— Ты не заметила, она села в автобус?
Холли помедлила, как будто припоминала.
— Я думаю, что да. Я почти уверена.
— А куда этот автобус шел, ты не обратила внимание?
У Корда вырвался нетерпеливый вздох. Он не удивился, когда Холли отрешенно сказала:
— Нет.
Куда подевалась Эшлин?
Она села на какой-то автобус, потом позвонила Кендре и сказала, что находится в офисе Торпа. Но на самом деле в офисе не оказалось ни ее, ни Торпа. Корд нахмурился.
Тягостно было торчать в ее квартире, не зная, что делать, к кому обратиться. Он включил телевизор. По всем каналам передавали мыльные оперы. Он наблюдал, как мучаются идеальные люди, и пытался заинтересоваться их проблемами. В конце концов он решил, что его ситуация более волнующая.
Мыльные оперы сменились ток-шоу. Приглашенные с каким-то садистским удовольствием мусолили свои проблемы. Иногда настолько идиотские, что можно было только подивиться. Он признался себе, что, по сравнению с его проблемой, все они яйца выеденного не стоят.
Эшлин все не появлялась. Пришло время вечерних новостей. Корд смотрел телевизор и ел растворимую кашку, очевидно, любимую детьми Эшлин. Красные, оранжевые, желтые, зеленые и сиреневые хлопья придали молоку очень пикантный оттенок, и он ел, не глядя в тарелку.
— Ход предвыборной кампании в Мэриленде принял неожиданное направление. — В голосе диктора послышалось оживление. Корд даже слегка наклонился вперед, весь внимание. — Оба кандидата, претендовавшие на место, ранее занимаемое Арчером Уэем, отказались от борьбы. — Диктор усмехнулся. — Уатт Уэй, внучатый племянник конгрессмена Уэя, и Дэниэл Кларкстон — оба заявили, что снимают свои кандидатуры по личным причинам. Новые кандидаты будут выдвинуты или партиями, или в ходе промежуточных выборов.
Зазвонил телефон, и Корд бросился отвечать. Ему отчаянно хотелось, чтобы звонила Эшлин. Более вероятно, что это Кендра в сороковой раз проверяет, не пришла ли ее сестра.
Однако это были не сестры. Звонил Этан Торп.
— Вы должны знать, что ваша невеста отправилась домой. Мы провели день вместе. — Голос Торпа был спокойным, мягким и снисходительно-удовлетворенным. — Передайте ей, что она забыла свою заколку, или как там это называется. Она маленькая, пластмассовая. Эшлин пользуется ею, когда собирает волосы в хвостик. Заколка голубого цвета и удивительно подходит к ее топу, так что она, наверное, захочет получить ее назад. Скажите ей, что вещица лежит в спальне, там, где она ее и оставила.
— Где Эшлин? — грубо спросил Корд. — Если вы с ней что-нибудь сделали…
— Я не сделал с ней ничего, о чем она сама не просила бы меня, — прокаркал Торп. — Она благородная девушка и расплатилась со мной с лихвой. Вам повезло, Уэй. Кто бы мог подумать, что тихоня Эшлин окажется такой взрывоопасной? Вы понимаете, о чем я говорю, не так ли?
— Вы лжец, Торп! Эшлин не прикоснулась бы к вам, даже если бы вы приставили к ее голове заряженный пистолет!
— На этот раз обошлось без пистолета. Просто небольшая преамбула и заключение, следующее после основного события, если вы опять-таки понимаете, о чем я говорю. Никогда не преуменьшайте ярость оскорбленной женщины. Эшлин думает, что вы обошлись с ней очень несправедливо, и на этот раз решила вам отомстить. Меня она, наверное, использовала в качестве оружия, но я не против. Мое… оружие всегда к ее услугам, по первому ее слову.
Корд с грохотом бросил трубку.
Эшлин и Торп? Невозможно! Когда снова позвонила Кендра, он рассказал ей о возмутительном звонке. К его удивлению, Кендра расплакалась и повесила трубку. Когда Корд перезвонил, она отказалась с ним разговаривать.
Уатт, однако, не отказался. Кендра поведала ему о своем разговоре с Эшлин во всех подробностях.
— Там играла музыка, — выразительно сказал Уатт. — Кендра услышала, что Этан называл Эшлин «дорогая», говорил, как он ею восхищается и как давно хочет ее.
Эшлин солгала, что находится в офисе. Там не было ни ее, ни Этана. Временная секретарша подтвердила это.
«Эшлин чувствует, что вы обошлись с ней очень несправедливо!» — звучал в его ушах голос Этана. Тор-па отвергла Холли.
Корд представил себе, как именно Этан и Эшлин мстили Уэям. Торп наверняка развел политес и выглядел таким предупредительным, что Эшлин, чьи чувства были оскорблены, не устояла перед его чарами.
Корд закрыл глаза. Мысль о том, что Эшлин была с Торпом или любым другим мужчиной, сводила его с ума. Его пронзила боль. Дошла до сердца, до печени.
Он любил Эшлин. Он действительно ее любил. Корд признал эту истину. К любви он относился весьма саркастически, считал, что это самообман, но сейчас понял, что от нее никуда не деться. Он любил Эшлин и обманывал себя, когда говорил, что это не так. Он все делал не вовремя. В тот день, когда он наконец решился признаться себе в своих чувствах к Эшлин, она сбежала с негодяем Торпом.
Если он в конце концов признается ей в любви, не останется ли она равнодушна?
Он знал лучше, чем кто-либо, что случайные связи не были стихией Эшлин. И если она позволила Торпу любить ее, то не из мести, а потому, что испытывала к нему глубокие чувства. Перед его глазами стояла тошнотворная сцена: Эшлин, спутавшаяся со своим боссом и вдруг осознавшая, что любит его.
Он был настолько поглощен своими мыслями, что не услышал ни шагов на лестнице, ни того, как поворачивается в замке ключ.
Эшлин вошла в квартиру. Ей было жарко, она вспотела, обувь ее запылилась, ноги ныли от долгого пути. На диване сидел Корд и бездумно пялился на экран телевизора.
Ее сердце застучало в сумасшедшем ритме. В джинсах и футболке он снова выглядел так, как в те дни, когда посещал «Прибрежный». Только без скандального хвостика, конечно. Может быть, он намеренно так оделся, а может быть, просто в квартире Эшлин он выглядел более доступно. Он уже не казался тем аристократом, каким предстал перед Эшлин в «Дубовой аллее».
Первым ее порывом было броситься ему в объятия, почувствовать себя в безопасности после страшной сцены в доме Этана и всего ее долгого пути. Но, не изменив себе, она терпеливо ожидала, не подаст ли он какой-нибудь знак одобрения такого поступка.
Корд поднялся. Она выглядела уставшей, было заметно, что она прошла через что-то, потребовавшее больших затрат энергии. Происходило ли это в спальне Этана Торпа?
— Где ты была? — спросил он и поздравил себя мысленно с тем, что произнес это ровным тоном, Не годилось срываться и бросать ей в лицо обвинения, словно его действительно обманули.
Маленький огонек надежды в душе Эшлин погас. Корд был, как всегда, недоступен, холоден и безразличен. Она не собиралась вешаться ему на шею, как жалкая дура.
