– Кто-то должен быть. Надо подумать.
Пара, к которой Зак сидел спиной, встала из-за стола. С минимальным приветствием в адрес хозяина паба, всего лишь подняв в воздух узловатый указательный палец, старик взял жену под локоть и вывел за дверь. Гончая, слегка поцокивая когтями по полу, последовала за ними по пятам с поджатым хвостом, который оказался у нее между лапами. Когда за ними захлопнулась дверь, хозяин бара откашлялся.
– Видите ли, дело в том, что те, кто его помнит, не слишком расположены о нем говорить. Вы должны понять, сюда уже приезжало множество людей, которые задавали вопросы об Обри, и это длится годами. В свое время этот человек устроил тут что-то вроде скандала, и, поскольку он фактически не был уроженцемБлэкноула, большинство здешних жителей считает, что его не стоит связывать с этим местом.
– Понимаю. Но вы согласитесь, что теперь, когда прошло семьдесят с лишним лет… люди не должны все еще испытывать к нему недобрые чувства. Разве не так?
– Вы будете удивлены, приятель, – проговорил хозяин паба с усмешкой, – но я прожил здесь уже семнадцать лет, а этим пабом владею одиннадцать. Так вот, местные все еще называют меня приезжим. У них крепкая память, и они способны таить неприязнь так долго, что вы не поверите. В первую неделю, когда мы сюда перебрались, моя жена нажала на клаксон, когда несколько овец перегородили дорогу машине. Она не видела, что позади них шел хозяин. И можете не сомневаться: ее никогда не простят за такое нетерпение.
– Люди затаили обиду на Обри? Почему? – осведомился Зак.
Его собеседник моргнул и, казалось, заколебался перед тем, как ответить.
– Ну, если они считают, будто моя жена ведет себя неподобающим образом лишь из-за того, что она посигналила нескольким овцам, то можете себе представить, что думают о человеке, который приезжал сюда только на лето, зарабатывал деньги, рисуя фривольные картины с юными девушками, и жил в грехе с любовницей-чужестранкой? И это в тридцатые-то годы?
– Да, признаю, он должен был навести здесь шороху. Но я едва ли назвал бы его картины фривольными.
– Да, пожалуй, и большинство из нас не назвали бы. Но вспомните, когда это было. Я хочу сказать, он никогда не рисовал обычных женщин, верно? – Бармен издал смешок, и Заку захотелось защитить Обри. – А к тому же была и другая история…
– Другая история?
– Вы, должно быть, слышали о… трагедии, которая здесь случилась?
– О да, конечно. Но… это была просто трагедия, разве не так? Вины Обри в ней не было.
– Ну, здесь найдутся такие, кто с вами поспорил бы… А вот готов и ваш ланч. – Сэндвичи Заку принесла девушка сердитого вида. Он улыбнулся, чтобы выразить благодарность, но она ответила лишь взмахом обильно накрашенных ресниц. Хозяин паба повел глазами. – Это моя дочь Люси. С удовольствием работает на своего старика, верно, дочка? – Люси ничего не ответила и поплыла обратно на кухню.
– Так, значит, вы думаете, никто мне о нем не расскажет? А может… Вы знаете людей, которые имели бы картины Обри и захотели бы их мне показать?
– Простите, не знаю никого такого. – Хозяин паба опустил кулаки на стойку костяшками вниз, наклонил голову и задумался. – Нет, ничего не могу подсказать. Эти картины стоят сейчас уйму денег, ведь правда? Не думаю, чтобы у кого-то из здешних они имелись, а если что-нибудь и было, все давно продано. Тут, вокруг Блэкноула, живут в основном крестьяне. Либо занимаются своим крестьянским трудом, либо обслуживают туристов, и ни то ни другое занятие не позволяет грести деньги лопатой.
– А что, если… как вы думаете, что, если я предложу… заплатить за какие-то сведения или просто воспоминания об этом художнике… Как вы думаете, сможет ли мне это помочь? – спросил Зак, и опять хозяин паба усмехнулся.
– Трудно придумать лучший способ, чтобы убедить блэкнуольцев поставить на вас крест, – весело сказал он.
Зак вздохнул и в течение какого-то времени молча ел сэндвичи.
– Думаю, здесь бывает много туристов и дачников. Местным не стоит их обижать. Родители когда-то привозили меня сюда на отдых – и в сам Блэкноул, и в Тайнхем, и в Лалуорт. Мы останавливались в коттедже менее чем в трех милях отсюда. И родители отца тоже сюда приезжали, еще в тридцатых. Моя бабушка рассказывала, как встретила здесь Обри. Я всегда подозревал… что речь идет не о банальной встрече, если вы понимаете, к чему я клоню, – проговорил Зак.
– Вот как? Что ж, должен сказать, ваша бабушка была не одна такая! И я вовсе не отталкиваю туристов. На мой взгляд, чем этих ребят больше, тем веселее. Этим летом их было слишком мало, всему виной поганая погода. Вы собираетесь остановиться в наших краях, чтобы провести исследования? У меня наверху есть прекрасная комната для приезжих, – возможно, это вас заинтересует. Люси по утрам похожа на грозовую тучу, но делает классное жаркое.
– Спасибо. Я… право, не думал об этом. Пожалуй, пойду прогуляюсь, хочу полюбоваться видами, которые в свое время вдохновляли Обри. Но если со мной никто не захочет разговаривать, то нет смысла здесь оставаться, – подвел итог Зак.
Хозяин паба, окруженный облаками пара, поднимавшимися из-под стойки, вытирал чистые стаканы из посудомоечной машины и размышлял над сказанным. Его лицо блестело от влаги.
– Вообще-то, есть одно место, где вы бы могли попытать счастья, – осторожно сказал он.
– Да?
Трактирщик поджал губы и поколебался еще секунду. Затем наклонился вперед и заговорил приглушенным голосом, так таинственно, что Зак чуть не рассмеялся.
– Если вы отправитесь прогуляться по дорожке, которая идет от деревни на юго-восток по направлению к Южной ферме, а потом пройдете вперед еще с полмили, то там будет развилка. Поверните налево, и окажетесь у дома, называющегося «Дозор» [17].
– И?..
– И там найдете того, кто может рассказать вам про Чарльза Обри. Если поведете себя правильно.
– А что значит «повести себя правильно»?
– Кто знает? Иногда она расположена поболтать, иногда нет. Стоит попытаться, но, если что, вы от меня ничего не слышали. И поосторожней: она живет одна… и вообще, некоторые люди, ну… всего опасаются.
– Кто опасается? Чего? Надеюсь, не этой женщины?
– Ее. Себя. Прошлого. Мне совсем ни к чему, чтобы дело вышло наружу и начались разговоры, что я помогал чужаку выведывать здешние секреты. Эта леди, знаете ли, человек нелюдимый. Некоторые из нас, живущих в деревне, раньше заходили к ней, желая удостовериться, все ли у нее в порядке, и так длилось несколько лет, но потом она захотела, чтобы ее оставили в покое. Что тут поделаешь? Жизнь у нее одинокая, но если кто-то не хочет, чтобы ему помогали… – Он принялся снова протирать стаканы, а Зак улыбнулся:
