Роман прикусил ее мочку зубами, потом пустил в ход язык. Его яростные и одновременно легкие, нежные движения пробудили в ней самые глубинные, потаенные желания. Если Роман хотел пошатнуть ее решимость, то с этой задачей он прекрасно справился. Его теплые влажные губы, казалось, ничего не требовали, но действовали невероятно обольстительно. Слабеющий голос разума Шарлотты еще попытался напомнить, что это Роман и что он уедет из города, как только его матери станет лучше, или как только ему здесь наскучит. Как только ему наскучит она.
Нужно уходить!
Роман стал ласкать языком ее ушную раковину, а потом легонько подул на влажную кожу. Шарлотта не сдержалась, и с ее приоткрытых губ снова сорвался стон.
— Я понимаю твой ответ как «да», — прошептан Роман.
Шарлотта, сделав над собой усилие, открыла глаза. Согласиться на свидание с ним?
— Нет.
— Твое тело говорит мне другое.
Он не отодвигался, поэтому отказать ему было трудно, очень трудно — еще и потому, что он был прав.
— Моему телу нужен сторож.
На губах Романа заиграла обаятельная улыбка.
— А что, эту работу я не прочь взять на себя.
— Но только пока ты в городе, естественно. — Шарлотта изобразила небрежную улыбку.
— Конечно. — Наконец он отступил, давая ей столь необходимое пространство. — Ты бы должна это знать, Шарли, я из тех мужчин, которые любят преодолевать трудности.
Шарлотта застыла: он назвал ее уменьшительным именем, которое использовал ее отец. Это он выбрал ей имя — Шарлотта Бронсон, в честь его любимого актера, Чарлза Бронсона.
— Шарлотта, — исправила она.
— Ладно, Шарлотта, ты возбудила во мне интерес, так всегда бывало. И если я могу в этом признаться, то и ты можешь.
— Какая разница, что я готова признать, а что — нет? Ты не можешь всегда получать то, что хочешь.
Сама она получала то, что хотела, очень редко.
— Но иногда, если постараться, можно получить именно то, что нужно. — Он прислонился одним плечом к стене и усмехнулся.
— Ты знаешь песни «Роллинг Стоунз»? Я в восхищении. — Для большего эффекта Шарлотта захлопала в ладоши.
— Более того, я знаю, как применить их слова к жизни. — Роман оттолкнулся от стены и выпрямился в полный рост. — Помяни мое слово, Шарлотта, у нас будет еще одно свидание. — Он пошел подлинному коридору, потом остановился и оглянулся. — И, если судить по твоей и моей реакции, вероятно, не только свидание, а много больше.
— Ладно, Роман, будет у нас свидание, я согласна. — От ее слов он широко раскрыл глаза. — В тот день, когда ты решишь остаться в городе.
А поскольку это не случится никогда, думала Шарлотта, то и предполагаемого свидания никогда не будет. Значит, Роман не представляет для нее опасности.
— Твое упорство только прибавляет мне решимости. — Роман рассмеялся, по-видимому, не приняв ее слова всерьез.
Он не понимал, что она серьезна как никогда. Между ней и беззаботным странником по свету ничего не может быть. Если, конечно, она не хочет остаться одинокой и покинутой, как ее мать.
Но Роман бросил ей вызов, и теперь ей нужно быть сильной, достаточно сильной, чтобы устоять.
К тому времени, когда Роман вышел из ресторана на прохладный ночной воздух, у него появилась работа, которую нужно было сделать. Чейзу неожиданно позвонил его редактор, Тай Тернер, и сообщил, что не сможет пойти на городское собрание, потому что его жена рожает и он едет с ней в больницу. Роман не горел желанием принимать на себя именно это конкретное задание, но он хотел помочь брату. Поэтому он вызвался освещать собрание.
И вот, в то время как Рик перед уходом на работу пошел позвонить из телефона-автомата Райне и справиться о ее самочувствии, а Чейз удалился готовить что-то для выпуска, который выйдет на следующей неделе, Роман шел на заседание городского совета.
Он посмотрел на часы и увидел, что у него есть еще несколько лишних минут. За это время можно рассмотреть магазин с соблазнительной витриной и разобраться, кому он принадлежит. Стоило ему увидеть Шарлотту, как он чуть не забыл собственное имя, где уж тут было сосредоточиться, чтобы расспросить женщину о ее новом бизнесе.
Роман пригляделся к витрине, и у него отвисла челюсть. Неужели на манекене, который выглядит прямо как живая женщина, и впрямь надеты кружевные трусики? И это в консервативном Йоркшир-Фоллз? Он был ошеломлен. А осознав, что черноволосый манекен явно похож на Шарлотту, он почувствовал несомненные признаки возбуждения. Роман вдруг спохватился, что разглядывает женское белье, как похотливый старик, и попятился от витрины. Оставалось надеяться, что его никто не видел за этим занятием. Роман отступил еще на шаг и вдруг налетел на что-то твердое. Он оглянулся и увидел Рика. Тот стоял, скрестив руки на груди, и усмехался.
— Присмотрел что-нибудь?
— Что это ты так развеселился? — пробурчал Роман.
— Я подумал, что ты вспоминал молодость.
Роман прекрасно понял, что Рик имел в виду. Со среднего брата станется вспомнить давнюю выходку Романа. Они тогда учились в старших классах. Роман предложил для потехи устроить вылазку за трусиками в дом подружки, где девчонки устроили ночной девичник. Мало того что это была его идея, он ею еще и гордился, так гордился, что повесил одни украденные трусики на зеркало заднего вида, где они и провисели целый день. А потом их обнаружила мать и прочитала ему едкую лекцию, и вдобавок устроила ему такое наказание, которое он никогда не забудет.
У Райны Чандлер был свой собственный, уникальный метод избавления сыновей от самых вредных привычек. После того как Роман целое лето стирал свои трусы и вывешивал их сушиться перед домом, он бы никогда больше никого не подверг подобному унижению.
Он очень надеялся, что все остальные в городе давно забыли об этом случае.
— Мне не верится, что такой магазин может успешно торговать в нашем городе, — сказал он, меняя тему.
— Торгует, да еще как успешно. Сюда идут и молодые и старые, и стройные и… хм… более крупные, все покупают здесь белье. А уж молодежь особенно. Мама борется за то, чтобы женщины старшего возраста тоже покупали белье в этом магазине, она — одна из самых активных покупательниц.
— Мама носит такие трусики?
Братья одновременно покачали головами, ни одному из них не хотелось думать в этом направлении.
— Кстати, как мама?
— Трудно сказать. Когда я позвонил, мне показалось, что она запыхалась, как если бы она бегала, чего, конечно, не может быть. Поэтому я сейчас иду к ней и посмотрю сам, в чем дело.
