— Джилли пыталась поставить точку в их печальной истории в тот миг, когда Джейк уже безраздельно принадлежал ей.
Миссис Паркинсон заканчивала свой грустный рассказ, украдкой вытирая платочком уголки глаз.
За окном накрапывал дождь. Ветер срывал с деревьев последние листья и долго кружил их в воздухе.
— Конечно, им повезло, — продолжала она. — Джилли была так возбуждена, что не смогла совершить то, на что решилась в порыве безумной страсти. Пули прошли в считанных миллиметрах от их сердец. Они будут жить. Я понимаю, о чем думала Джилли. Она думала: «Ни с тобой, ни без тебя…»
Миссис Паркинсон тяжело вздохнула и потянулась к чашке кофе.
— Но это — мое мнение, — закончила она. — И не более того…
Джилли в больнице. Встреча с Риком. Ричард Палмер Данн. Преступление как род деятельности. Джилли перед выбором.
Мельбурн — столица штата Виктория в Австралии. Это всем известно. Всем известно также и то, что Мельбурн — столица двух олимпиад.
По австралийским меркам Мельбурн — это Нью-Йорк, Нью-Йорк зеленого континента. Здесь живут два миллиона жителей. Здесь есть все. И огромные фабрики, и заводы, богатейшие магазины, театры, концертные площадки, гигантских размеров порт.
Джилли уже бывала здесь, когда-то давно. В той, казавшейся теперь уже далекой, прежней жизни.
Совершенно неожиданно для себя она попала сюда снова…
Это случилось после той истории с Джейком Сандерсом. Правда, Джилли попала в Мельбурн не по своей воле.
В городской больнице Аделаиды, столице штата Южная Австралия, куда Джилли поступила с пулевым ранением в грудь, решили, что такую тяжелую больную лучше отправить на лечение в какой-нибудь крупный медицинский центр. Например, в Мельбурн.
Так Джилли оказалась в клинике для тяжелобольных, на южной окраине Мельбурна. Точнее в отделении интенсивной терапии.
К счастью, пуля не задела сердечный мешок, повредив легкое и слегка задев диафрагму.
Пуля прошла навылет. Это спасло Джилли. Тем не менее, за ней требовался тщательный уход, чему и посвящали свои усилия сотрудники отделения реанимации.
Впервые придя в себя после ранения, Джилли увидела вокруг ослепительно белые стены, белый потолок и огромные окна, завешенные белыми занавесками.
Рядом со столиком с медикаментами суетилась немолодая уже медсестра.
— Где я? — едва слышно прошептала Джилли.
Медсестра повернулась и подошла к ее кровати.
— Успокойтесь, — ласково сказала она. — Вам сейчас не нужно разговаривать. Вы потеряли много крови.
Джилли повернула голову и осмотрелась. Спустя секунду она снова шевельнула пересохшими губами.
— Это больница?
Сестра положила руку ей на лоб и, спустя несколько секунд ответила:
— Да, вы в больнице.
Джилли закрыла глаза и снова погрузилась в беспамятство.
В следующий раз Джилли пришла в себя спустя двенадцать часов.
В палате никого не было. Джилли чувствовала тупую ноющую боль в груди. Она шевельнула рукой и едва не вскрикнула от боли. Наверное, ей не следовало делать этого. Грудь ее была плотно забинтована и каждое движение причиняло боль.
На этот раз период бодрствования у Джилли продлился несколько часов. Она мучительно пыталась вспомнить, что произошло, а затем, когда память вернулась к ней окончательно, залилась беззвучными, тихими слезами.
Она все вспомнила. Она пыталась убить Джейка и себя. Боже мой, как это было глупо. Джилли хотела отнять жизнь не только у себя, но и у любимого человека!
Она почувствовала глубокое раскаяние — это так не по-христиански… Религиозные догмы, на которые она раньше не обращала ни малейшего внимания, сейчас оказались единственным, что позволило ей вернуться к жизни. Вернуться в прямом и переносном смысле.
Но что же с Джейком? Неужели он мертв? Джилли не могла простить себе этого.
Ее вновь и вновь охватывали приступы беззвучных рыданий, тело содрогалось от плача, но в палате никто не появлялся. Лишь мерцали экраны осциллографических приборов, датчики от которых были закреплены на запястьях и висках Джилли.
Промучавшись так в одиночестве несколько часов, она снова забылась.
Джилли очнулась ранним утром, когда в окно било яркое солнце и в саду вокруг клиники щебетали птицы.
— Доброе утро!
Джилли услышала голос медсестры, которая склонилась над ней.
Джилли попыталась улыбнуться.
— Доброе утро, — прошептала она.
На этот раз голос ее звучал уже увереннее и тверже.
Медсестра тоже улыбнулась.
— О, я вижу, вам уже лучше, — сказала она.
Джилли снова шевельнула рукой. На этот раз боль была не такой резкой, как прежде.
— Поднимите меня, — прошептала Джилли.
Медсестра нагнулась и осторожно переложила подушку под головой Джилли, так, чтобы та могла лучше видеть окружающую обстановку.
Немолодую уже медсестру звали Холли Плам. Она давно работала в этой клинике, занимаясь тяжелыми больными. Несмотря на возраст — а ей было уже далеко за сорок — она не потеряла какой-то детской душевной открытости и прямодушия. За годы работы в клинике ей пришлось повидать немалое. И людей, у которых было обожжено до восьмидесяти процентов кожи. И жертв автокатастроф, которые больше напоминали мешок с переломанными костями. И неудачливых самоубийц.
Джилли Мейган относилась к числу последних.
Холли Плам заботливо посмотрела на больную.
— Вы быстро идете на поправку, — не без удовольствия сказала она. — Но для того, чтобы процесс выздоровления шел скорее, вам нужно питаться.
Она взяла с небольшого столика в углу палаты стакан с темно-красной жидкостью и протянула его Джилли.
— Выпейте. Это настойка на пустынных травах и фруктах.
Джилли смерила стакан взглядом, но не выказала ни малейшего энтузиазма.
— Пейте, пейте, — настойчиво сказала сестра. — Не бойтесь, это очень вкусно.
Джилли приоткрыла рот. Медсестра приложила стакан к губам пациентки. И та послушно сделала несколько глотков, осушив стакан до дна.
— Ну, вот и молодчина, — одобрительно сказала сестра. — Если вы и дальше будете слушать меня, ваши дела пойдут совсем хорошо.
Джилли облизала губы и тихо спросила.
— Что с Джейком?
Холли Плам удивленно улыбнулась.
— Вы имеете в виду?..
— Да, — Джилли слабо кивнула головой. Ни с того, ни с сего из глаз ее брызнули слезы. Медсестра озабоченно покачала головой, а затем поспешила успокоить больную.
