Номер два – компенсация за номер один. Сашулька возник в моей жизни с Жаннетиной подачи. Сын подруги ее тетки. Демонстрировал перекос в противоположную от Олежки сторону. Болезненная вежливость, болезненная щепетильность и такая же болезненная бледность. И если с почти аристократической бледностью и не менее аристократической вежливостью еще можно было мириться, постоянно напоминая себе, что это та-акая (!) редкость в нашем стремительном и где-то даже жестоком мире, то со щепетильностью дело обстояло сложнее. «Может быть, каждый будет платить сам за себя? – предложил он на заре наших отношений, когда мы однажды, набегавшись по городу, приземлились в кафе. – Чтобы избежать возможных недоразумений». Я, конечно, согласилась. Не будешь же кричать на весь зал: «Нет, ни в коем случае! Будь любезен – плати за меня!» Но весь обед напряженно размышляла о том, какие именно недоразумения он имел в виду. Ответа так и не нашла. Девчонки мне тоже не помогли, разойдясь во мнениях. «Подумаешь, какая чепуха! – отреагировала Галка. – Современный человек. На Западе везде так». Не знаю, с чего она взяла, что на Западе везде так, не побывав на этом Западе ни секунды, но говорила она уверенно, и не исключено, что убедила бы меня, если б не Жаннета. Та вытаращила свои и без того огромные глазищи, покачала головой и медленно протянула: «Как странно… Никогда бы не подумала, что он та-акой жмот». Как показали дальнейшие события, Сашулька оказался не просто жмотом, а настоящим жмотярой. Пополам мы платили за все. Включая билеты в кино, куда он меня приглашал. Я все понимаю: раздельные бюджеты, паритетные отношения и тому подобное – но, согласитесь, изощренный практицизм и полное отсутствие романтики – это немножко не то, что нужно девушке в двадцать три года. Сашулька продержался в наших списках тоже четыре месяца.
За Сашулькой последовал номер три – Серега, нудный и неповоротливый в мыслях. Потом шел номер четыре – Влад, лощеный и высокомерный. И так далее, до номера последнего, тридцать седьмого. Да-да, Алекса, который страдал ранневставанием и которого я выгнала три месяца назад. И не жалею, поверьте, совершенно не жалею.
Листая свой дневничок, в который заносила комментарии по поводу очередных кандидатов, я в очередной раз поразилась тому разнообразию мужиков, которое прошло, если можно так выразиться, через мои руки за эти годы. Цвет глаз и волос – на выбор. Самые разнообразные обхваты бицепсов и сорта человеческой натуры. Иногда попадались забавные типы, иногда совершенно невозможные. Кое-кого помню смутно, например, того же Кирюшу, встреченного нами у дверей спортзала (фамилия его, между прочим, Орлов). А вот кое-кого забыть, наверное, не смогу никогда, даже если очень сильно постараюсь.
«Газетного» Вовика, например. «Газетным» он был потому, что познакомились мы с ним через газетный раздел знакомств. Это была новая Галкина идея, такая же сумасшедшая, как и все старые, но привлекательная в своей новизне. «Если ничего не получится, – говорила она, – то хоть будет что вспомнить в старости». Так и вышло. Думаю, вспоминать я о Вовике буду и на том свете. Между прочим, хороший парень. Можно сказать даже – отличный. Но – и с этим ничего не поделаешь – экстремал. Парашюты, яхты, сноуборды, мотоциклы – у него была широкая специализация. Яхты, чтоб вы знали, оказались самым безопасным среди всего прочего. Похуже обстояло дело с мотоциклами, еще менее уверенно я себя чувствовала на горных лыжах, а вот когда впервые вывалилась из самолета с парашютом за спиной, я так ярко ощутила, что жизнь – это всего лишь краткий миг между взлетом и криком Вовика: «Пошла!», что повторений мне не захотелось. Вовик огорчался. Говорил, что полюбил меня с первого взгляда, но если уж я действительно так отрицательно реагирую на его увлечения, то тогда да, конечно… Отказаться же от экстрима в мою пользу Вовик не пожелал. Видно, я вызывала у него значительно меньший выброс адреналина, чем все остальное, а от наркотиков, как известно, отказываются немногие.
После Вовика, бывшего номером девятнадцать, очень хотелось тихой заводи, пусть даже с лягушками и тиной, но чтоб никаких волнений. Так и возник «мамин сын» Павлуша. Его притащила в мою жизнь Светик, моя коллега по старой работе. Сначала все шло очень неплохо. Он водил меня в музеи, я наслаждалась покоем, твердой землей под ногами и подумывала о том, что, наверное, пора браться за ум и доводить дело до логического брачного конца. Галка с Жаннетой уже потирали руки в предвкушении свадебного застолья… Но тут-то и появилась Павлушина маман. Мадам Аркадина, чтоб ее! Она окинула меня проницательным взором и, не тратя время на пустые разговоры, жесткой рукой схватила любимого сына за локоть и уволокла в дальнюю даль, прочь от меня и моих планов. Павлуша уходил молча, понурив голову, явно недовольный происходящим, но покорный и безропотный.
Я попечалилась немного, но жизнь продолжалась, а вместе с ней и наша кампания по поиску мне достойного спутника жизни. Промелькнул «крутой Антоша», почитавший боевики за высочайшее в мире искусство и повторявший через слово «Ну, стебово!» и «Shit!». Этот отнял у меня ровно шестьдесят один день драгоценного времени. Но, как выяснилось позднее, рекордсменом по краткости пребывания в моей жизни он не стал.
Рекорд принадлежал «маньяку» Валерию – семь суток, за которые он надоел мне до чертиков. В один прекрасный осенний денек я ловила машину, чтобы добраться до работы, на которую здорово опаздывала. Остановилась свежевымытая синяя «девятка», и весьма симпатичный парень махнул мне рукой. Ехать было недалеко, но достаточно для того, чтобы он выудил из меня телефончик. «Хорошо, что мобильный, – комментировала впоследствии Галка, – иначе добыл бы твой адрес, и кто знает, что бы из этого вышло», – и делала при этом страшнючие глаза. Тогда я попала в офис в срок и сочла, что день начался удачно, однако к вечеру я несколько переменила свое мнение. Валерий позвонила мне шестнадцать раз! Первые десять безответно, так как я сидела на совещании у директора и телефон с собой не взяла. Я даже не сразу обратила внимание на подмигивающий сигнал об упущенных звонках, когда вернулась с планерки. Но тут телефончик затрезвонил, я взглянула на дисплей – «номер скрыт». «Ну вот еще!» – подумала я. Я никогда не отвечаю, когда номер скрыт. Все мои знакомые определяются, а остальные – зачем они мне нужны? И так еще четыре раза. «Да что за зараза?» – раздраженно думала я через три часа. Надо было ответить, чтобы хотя бы узнать, кто это меня домогается. Я и ответила. И обалдела. «Что же это ты не берешь трубку?» – наехал на меня Валерий. И сразу же принялся крутить руки, не пойти ли нам куда сегодня. Еле отбилась.
