Ознакомительная версия.
Улыбки скептиков потихоньку стирались – через год своей работы в детском издании Костин перешел в один искусствоведческий журнал заведующим отделом, через два года он стал спецкором центральной латышской газеты, через пять лет снял нашумевший фильм о великом музыканте. Этот фильм сделал его известным. Все, что делал Костин, отличалось качеством высшего порядка.
Личная жизнь Вадима была бурной. Правда, к чести его надо сказать, инициатором неспокойных отношений были многочисленные поклонницы. В умного, образованного, отлично одетого молодого человека влюблялись дамы всех возрастов. Он поклонение принимал как должное и всеми силами старался сохранить дистанцию. Для скорых плотских утех у него была нетребовательная студенческая подружка, не имеющая на него никаких видов, поскольку делала карьеру свободной художницы-авангардистки. Душа же Вадима Костина уже несколько лет была занята одной-единственной женщиной. Трагедия ситуации заключалась в том, что эта женщина была несвободна, а ее жизненные установки практически ничем не отличались от Вадимовых – она тоже делала карьеру, в самом высоком смысле этого слова. Звали эту женщину Лиля Сумарокова.
«Времени на все эти гендерные забавы у нас и так хватит. А вот для серьезных дел нам, женщинам, отмерено совсем немного, да и это немногое у мужиков отвоевать надо. Тратить же время на бессмысленные циклические игры – влюбились, переспали, разлюбили, разбежались – не хочется», – думала Лиля Сумарокова и быстро вышла замуж за Георгия Николаевича. И это было похоже на выполнение очередного пункта в ее жизненном плане. И еще на то, как она ходила в ЖЭК оформлять заявку для вызова водопроводчика – с максимумом терпения и полным отсутствием иллюзий. Лиле повезло – муж был не только красив, но успешен. Поставив «галочку», Сумарокова с удвоенной силой кинулась в профессиональный водоворот. И очень быстро стала звездой. В полном смысле этого слова. Не было журналистского задания, которое она не могла бы выполнить, не было известного человека, который ей отказал бы в интервью, не было темы, которую Лиля Сумарокова не могла бы превратить в вопрос республиканского значения. Что играло решающую роль в столь блестящей ранней карьере – Лиле совсем недавно исполнилось тридцать лет – было не очень понятно. Те, кто Лилю не любил, а таких было предостаточно, утверждали, что все дело в ее внешности и самоуверенном нахальстве. Копна волос, челка волной, карие глаза и решительный профиль бесспорно были в активе. Как и тонкая талия, безупречный вкус, а также умение чувствовать себя правой в любой ситуации. Однако бойких, симпатичных, красивых и просто роскошных женщин в журналистском мире было предостаточно. Но ни одна из них не могла сравниться с влиянием, которое имела Сумарокова. Люди, которые близко знали Лилю и любили ее, склонялись к мысли, что все дело в ее уме, способности отстоять свое мнение и обаянии. Но большая часть считала, что Сумарокова играет мужчинами, как цирковой жонглер мячиками, и совершенно неважно, как это у нее получается. «Все дело в покровителях!» – утверждали в машбюро, в отделе писем и даже в кабинетах Министерства культуры. Лиля плевала на все разговоры, она, не задумываясь, кидалась в самую гущу событий и выплывала оттуда победительницей. Ее муж, Георгий Николаевич, бесспорно был очень красив, знал об этом, но, как правило, не использовал это обстоятельство в личных целях. Он смущался из-за пристального женского внимания, так как любил свою жену. Любовь эта была столь сильной, что однажды, будучи еще холостым, на какой-то редакционной пьянке, он, перебрав водки, стал преследовать Лилю, начинающую тогда журналистку. Сумароковой пришлось спасаться от него, закрывшись в отделе писем. Георгий Николаевич ломился в дверь и орал не своим голосом: «Вы должны мне открыть. Я – ответственный секретарь!» Успокоили его не скоро, поднеся стопку рижского бальзама. Это оказалось самой последней каплей, свалившей его с ног. На следующее утро он в парадном костюме вырос в дверях кабинета Лили и, приняв позу екатерининского вельможи, произнес: «Прошу меня простить!» Сумарокова, скрывая улыбку, кивнула и с удивлением услышала продолжение: «Хотя могли бы гордиться». Георгий Николаевич был так влюблен, что даже ничего не посмел сказать, когда Лиля объявила, что после брака фамилию мужа брать не собирается.
– Я – Сумарокова. И известной хочу стать под этой фамилией.
Георгий Николаевич не смог возразить.
Мужа своего Лиля держала в ежовых рукавицах, невзирая на то, что с самого первого дня их совместной трудовой деятельности он являлся ее начальником. Муж был вспыльчив и ревнив, как мавр, но, по сути, характер имел отходчивый, мягкий. И, что самое главное, он обладал тем качеством, которое так редко встречается в мужчинах и которое так часто ценится женщинами, – он был великодушен. Он умел прощать серьезные ошибки и почти не замечал мелких промахов. В семейной жизни это было залогом стабильности. Успехи жены, с одной стороны, его радовали, а с другой, заставляли нервничать. Особенно когда начальство, сплошь, понятное дело, мужчины, засыпало супругу комплиментами. Отдельной статьей, условно называвшейся «возмутители семейного спокойствия», проходили деятели культуры и искусства. Все герои, о которых писала Лиля в своих материалах, становились ее поклонниками. Это были седовласые преподаватели консерватории, начинающие пианисты, именитые актеры, прославленные певцы. Они, единожды согласившись встретиться с этой изящной, решительной женщиной, навечно становились ее поклонниками. Нельзя сказать, что Сумарокова некоторым из них не симпатизировала. Были и те, кто считал, что покорил ее. Но, увы, они, как правило, заблуждались. Если бы Лиля жила сейчас, то о ней можно было смело сказать, что она – сапиосексуал, ибо этот термин был придуман только в 2012 году и обозначал возбуждение от ума другого человека. Но Лиля пока жила в восьмидесятых, а потому обычно произносила:
– Нет, положительно, в дурака я влюбиться не смогла бы!
Влюблялась ли Сумарокова на самом деле – оставалось самой большой интригой. Понять поведение этой женщины не мог никто. Приветливость и общительность не мешали ей всегда держать некую дистанцию, которая сохранялась даже тогда, когда человеку казалось, что они с Лилей друзья. При этом дружила Лиля с мужчинами. С женщинами она соперничала, но так, как соперничают боги с простыми смертными – немного высокомерно, немного шутя, так, что всякому становилось понятно, в чью пользу будет счет этой борьбы.
О том, что Лиля Сумарокова кем-то увлечена, догадалась ее подруга Попова. Они встретились в открытом кафе во дворе Замка, чтобы поболтать о предстоящем свидании Поповой. Лиля сидела за столиком, откинувшись в плетеном кресле, положив ногу на ногу и покачивая носком в темно-синей туфельке. На ней было платье, напоминающее матросский костюм, волосы, как и положено, зачесаны наверх, взгляд темных глаз был серьезен. Она уже битый час слушала подругу. Та, запинаясь, рассказывала о своей любви и решимости отбить любовника у жены.
Ознакомительная версия.
