Ознакомительная версия.
И вот тут-то я и поняла, зачем даётся человеку жир. Тот самый жир, который не хотел исчезать ни под давлением тренировок, ни под воздействием диет. Жир нужен женщине для поддержания критического отношения к себе и душевной бодрости. Если не будешь страдать – жиром заплывёт душа. Да, тут же заплывёт – но тогда будет по фигу и жир тела, и несовершенство мира, и другие проблемы. Что лучше?
Оставив и этот вопрос без внятного ответа, я, вся из себя радостная, нарядилась и очень качественно накрасились. Знай наших! Знай стройняшек!
И вынесла своё лёгкое и тщательно обихоженное (в пределах возможного) тело на улицу. Ему хорошо, ему просто волшебно было чувствовать себя личностью. Оно смогло, оно победило. Личность оно, личность – моё милое умное тело.
…Мы стояли с Глебом у машины, ждали, когда все соберутся. Нас планировали «проводить по-людски». Мы и ждали.
Странная какая-то с утра была погода: периодически с разных сторон налетит вдруг ветер, обсыплет дождём из нулевой тучи, разозлит, измочит. Раз – и кончится! А через некоторое время совершенно неожиданно снова бац – и та же история. Ветер, дождь, мокро, зло, противно – и раз, будто ничего не было… Только мы, как дураки, мокрые. Брызнет-брызнет, а нам переодеваться. «Жидовские кучки» – так этот дождь у нас называют, сообщил Глеб. Надо же такое придумать! Ладно, кучки – потому что дождь идёт частями. Но почему жидовские? Затейный у нас народ…
Вот и сейчас, дождь нагло брызгал, а возле нас собрались все: Вера Ивановна, Василий Кузьмич, Антонина Петровна и Мария Алексеевна. Выбежала её собака Милка – хорошая, аккуратная дворняжечка. Кота видно не было, но я заметила, когда мы мимо проходили, как зыркнули его глазёнки из-под крыльца. Пялится, значит, контролирует.
Они прощались с Глебом, как будто он не просто в армию, а на войну уходил.
– Я вернусь же обязательно! – пообещал Глеб – странный парнишка со склонностью к активной хуторской жизни. Трудолюбивый такой. Умненький. Мой.
Ему поверили. Плакали, правда. Обнимали нас, смешные. Крестили. Целовали. Полюбили нас, что ли?
Ну, до свидания, хорошие люди из лесной деревни. Я скоро – пусть пока одна, но к вам приеду! Будем с вами жить-поживать и добра наживать. А почему нет, почему нет-то? Что там побеждает зло? Вот и я про то же.
А мы с Глебом прибыли к моим родителям.
– Это Глеб, мой жених, – сказала я при знакомстве. – Но он в армию уходит.
Мама расплакалась. Да чего же все плачут, когда радоваться надо?! Ну и что, что в армию – жених ведь! Настоящий! Этим бы хоть были довольны. Что, молодой больно? Так я ведь вечная. Что, не похоже?..
Я, конечно, утрирую. Скоро всё устаканилось. Нам с Глебом у моих мамы с папой было хорошо и мирно. Всей семьёй мы играли в лото, объедались (это в основном я и Глеб) – потому что родители старались. От всей своей исстрадавшейся души. Которая у мамы с папой уже давно превратилась в одну. В ту самую, в которую живут. Когда душа в душу.
Мы подали заявление на свадьбу. Торжественно так сходили в загс по месту моей постоянной приписки. В конце июля – такая нам досталась очередь жениться. Я так и не знаю, разрешают ли солдатам вступать в брак. Глеб сказал, что отпросится. Ну и пусть только попробуют его не отпустить! Что у него там будет? Какая-то «учебка», из которой в отпуск не позволяют уходить. Сказал – договорится, значит, договорится. Я была спокойна. Вот ведь странно. Даже не боялась того, что этого самого «договориться» у Глеба может не получиться – и потому свадьба, при всём желании, без Глеба, как без жениха, состояться не сможет.
Да, свадьба. Здесь – пусть она будет здесь. Родню Глеба привезу из Ключей. Ключи, да… Там мне лучше не светиться.
Подруг моих, конечно, закоротит. Но не сейчас, позже. Уже на свадьбе. Я их приглашу, но про Глеба, про армию пока не скажу, пусть будет для них сюрприз. Ага.
А родители мои трепетали. Нет, ничего такого они мне не говорили, не осуждали – да и кто ж меня за такого Глеба осудит! Позавидует – это да. Одобрит. Папа одобрил. А мама… Может, боялась, что он там у себя в армии передумает и меня бросит? Меня – такую нехитрую и недальновидную… Ну так что ж, пусть бросает. Что ж я поделаю? Насильно заставлять не буду. И махать перед носом его нотариально заверенной клятвой тоже. И заставлять составлять эту клятву в письменном виде тем более.
За платьем поеду в Москву. В Москву!!! Пусть оно у меня будет бело-белое, настоящее-пренастоящее! И фата. Длинная, роскошная, нежная. Может быть, я ещё точно не решила, под конец свадьбы (ой, надо выбрать ресторацию где-нибудь на окраине!) я вдруг раз! – обернусь и прямо в фате взмою в небо! Чтобы оно, это небо, оказалось в тот день светлое и ясное. Вот будет красиво. Глебу понравится. И мне, конечно. Про гостей ещё надо прикинуть – стоит понтоваться или не стоит. Подумаю.
Но это после.
А на календаре было тридцатое мая…
Оставив «Ниву» в гараже моих родителей – младшему папиному брату пришлось убрать оттуда тачку в свой недостроенный гараж (ничего, пусть – может, зашевелится и слезет с их шеи, хитрый лодырюга!), мы отправились в недолгое, но с двумя пересадками, путешествие на автобусе. А машина подождёт – я на ней в Людотино поеду. Сдам экзамены, получу права – и мои транспортные возможности станут просто фантастическими!
Глеба забирали из района. Это было хорошо. На то время, пока он поехал к своим в Ключи, я попросилась остановиться в доме родителей бывшей журналисточки. Мы списались с ней по «аське», и она договорилась с мамой-папой.
Лёгкая – моя рука ещё какая лёгкая! Всё-таки я – птица счастья! Ух, какая расколбаска в её жизни началась! В девчонку влюбился немец. Нормальный парень, мне ровесник. Уж не поняла, откуда именно он возник, какой-то специалист по театральным машинам и спецэффектам, но теперь ариец продолжал писать ей из Берлина. А красивый-то до чего! По виду мужчина-подарок. И, она говорит, характер хороший. С этим самым Гансом (его как-то по-другому звали, но на Ганса чем-то похоже, я и запомнила его как Ганса) ей было весело, легко и интересно, хоть в немецком она ни бум – бум, никаких даже самых простых битте-дритте. Общаются на русско-английском. Ну, и замечательно. Гансик зовёт её в Deutschland и замуж, не знаю, что она сначала выберет. Всё равно приятно. Даже несмотря на явную утечку русских женских кадров. Сами наши мужики виноваты? что не разглядели.
И приятно видеть позитивно настроенных чужих родителей. Они хоть тут сидели одни и скучали, успехам дочери в Москве и счастью в личной жизни были рады. Меня осыпали золотым дождём из всего, что имелось у них съедобного и подарочного. Приятно – ох, до чего же приятно!
Ознакомительная версия.
