Николь сохранила лишь смутные воспоминания о добром седом дедушке, умершем, когда она была маленькой.
– Бабушка, почему ты ничего мне не рассказывала? – спросила она. – Неужели я бы тебя осудила?
Впервые в жизни Николь увидела, как ее бабушка смущенно потупилась.
– Я много раз собиралась, но не могла найти подходящий момент.
– Мама, у Николь тоже есть новость, – с улыбкой сказала Сандра. – Они с Дариусом Гудом любят друг друга. Она собирается снять себе квартиру и жить отдельно.
– Надеюсь, не с Дариусом? – сердито спросила Рини. .
– Нет, – ответила уязвленная Николь. – Кстати, я думала, что он тебе нравится.
Бабушка улыбнулась.
– Нравится, – подтвердила она. – Он настоящий джентльмен и подходит тебе. Я только не хочу, чтобы ты торопилась. Теперь тебе нужно думать о карьере. Ты же не захочешь оказаться связанной по рукам и ногам, верно? Мы с твоей матерью хотели бы, чтобы ты чего-то добилась, а уже потом обзавелась семьей. Я смотрела по телевизору «Горячую десятку» и могу сказать, что всем остальным певцам до тебя далеко! – убежденно сказала Рини.
Николь засмеялась.
– Ах, бабушка, ты пристрастна!
Она поцеловала бабку и мать и побежала наверх, чтобы позвонить Дариусу. Теперь она была уверена, что Тернеры без нее не пропадут.
Сэм примеряла свое сногсшибательное платье. Оно чрезвычайно шло к ее смуглой коже и прямым длинным платиновым волосам, падавшим на плечи. Переливающаяся ткань в тонкую полоску, сладострастно льнувшая к телу, и вызывающе низкий вырез делали ее похожей на голливудскую диву, собравшуюся на церемонию, вручения «Оскара».
На двери шкафа висел другой подходящий наряд – черный костюм от Прада, очень дорогой и модный. Но Сэм была по горло сыта сдержанным деловым стилем – и наплевать, что на вручении «Лимона» будет присутствовать босс, который ясно давал ей понять, что она ему нравится. Сэм не сомневалась, что сумеет справиться со Стивом; кроме того, ей хотелось впервые предстать перед Морганом в полном блеске. Пусть она и не относилась к той возрастной группе, которую предпочитал Морган, но выглядела неплохо и собиралась перед отъездом на церемонию заскочить к Бенсону и поздороваться.
– Привет! – начала репетировать она, крася глаза перед зеркалом. – Я забежала на минутку, чтобы вернуть вам видеокассету…
Нет, неубедительно. Да и какого черта?! Разве нельзя просто прийти к нему и сказать: «Привет! Мне захотелось показаться вам перед выходом. Что вы скажете об этом платье?»
Сэм знала, чего хочет. Она хотела, чтобы его узкие глаза цвета карамели широко раскрылись при виде ее обнаженных плеч, покрытых бронзовой пудрой с блестками, чтобы потом его оценивающий взгляд скользнул в возбуждающую ложбинку между грудями и загорелся от желания. Когда Морган увидит ее в этом платье, половина дела будет сделана.
Сэм была уверена, что и Морган к ней неравнодушен, ждет от нее сигнала. Считает ее сильной женщиной, которая не любит, когда мужчины позволяют себе лишнее. Что ж, настало время показать, что любовь и уважение могут идти рука об руку.
В пять часов Сэм накинула просторное пальто из темно-фиолетового бархата и отправилась в соседний дом.
В это время отделочники обычно завершали свою бурную деятельность, и, если повезет, она сможет остаться с Морганом наедине. Однако ее ожидало разочарование: входная дверь была открыта, и Сэм услышала стук молотков.
Строители работали здесь уже несколько месяцев. Надо думать, ремонт стоил Моргану целое состояние. Он давно уже не говорил о том, что хочет продать дом, и иногда Сэм фантазировала, что они с Морганом живут там вместе. Представляла себе, что она рассказывает гостям, как помогала ему мостить патио, а Морган обнимает ее, улыбается и во всеуслышание говорит, что полюбил ее за независимый нрав.
– Эй! – негромко окликнула она, заглянув на кухню, где сидели строители, выкуривавшие по последней сигарете на дорожку. – Привет, мальчики. А где хозяин?
– В оранжерее, – сказал один из них.
Сэм быстро прошла в оранжерею, почти полностью перестроенную, и застыла, потеряв дар речи. Морган бережно, словно фарфоровую вазу, обнимал девушку с глазами серны. Ту самую, которая выходила из его дома после вечеринки, явно проведя там ночь. Девушку лет двадцати с небольшим, которая однажды утром появилась в его джинсах и свитере и выглядела так, словно только что обнимала Моргана.
Сэм от души надеялась, что эта нимфетка осталась в прошлом. В последнее время она вообще не видела возле дома Моргана женщин и была уверена, что это не простое совпадение, что Морган влюбился в нее и перестал встречаться со своими крошками. Но маленькая мисс Серна прижималась к его груди, обтянутой старой белой майкой, с таким видом, словно имела на это полное право. Из чего следовало, что их роман продолжается вовсю.
Сэм показалось, что ее ударили ножом в сердце. Она затаила дыхание и попятилась. Чтобы осознать случившееся, ей понадобилось всего несколько секунд. Морган смотрел на нее, хлопая глазами, но Сэм не собиралась выслушивать его жалкие объяснения. Она стремительно повернулась и выбежала из оранжереи.
– Красивое платье! – крикнул один из работяг, когда Сэм в распахнутом бархатном пальто пробежала мимо него в коридор.
Очутившись в своей квартире, Сэм села в кресло у окна, слишком потрясенная, чтобы снять пальто. Морган вовсе не любил ее; глупо было думать иначе. Интересно, она сама морочила себе голову или это делал он? Впрочем, неважно. Сэм знала только одно – она бежала к нему, как девчонка, и оказалась в дураках. Все это было только ее фантазией. Размечталась!
Она сидела неподвижно, утратив представление о времени. Ей хотелось, чтобы Морган ворвался в ее квартиру, начал просить прощения, сказал, что все это ужасная ошибка и что она поторопилась с выводами. Что он любит ее.
И в то же время она злилась на саму себя за то, что поверила мужчине. Все очень просто. Нужно полностью вычеркнуть Моргана Бенсона из своей жизни, потому что она больше не выдержит такого напряжения. Его нет, он остался в прошлом, как рок-группа, чей следующий альбом она отказалась выпускать. Люди часто спрашивали, как она может работать там, где приходится принимать жесткие решения, и Сэм отвечала просто: это бизнес. Тут нет ничего личного. Ни одна звукозаписывающая компания не может позволить себе держать иждивенцев.
Теперь ей следовало сделать то же самое, словно Морган был группой, в которую она вложила много времени и денег, но затраты не окупились. Пора расставаться. Он – прошлое, история. Все кончено. Если повторять себе это достаточно часто, можно поверить.
