались в участке? – осведомился доктор Бартон. Его собственные гениталии от ужаса сморщились и онемели.
Сержант задумчиво потер нос:
– Поскольку они принадлежат убитому, их тоже отправим к Маркусу. Конечно, на место их уже не приставить, но все-таки это его имущество.
– Если он и вправду совратил Анну, он заслужил такую смерть, – заявил врач.
– А это еще надо доказать. Ладно, док, идите с ребятами, унесите с горы труп. А я отведу Яшму к леди Кинросс и попробую разобраться, в чем тут дело. – Он придержал констебля Росса. – Потом сразу же отправляйтесь к плотине, где жил О’Доннелл, посмотрите, что там. Ищите доказательства, что он встречался с мисс Анной. Затем можете приступать к расспросам горожан.
– Тогда они все узнают, – предостерег доктор Бартон.
– Само собой! Рано или поздно город узнает обо всем.
Яшма в сопровождении сержанта вышла на задний двор и черным ходом провела спутника в библиотеку, где ждала Элизабет. Она впервые воспользовалась личной библиотекой Александра – почему-то ей не хотелось видеть Яшму в других, ярко освещенных комнатах. Сержант тоже понимал всю щекотливость положения и был благодарен за полумрак в библиотеке.
Яшма присела на стул с прямой спинкой, поставленный между Элизабет и Стенли Туэйтсом.
– Ты говоришь, что Сэм О’Доннелл обесчестил мисс Анну Кинросс, – начал сержант. – Но почему ты в этом так уверена, Яшма?
– Потому что Анна знает кличку его собаки. Ровер.
– Этой улики недостаточно.
– Если не знать Анну, – возразила Яшма. – Она запоминает имена только тех людей, с которыми близко знакома.
– Но ведь она ни разу не назвала имени насильника – не так ли, леди Кинросс?
– Да, ни разу. Анна называла его «хорошим дядей».
– Значит, у вас нет никаких улик, кроме собачьей клички? Ровер? Но это очень распространенная кличка, почти как Фидо.
– Пес серый, пастушьей породы, сержант. Когда Анна увидела серую собаку той же породы, принадлежащую мистеру Саммерсу, она назвала ее Ровером. А собаку зовут Блуэй. Ровером звали собаку Сэма О’Доннелла, – твердо произнесла Яшма.
– Это какая-то новая порода, – вмешалась Элизабет. – Я не знала ни Сэма О’Доннелла, ни его собаку и думала, что Блуэй мистера Саммерса – единственный в Кинроссе пес такой породы.
– И это все? – в отчаянии уточнил сержант Туэйтс.
Яшма бесстрастно пожала плечами:
– Других доказательств мне не потребовалось. Я знаю мою малышку Анну и знаю, кто ее обесчестил.
Допрос продолжался еще полчаса, но ничего не дал сержанту Туэйтсу.
– Сегодня я могу продержать ее в камере в Кинроссе, – сообщил он Элизабет, собравшись уходить, – но завтра буду вынужден отправить заключенную в Батерст, где ей предъявят обвинение. В тюрьме Батерста есть женское отделение. Можно подать местным властям ходатайство об освобождении под залог, но судьи в Батерсте нет, только магистратные заседатели, которые имеют право лишь предъявлять обвинения. Леди Кинросс, предлагаю вам найти юридическую контору, которая займется делом мисс Вон, – неожиданно формально заключил сержант.
– Благодарю, сержант. Вы очень любезны. – Элизабет пожала ему руку и долго стояла в дверях, смотрела, как он удаляется к площадке подъемника и как бесстрастно семенит бок о бок с ним Яшма.
Позвонив в отель «Кинросс», Элизабет узнала, что Руби уже спешит на гору.
– Господи Иисусе, Элизабет! – вскричала Руби, врываясь в библиотеку, где по-прежнему сидела хозяйка дома. – Весь город гудит! Говорят, Яшма отрезала Сэму О’Доннеллу хозяйство, запихала ему в рот и заставила проглотить, а потом подвергла его китайской казни «тысяча ран»! Потому что он изнасиловал Анну!
