— Нет, — сказала Клер, Ей представилось, что ее и Эмму смывает волна людей, каждый из которых протягивает руки, чтобы оторвать кусочек от ее выигрыша, и ее жизни. — Я не хочу меховых шуб. Не сегодня, по крайней мере. Просто скажи им — «нет».
— Но ты должна увидеть эти шубы, — сказала Эмма. — Они просто невероятные.
— Не здесь! — закричала Клер. Она увидела, как волна залила ее квартиру, и потопила ее. — Скажи им нет!
— Нет, — сказала Эмма из дверей. — Может быть, мы когда-нибудь зайдем в ваш магазин. Не сегодня. Сегодня не подходящее время.
Клер увидела, что Эредити Семпл все еще рядом с дверьми. Она сняла трубку телефона:
— Я вызываю полицию.
— Вы не сделаете этого, — заявила молодая женщина. — Я имею в виду, что я пришла сюда с миром и любовью; все, что мне нужно, это деньги.
Клер отчаянно и медленно стала нажимать на кнопки.
— Черт возьми, вот же эгоистичная сучка!: — сказала Эредити Семпл и вышла.
— Погляди-ка на это, — сказала Эмма. Она сидела за обеденным столом и распечатывала письма. — Все хотят денег. Некий парень желает, чтобы ты оплатила его путь до Африки, где он сможет сфотографировать какую-то редкую змею, а вот женщина, которой нужно полмиллиона, чтобы наладить выпуск совершенно бессахарного торта, и… о, послушай, мне это нравится: " кто-то, кто говорит, что ему девяносто три года и что он хочет умереть в том доме, в котором родился, но это в Ирландии, и поэтому ему нужно оплатить билет на самолет и затем — купить ему дом, потому что, он говорит, ему потребуется какое-то место для жилья, ведь он не может прямо сразу умереть: он может дожить и до ста как его отец.
Клер рассмеялась:
— Наверное, надо передать всю эту почту писателям, которые ищут сюжетов. — Легче было разделаться с почтой, чем с теми людьми, которые умоляли ее о деньгах прямо на пороге. Телефон зазвонил и она автоматически ответила: — Да, да. Нет, я не… о, да, конечно, я интересуюсь круизами. Вы можете выслать мне все брошюры, которые есть. Особенно на путешествия без телефона.
Прозвучал дверной звонок. Клер не шелохнулась.
— Ты не собираешься открывать? — спросила Эмма.
— Кажется, нет. Мы не можем разговаривать со всеми репортерами: нам нужно просто посидеть в покое. Я не знаю, что говорить всем этим людям.
— Мам, если ты просто будешь повторять «нет», они в конце концов поймут. То есть, они же не будут тут крутиться все время. Наверное, есть и другие богачи, которых они могут атаковать. Тебе просто нужно быть твердой. Я сделаю это, если ты не хочешь. Ты думаешь, они воображают, что мы скажем им всем «да» и останемся без денег? Но мне кажется, они так не думают.
Звонок снова зазвучал, твердо и настойчиво.
— Я открою. Я не вынесу этого — если не узнаю, кто там пришел.
Эмма открыла дверь и поглядела вниз, увидела маленькую-старушку, которая стояла на пороге, сухонькую и хрупкую, но так твердо расставившую ноги, словно пустила в порог корни. Ее лицо было покрыто сетью тонких морщин, а глаза были светлыми, как мрамор, и озирали Эмму с неожиданным одобрением.
— Очень хороша, — заявила она. — Очень мила.
Она протянула ручку с маленькими коричневыми пятнышками и прорезанную венами:
— Ну как ты, моя дорогая? Мы родственники, хотя я не точно знаю, насколько.
— Я вообще так не думаю, — сказала Эмма весело. — У меня нет родственников.
— Неправда, вовсе неправда: у тебя есть я. Ханна Годдар, моя дорогая. — Ее рука все еще была протянута, и Эмма пожала ее. — Одно удовольствие тебя видеть. Ты миленькая девочка, и я поздравляю тебя с твоей удачей и новым состоянием. Я какая-то тетушка, троюродная, четвероюродная, не знаю, или, может быть, сестра, ты понимаешь, проследить трудно. Но я точно знаю, что связь есть. Когда я прочитала о твоей маме в газете, я поняла, что без всяких вопросов, мы родственники. Я слышала о ней, ты понимаешь, но никогда не знала, где она. Секундочку, моя дорогая. — Она прошла несколько шагов по коридору и обратно, толкая перед собой огромный чемодан, которого до сих пор не было видно. — Я потеряла квартиру в Филадельфии, моя дорогая; они превращают ее в совместное владение и сказали мне, что я могу купить ее, но это просто шутка; старая женщина с маленькой пенсией не покупает квартиры с совместным владением; я планировала остаться там навсегда, квартплата была вполне разумной, просто замечательной для старушки, которой не так уж много и надо, но затем все изменилось, просто за одну ночь. А потом — какая удача — я прочла о твоей матери. Я поздравляю вас обеих; я очень рада за вас. И, конечно, я приехала, как только смогла.
Она протолкнула чемодан в гостиную, заставив Эмму отпрыгнуть с дороги.
— Прекрасно, — сказала она, быстро оглядываясь, ее взгляд задержался на двух спальнях, видных через открытые двери. — Очень… уютно. Но, определенно не соответствует людям с вашими деньгами. Вы, наверное, теперь хотите что-нибудь побольше, намного больше, чтобы была куча спален, комнат, вероятно, земля, тоже, под сад и тому подобное. И, конечно, посветлее. Я совершенно уверена, что вы не собираетесь жить здесь дальше; вам, должно быть, не терпится съехать. А если за это возьмемся мы втроем, то переезд станет пустяковым делом.
Ее светлые глаза остановились на Клер, которая стояла рядом с круглым обеденным столом.
— Моя дорогая Клер, — сказала Ханна, направляясь к ней через комнату и снова вытягивая руку. — Я Ханна. Я приехала к вам жить.
Ничто не могло остановить ее, она была как океанская волна, сметавшая все на своем пути, меняющая все в своем кильватере.
— Боже, я никогда не видела столько почты, — изумилась она и начала собирать письма, которые Эмма раскидала по столу: — Деньги, — пробормотала она, пробежав одно, другое, а затем третье. — Деньги, деньги и деньги. А кто-нибудь поздравил вас с удачей?
— Нет, — сказала Клер коротко. Она была зла; она чувствовала, что ее дом стал объектом вторжения, но когда она задумалась, как бы приказать Ханне убираться, то не смогла выговорить ни слова. Ей пришло в голову, что Ханна действительно единственная незнакомка, которая поздравила их с выигрышем в лотерее. Это очень в ее пользу, но не такое уж большое, подумала она, и заставила себя произнести: — Я думаю, вам лучше…
— Ты можешь захотеть оставить себе некоторые, — сказала Ханна, — в качестве сувениров. Конечно, у тебя не так много места, но на время… Я уверена, что у тебя найдется бакалейная сумка. — Она поспешила на крошечную кухню и распахнула дверцу под раковиной. — Одна есть. Но этого хватит. — Она принялась сметать всю почту через край стола в бумажную сумку, когда зазвучал дверной звонок.
