Ознакомительная версия.
– У него папахен – олигарх.
– А, другое дело, – уважительно сказала Ленка. – Тогда, конечно, может себе позволить, чтобы все было по любви. Ух, до чего я это богатство люблю и уважаю…
Марина не ответила.
Она долго наблюдала, как осветители выставляют прожектора, а потом, не выдержав, поднялась с места и пошла к Егору, держащему в руках кипу бумаг и просматривавшему их с мрачным видом.
– Девушка, вы куда? – крикнула какая-то помощница режиссера. – Вернитесь на место!
Егор поднял голову и посмотрел на Марину без особого интереса. Затем он снова уткнулся в бумаги.
– Девушка! Я сказала вам, вернитесь на место!
– Егор! – позвала Марина. Он снова посмотрел на нее, прищурившись и прикрыв глаза от света софитов. Затем вежливо улыбнулся и махнул рукой охраннику, рванувшему наперерез.
– Здравствуй, Марина, – сказал Егор, не сдвинувшись с места.
Она проглотила легкую обиду. Мог бы и подойти…
– Привет, – выдохнула она, споткнулась о кучу каких-то проводов и, едва не упав, схватилась за его руку.
– Хорошо выглядишь, – произнес он ровным, лишенным интонаций голосом. Марина вдохнула и забыла выдохнуть: он что, издевается?!
Черные масляные глаза смотрели насмешливо, окинув ее взглядом-рентгеном с головы до пят. Она показалась сама себе страшной и какой-то облезлой, как старая туфля, выброшенная на обочину. Как можно отвешивать дежурные комплименты, когда перед тобой стоит такое чучело? Ей показалось, что он заметил все: чужую, не по размеру юбку, грязные туфли, замазанный тональным кремом синяк на подбородке. Она тоже разглядела детали – от модных остроносых туфель до шикарных часов, небрежно болтавшихся на запястье. Золотая цепь на его шее была изящного плетения и явно куплена в дорогом салоне, а от уложенных волос несло тонким ароматом французской туалетной воды. Марина припомнила, что Егор всегда умудрялся выглядеть роскошно, даже в линялых джинсах и простецкой футболке, в которых ходил дома. Почему же ей никогда это не удавалось?!
«Потому что в нем есть класс, – ответила она самой себе с раздражением. – Это про таких говорят: аристократы!»
В последнее время «таких» все чаще называли метросексуалами. Она часто читала про них в модных журналах, попроси ее кто-нибудь назвать отличительные признаки метросексуала, она, не задумываясь, сказала бы: чистые, ухоженные ногти и волосы. Как у Черского, следившего за волосами с маниакальностью. Впрочем, Егор всегда был педантом. Как-то у него в кухне она увидела расставленные ручками в одну сторону кружки, а салфетка на столе всегда свисала одним уголком ровно на два сантиметра…
А сейчас он стоит перед ней и говорит, что она, помятая и несчастная, хорошо выглядит, хотя это явно не так.
Издевается?
– Как живешь? – спросил он. В голосе ей почудилась насмешка.
Марине очень хотелось рассказать, как ей живется, со всеми подробностями, не упустив ничего, но еще больше хотелось, чтобы он не просто проникся ее проблемами, а помог. В конце концов, ему же это ничего не стоит…
– Егор, пора, – крикнула давешняя помощница режиссера. – Гости прибыли, их уже гримируют.
– Извини, мне пора, – улыбнулся Егор. – Все дела, дела, даже поговорить некогда…
– Может, после программы? – быстро предложила Марина. – У меня столько новостей…
– Да, конечно, – быстро сказал он и шагнул прочь, под лучи софитов.
Марина проводила его взглядом, застыв на месте.
– Девушка, пройдите на свое место, пожалуйста, – измученным голосом попросила помощник режиссера.
Марина пожала плечами и направилась к своему пластиковому креслицу.
День был ни к черту.
Вести кулинарное шоу Егору приходилось впервые. Когда ему, уже состоявшемуся телеведущему, сделали подобное предложение, он долго колебался, намереваясь отказаться.
Кабинет продюсера был так себе. Все-таки на телеканале он был не главным и отвечал лишь за развлекательную часть вещания, в которую входило и кулинарное шоу. Серые стены, серая мебель, много хрома и стекла и корпоративные зеленые вставки на всем в самых неожиданных местах. Зеленые вазы, зеленые дверцы на шкафчиках, и даже абажур настольной лампы – травянистого цвета, совсем как тот, что, по слухам, везла в Шушенское супруга вождя мирового пролетариата. Заглядевшись на абажур, Егор пропустил момент, когда продюсер предложил ему поработать на их канал.
– Я ничего не смыслю в еде, – беспомощно бормотал он. – Не гурман, готовить умею только простейшие блюда и даже хлеб не порежу ровными ломтиками.
– А как ты режешь хлеб? – заинтересовался продюсер, блестя глазами.
Посмотрите-ка, весело ему! Злость помогла Егору собраться и отбить радостную улыбку потенциального начальника ледяным рикошетом:
– Криво. Один край всегда толще другого. Меня же на смех поднимут, если я там начну давать советы.
– Тоже мне, проблема, – скривился продюсер. – Там сейчас Коля Рындин рулит. У того вообще предел кулинарных возможностей – макнуть пакетик с чаем в кипяток.
– Рындин – медийная личность, – возразил Егор. – Он сейчас на гребне славы. Так что совершенно не важно, как он… макает пакетик в кипяток. Его и без того любят.
– Ой, я тебя умоляю! Распиарили идиота, стоит – вывеской торгует, а двух слов связать не может. Мне уже несколько раз жаловались гости, что им приходится вытягивать шоу самостоятельно. А это, между прочим, его обязанность! Поэтому я хочу предложить работу тебе.
– Почему?
– Видел я прямой эфир, где ты четыре часа с Гайчук вел концерт и тараторил, как сорока. Причем видны моменты, когда вам реально приходилось тянуть время. Надо отдать должное, вы мастера. Я бы ее даже пригласил, но мне для формата нужен: «а» – мужчина, и «бэ» – у которого язык без костей…
Егор холодно улыбнулся. Да, ему уже несколько раз приходилось вести длинные концерты, причем иногда даже экспромтом, часто – в прямом эфире. В соведущие ему частенько ставили скандалистку Аксинью Гайчук, которая тоже пауз между словами не делала. Один раз они работали даже в Кремле, хотя туда, как правило, приглашали ведущих, проверенных временем: двое из них вели концерты еще при генсеках, пережив практически все Политбюро развалившегося СССР.
– Ну, Егор, соглашайся, – миролюбиво сказал продюсер. – Это несложно, честное слово. У нас в позапрошлом сезоне Миша Поперечный работал, так он первый эфир оттарабанил без запинки и без шпаргалок даже. Классный ведущий был, не капризничал, как Коля, и водку не жрал сверх меры. Дело-то простенькое. Это ж не прямой эфир! В день записывается по две, а то и три программы. И за каждую мы платим хорошие денежки.
– О денежках можно поподробнее? – уточнил Егор и бросил быстрый взгляд на пустую чашку. Хорошо бы еще кофе выпить…
Ознакомительная версия.
