Беттина отомкнула дверцу, хотела было сердито посмотреть на Айво, но ничего не получилось: негодование вдруг прошло. Она рассмеялась, выпорхнула из машины — к этому моменту водитель уже почтительно держал дверцу распахнутой — и поглубже надвинула капюшон, спасаясь от порывистого ветра.
Айво отворил дверь своей ложи и пропустил Беттину внутрь. Ей сразу вспомнились вечера, проведенные здесь с отцом, но она решительно прогнала воспоминания и заглянула в синие глаза Айво. Он был оживленный, веселый, элегантный, и как хорошо было смотреть ему в глаза! Беттина нежно провела ладонью по его щеке и сказала:
— Я очень рада, что пришла сюда с тобой, Айво.
Он на мгновение застыл, испытав радостное волнение, и с улыбкой сказал:
— Я тоже, дружок.
Потом он помог ей снять пальто, причем проделал это с театральной галантностью, и настал черед Беттины улыбаться. Она до сих пор помнила, как он впервые ухаживал за ней. Это было здесь же, в «Метрополитен-Опера», лет десять тому назад. Она пришла в театр с отцом. На ней было бордовое пальто с маленьким бархатным воротничком, шляпка в тон, белые перчатки и белые туфельки. Давали «Кавалера роз», и она неприятно удивилась, увидев, как женщина переодевается мужчиной. Айво все ей объяснил, но она все равно смотрела на происходящее с недоверием. При воспоминании об этом Беттина засмеялась, выскользнув из темно-синего бархатного пальто, и вновь посмотрела Айво прямо в глаза.
— Могу я спросить, над чем ты смеешься? — он и сам был готов засмеяться.
— Я вспомнила, как была здесь с тобой в первый раз. Помнишь женщину, которая «притворялась мужчиной»?
Айво посмеялся вместе с ней, но когда картинке прошлого было воздано по заслугам, Беттина заметила нечто новое во взгляде Айво. Он во все глаза смотрел на платье Беттины, и ему уже не думалось о давнем представлении «Кавалера роз». Сегодня на ней было платье глубочайшего синего цвета из воздушного шифона. Длинные широкие рукава придавали одеянию сказочное очарование, а от туго обтянутой талии материя мягкой волной сбегала к ногам. Беттина стояла перед ним несказанно изящная и ослепительно прекрасная, и глаза у нее сияли, как сапфиры и бриллианты, что посверкивали в ушах.
— Как ты находишь мое платье? Неужели не понравилось? — спросила Беттина, не в силах скрыть разочарования. Заметив ее простодушное огорчение, Айво растроганно улыбнулся и протянул ей обе руки. Какая она все-таки еще маленькая. Айво всегда удивлялся — это было непостижимо — как ей удалось сохранить неискушенность под покровом всезнания, будучи постоянно на виду у мужчин, которые, конечно же, не избежали тех мыслей, что занимали сейчас Айво.
— Понравилось, любовь моя. Оно великолепно. Просто я немного … ошеломлен.
— Правда? — у нее в глазах появился радостный блеск. — Но ты пока увидел лишь половину, — и с этими словами она повернулась на каблучках и продемонстрировала ему глубокий вырез на спине, который показался очень неожиданным после длинных рукавов, высокой стойки и широкой, до пят, юбки. При виде безукоризненной кремовой кожи у Айво все поплыло перед глазами.
— Бог мой, Беттина, это нескромно.
— Не говори глупости. Давай сядем, уже началась увертюра.
Айво вздохнул и опустился на кресло. Он не решил, как с ней теперь обращаться, кем ее считать: девочкой, которую он знал с ранних лет, или женщиной, что сидит рядом с ним. Девочке многое можно было предложить. Можно было предложить ей поселиться в его доме. Но с женщиной все гораздо сложнее… И что потом? Работа у него в газете? Можно ходить с ней в оперу на правах старого друга, можно подыскать ей квартиру, но что потом? Чем она будет платить за квартиру? Безвыходное положение. Когда закончился первый акт, Айво понял, что он за своими мыслями почти не слышал музыки.
— Божественно, правда, Айво? — даже после того, как опустился занавес, у нее сохранился мечтательный вид.
— Да, недурно. — Однако он не думал об опере, он думал о ней. — Заглянем в буфет?
В партере многие уже встали с мест, и у выходов образовались очереди. Посещение буфета считалось непременным среди завсегдатаев оперы, и не потому, что так уж хотелось выпить — просто в буфете можно было встретить известных людей. Однако от Айво не укрылось, что Беттина колеблется.
— А может, ты хочешь остаться здесь?
Она благодарно кивнула, и они сели на место.
— Ты сердишься? — будто извиняясь, спросила Беттина.
Айво сделал небрежный жест рукой и сказал:
— Конечно же, нет. Не будь глупенькой. Хочешь, я принесу тебе что-нибудь сюда?
Она молча покачала головой и улыбнулась.
— Ты избалуешь меня, как я своего отца. Берегись! С изнеженной особой очень трудно ладить.
Они немного поговорили о Джастине, и во время этого разговора Айво вспомнил, что Джастин когда-то показывал ему рассказы. Рассказы, написанные Беттиной.
— В один прекрасный день ты станешь более знаменитой, чем Джастин. Если, конечно, захочешь этого.
— Ты не смеешься надо мной? — она смотрела на Айво, боясь дышать, и с замиранием сердца ждала, что он скажет в ответ. Но Айво, по всей видимости, не собирался шутить, и тогда Беттина чуть вздохнула.
— Нет, не смеюсь. Твои последние рассказы, те, что ты написала прошлым летом в Греции, очень талантливы. Если ты не против, их можно опубликовать. Я давно собирался сказать тебе об этом. Ведь ты же думала об этом, когда писала?
Она в замешательстве посмотрела на него. Айво казался очень серьезным.
— Нет, конечно. Я сочинила их для себя. Не ставя никакой цели. Папа их тебе показал?
— Да.
— Значит, они ему понравились? — спросила она задумчиво и печально, словно позабыв, что Айво рядом.
Он изумленно уставился на Беттину.
— А разве он сам тебе ничего не говорил? Она мягко покачала головой.
— Это преступно, Беттина! Он был в восторге от твоих рассказов. Неужели он ни разу об этом не обмолвился?
— Нет, — Беттина с вызовом посмотрела на Айво. — И никогда бы ничего не сказал. Расточать похвалы было не в его правилах.
«Зато слушать похвалы в свой адрес — о, как он это любил!» — подумал Айво и разозлился.
— Достаточно было сказать, что ему понравилось.
Беттина внимательно посмотрела на Айво и улыбнулась.
— Я так рада, что хоть теперь узнала об этом.
Айво очень хотелось хоть в чем-то ей помочь, поэтому он поинтересовался:
— Ты собираешься где-нибудь их опубликовать?
— Еще не знаю, — пожала плечами Беттина и вдруг стала вновь похожа на ребенка. — Я же говорила тебе, что мечтаю написать пьесу. Но отсюда не следует, что я смогу.
