— Я тебя отлично понимаю, — согласилась Кэмерон. Сидеть на берегу в удобном кресле, греться на солнышке и абсолютно ничего не делать было действительно очень приятно.
— Когда мы с Райаном учились в колледже, то ездили на пляж каждые выходные, — рассмеялся Дон. — Представь себе двух здоровых, абсолютно безденежных, сексуально озабоченных парней, и у каждого голова набита замечательными идеями!..
— Вы, мне кажется, были порядочными шалопаями.
— А то!.. — Он снова засмеялся. — Но еще тогда я пообещал себе, что когда-нибудь у меня будет собственный домик на побережье, и как видишь, я своего добился. У меня есть дом, и у меня есть девушка.
— А кто сказал, что она у тебя есть?
Дон вздохнул:
— Все-таки нелегко с тобой, Кэм. Надо очень постараться, чтобы добиться твоего расположения.
— А ты, конечно, к этому не привык?
— Ты права — не привык. — Дон тряхнул головой. — Но и отступать тоже не в моих правилах.
— Я знаю… — Кэмерон немного помолчала. — Вот ты часто говоришь о Райане, — сказала она, пытаясь перевести разговор на тему, которая интересовала ее гораздо больше юношеских желаний Дона. — Почему?..
Дон пожал плечами:
— А что тут такого странного? Он мой лучший друг, и мне хочется, чтобы он был счастлив и чтобы с ним была женщина, которой он небезразличен.
— Разве Мэнди он безразличен?
— А ты что, не видишь? — Дон фыркнул. — Мэнди всегда думает только о себе — и больше ни о ком.
— Тогда почему Райан с ней не разведется?
— Должно быть, он чувствует себя перед ней виноватым. Ему очень хотелось иметь ребенка, но Мэнди не смогла его выносить. У нее было два выкидыша, потом ребенок родился мертвым… Я знаю, возможно, мне не следовало бы так говорить о ней, но… Словом, Мэнди очень ловко использовала эти случаи, чтобы крепче привязать к себе Райана. Уж не знаю, каким образом, но она сделала так, что он винит в этих выкидышах себя. У Райана есть совесть, и Мэнди этим пользуется. Другой на его месте давно бы послал ее куда подальше.
Дон вздохнул и стал ласкать бедро Кэмерон.
— Ну, хватит о Райане, давай лучше поговорим о нас… — Его рука сдвинулась выше. — Мне это кажется, или между нами действительно существует какая-то особенная связь? Насчет себя я уверен, а вот как насчет тебя?..
* * *
Молодая женщина, стоящая на пороге дома Дона Вероны, ничем не напоминала юную забитую шлюху с потухшим взглядом и заученными, судорожными жестами, которую Райан семь лет назад в Амстердаме спас от верной гибели. Аня или, вернее, Пола Гекерлинг производила впечатление человека уверенного в себе и в своих силах, хотя, возможно, это было всего лишь впечатление.
— Чей это дом? — спросила она, входя в прихожую.
— Одного моего друга, — ответил Райан.
— Такие дома я видела в рекламных проспектах и в журналах, — сказала Аня-Пола, оглядываясь по сторонам. — И вид из окон великолепный… Мне нравится.
— Приятно слышать, — усмехнулся Райан.
— Да, — с нажимом повторила Аня. — Очень красивый, современный дом. Гамильтон в этом отношении куда более консервативен.
Райан покачал головой. Вряд ли, подумалось ему, эта окруженная таинственностью встреча затевалась ради обсуждения вкусов и предпочтений Гамильтона Гекерлинга.
— Аня… — начал он.
— Пола, — поправила она. — Меня зовут Пола. Ани больше нет.
— Правда?
Она кивнула:
— Я поменяла имя, когда выходила замуж во второй раз.
— Гамильтон твой второй муж?
— Третий, — невозмутимо ответила она. — И я теперь полноправная американская гражданка.
— Что ж, поздравляю… — проговорил Райан, удивляясь тому, как много успела Аня за семь лет. Три брака, американское гражданство… Неудивительно, что она, вероятно, боялась за свое настоящее и будущее, которое целиком зависело от того, будет ли он молчать. Да, сейчас перед ним была миссис Гамильтон Гекерлинг, но Райан помнил совсем другую Аню — несовершеннолетнюю проститутку, которая участвовала в живом секс-шоу, которую насиловали и унижали самыми извращенными способами, словно она была не человеком, а каким-то неодушевленным предметом. Это Аня сидела в освещенной витрине амстердамского «квартала красных фонарей», предлагая себя всем, кто проходил мимо. Нет, никогда он не забудет, какое у нее было лицо. Еще ни разу в жизни Райан не видел, чтобы человеческий взгляд выражал столько боли и безнадежного отчаяния.
Теперь ее взгляд был совсем другим — настороженным, жестким, оценивающим. Казалось, Аня изо всех сил старается прочесть его мысли.
— Я понимаю, почему ты хотела со мной встретиться, — сказал Райан. — Ты боишься, что я могу рассказать Гамильтону, кем ты была раньше и как я тебе помог. Я угадал?
Аня смерила его еще одним долгим, внимательным взглядом.
— Люди не умеют хранить тайны, — сказала она ровным, ничего не выражающим голосом. — Ты рассказал Мэнди обо мне? Она знает?..
— Нет, — ответил Райан. — Я никому ничего не рассказывал и не собираюсь. Тебе удалось начать жизнь заново, и тебя можно с этим только поздравить. На такое способны немногие. Я, во всяком случае, очень рад, что ты нашла в себе силы забыть прошлое и жить дальше.
По губам Ани скользнула легкая улыбка.
— И все благодаря тебе, — проговорила она, и голос ее смягчился. — Если бы не ты… Я бы хотела отблагодарить тебя, — добавила Аня, делая шаг вперед.
— Никакой благодарности мне не нужно. — Райан машинально отступил назад и, наткнувшись на кресло, опустился в него. Ему вдруг стало ясно, что сейчас будет.
— Нет, нужно, — твердо ответила она. — И я знаю способ…
И прежде чем Райан сумел ей помешать, Аня сбросила платье и осталась в одних лишь белых кружевных трусиках и изящных босоножках на неправдоподобно высоких каблуках.
— Господи, Аня! — воскликнул застигнутый врасплох Райан. — Прекрати, слышишь? Оденься немедленно!
— Почему? — Аня лизнула указательный палец и коснулась им соска. — Ты ведь хочешь меня, я знаю.
— Нет, не хочу, — ответил Райан, стараясь не смотреть на ее прекрасное гибкое тело. Несмотря на сравнительно небольшой рост, а без каблуков в ней было примерно пять футов и два дюйма, Аня была сложена на редкость пропорционально, и Райан почувствовал растущее возбуждение.
— Оденься сейчас же! — повторил он.
Аня скользнула взглядом по ширинке его брюк. Эффект, на который она рассчитывала, был, как говорится, налицо. Это ее не удивило — Аня давно знала, что все мужчины одинаковы и что им нужна самая малость, чтобы возбудиться.
А управлять возбужденным мужчиной было легче легкого.
