Энди Мелтон не обладал актерскими данными, но страх за жизнь Тамары заставил его быть убедительным. Он рассмеялся, покачал головой и с сожалением в голосе произнес:
— Увы! Нет. Хоть это было бы очень интересно.
В заключение письма Энди просил Тамару поскорее покинуть Париж.
— Покинуть Париж! Легко сказать! — Тамара в ярости швырнула на пол стакан. — Значит, все, что я вытерпела, выстрадала, чтобы жить здесь, — напрасно? Нет! Это какое-то наваждение, это дьявольские козни судьбы… Зачем, зачем я с ним встретилась? Кому надо было, чтобы наши пути переплелись? Он будет преследовать меня всюду, пока не уничтожит своей ненавистью и любовью. Неужели судьбе мало тех мучений, которые она с лихвой отпустила мне? Неужели ничего нельзя сделать, чтобы вырваться из адского круга, очерченного мне Амиром?
Молодая женщина обхватила голову руками, будто боялась, что она сейчас лопнет от урагана мыслей.
— Конечно, можно, — устало ответила она себе, — и рука моя не дрогнет… но как это сделать? И что будет потом?.. Мне совсем не улыбается за убийство этого идиота сесть в тюрьму… К тому же я даже не представляю, с чего начать… А начинать надо, и немедленно, потому что он уже ищет меня, и весьма деятельно…
* * *
Маленький самолетик, закружившись над посадочным полем, пошел на снижение. Все его пассажиры были не просто туристами, а страстными искателями необычного, иначе их появление в Вамене, городке, расположенном в горной долине, окруженной влажной зеленой стеной джунглей, объяснить было нельзя. Разноязыкая толпа в сопровождении набежавших папуасов направилась к гостинице. На площади перед незамысловатым двухэтажным сооружением, единственным прибежищем гостей Вамены, туристы извлекли свои фотоаппараты и видеокамеры, чтобы, не теряя времени, поскорее запечатлеть на пленку ярких представителей экзотики. Только три человека, довольно сумрачного вида, не обращали никакого внимания на разрисованных папуасов. Они сразу вошли в отель. Двое из них поднялись в номер, а третий, Амир Муфарек, завязал разговор с хозяином.
— Мне нужны проводники, — сказал он.
— С этим здесь нет проблем. Выбирайте любых, — хозяин махнул рукой в сторону окна. — Вы хотите отправиться в джунгли? — уважительно поинтересовался он.
Муфарек кивнул головой.
— Месяца два назад туда ушел один англичанин, но пока не вернулся, — в задумчивости проговорил хозяин.
Муфарек насторожился.
— А о случаях каннибализма есть какие-нибудь слухи? — весь напрягшись, спросил он.
— Есть! Как не быть! Но это какая-то непонятная история… Папуасы болтают, что в джунглях объявилась белая женщина…
Пальцы Муфарека со всей силой стиснули край стойки… пот покатился по его лицу…
— … и вроде бы дикари ее съели… — сердце Муфарека оборвалось, и он словно окаменел, — а другие болтают, что ее спас белый путешественник… Но я, признаться, не верю в эти россказни, потому что откуда в джунглях взяться белой женщине…
— Ну а если все-таки предположить… — каким-то чужим голосом, еле ворочая пересохшим языком, сказал Амир.
— Ну а если предположить, то тот путешественник — не кто иной, как господин Мелтон. Вот он вернется, мы у него и спросим.
«Тамара жива! — ликовал Муфарек. — Без всякого сомнения, жива!»
Он вышел на улицу, его тут же окружили папуасы с предложениями своих услуг. Когда Муфарек так близко и ясно увидел их первобытный облик, ужас, словно ливень тлеющий костер, погасил его маленькую надежду.
«Дикари! Да разве они упустят возможность сожрать человеческое мясо!..»
Обезумевшими глазами смотрел Амир на их рты, на их крупные крепкие зубы, и ему казалось, что кровь Тамары стекает по их толстым губам…
Не разбирая пути, он бросился бежать, и только неприступная влажная стена, сплетенная из деревьев, кустов, густо опутанная лианами, смогла преградить ему дорогу. Амир в изнеможении опустился на траву и немигающим взором уставился на эту стену, за которой начинался вечнозеленый ад. Словно магическая сила тянула его в гущу джунглей. Рассудок отказывался понимать, что его затея безумна и опасна.
— Я должен, должен войти в эту кровожадную чащу, — твердил сам себе Амир, — я не буду ждать никакого Мелтона… Там Тамара… Тамара! — с диким стоном прокричал он.
Природа словно создала Тамару для Амира, и если бы в ее сердце поднялось чувство к нему, они изведали бы самый восхитительный деликатес жизни — любовь! Не ту, которую кристаллизуют, надумывают, вызывают в себе, а ту, которая рождается естественно и просто, как рождается утро. Но ворчливые, вечно ссорящиеся между собой судьбы нарочно строят друг другу козни, расплачиваться за которые приходится людям: судьба Тамары предназначила ее совсем для другого, а судьба женщины, которая пылала бы любовью к Амиру и которая даже родилась в Париже, перебросила ее еще в раннем детстве куда-то в Южную Америку, попробуй найди!
Муфарек долго сидел перед таинственной чащей, грозясь ей завтра же врезаться в ее влажное, кишащее змеями, пауками, крокодилами, дышащее зловонием болот, облепленное москитами нутро. Все время Муфарека поглощало только одно желание: разыскать Тамару, если она осталась жива, а сейчас он неожиданно задал себе вопрос:
«А что же будет, если я ее найду?»
Эта мысль его заинтересовала. Ведь с того дня, когда Тамару сбросили с самолета в бездну неба, он стал ее врагом на всю жизнь… она и так не любила его, а после того, что он с ней сделал… Обрадовавшись, что к нему хотят прислушаться, рассудок быстро начал приводить свои разумные доводы, требуя, чтобы Муфарек немедленно оставил свою глупую затею и вернулся в Париж.
«Я все понимаю, — словно оправдываясь, подумал Амир, — но, как видно, я переоценил сам себя. Я не могу без Тамары. Какая-то сила, над которой я не властен, толкает меня искать ее…»
Муфарек сидел, погрузившись в свои невеселые размышления, как вдруг мышцы лица вздрогнули и преобразили его, словно рябь, прошедшая по глади моря в преддверии шторма… От скорбного рисунка печали не осталось и следа… Холодный надменный взгляд и рот, искаженный страстью мщения…
Теперь ему самому было сложно ответить, что толкало его на поиски Тамары: безумная любовь или безумная жажда мести, которая, видимо, посчитала, что слишком быстро расправилась с непокорной.
Амир хищно усмехнулся и, легко поднявшись, направился в гостиницу.
«Если она не одумается после такого урока, у нее останется только один выход — стать моей наложницей в ливанском дворце до конца своей жизни».
На следующее утро Муфарек в сопровождении своих слуг спустился в холл отеля. Он думал о предстоящем путешествии и очень спешил начать его, поэтому не обратил внимания на двух человек, один из которых тихо разговаривал с портье, а другой, то ли мужчина, то ли женщина, низко опустив голову, рассматривал журналы. Бросив ключ на стойку, Муфарек вышел из гостиницы. Не будь он столь занят своими размышлениями о путешествии, оно бы закончилось, так и не начавшись. Двое усталых путников притянули бы внимание любого другого человека… И хозяин гостиницы, вернувшись из соседнего магазинчика, только огорченно всплеснул руками, узнав, что опоздал всего минут на пятнадцать, чтобы свести Мелтона, только что вернувшегося из джунглей, с Муфареком, только что отправившимся туда.
