— Доктора не любят использовать слово «сумасшедший».
Да, они не любят использовать его с людьми, которые, по их мнению, сумасшедшие.
Он прячет мою карту под подбородком и выглядит задумчивым.
— Хлоя, стресс может проявить себя сотнями разных способов, и последствия вполне реальны. Так как ты учишься в старших классах, ты находишься в поворотной точке своей жизни, и это создает давление. Я думаю, тебе необходимо найти способы, чтобы справиться с этими проблемами.
Невероятно. Я не помню последние шесть месяцев, и этот доктор, этот высококвалифицированный профессионал хочет похлопать меня по руке и сказать, что у меня стресс? Он всё говорит и говорит, но я не слушаю. Могу лишь думать о своей медицинской карте, о разделе про панические атаки, который останется со мной до конца жизни.
Я вдыхаю и почти могу почувствовать запах хлорки из бассейна, в первый день, когда это произошло. Всё должно было быть нормально. Я имею в виду, да, у меня были проблемы. Мое свидание на дому провалилось, я завалила первый из двух тестов по истории, но это было мелочью. Это не было трагедией.
Каждая девочка из моего класса проплыла свою дистанцию, кроме меня. На половине обратного пути я почувствовала, как всё моё тело скрутило от жгучей боли в груди. Я упала в агонии, судорожно взмахивая руками по поверхности воды. Нашей учительнице по физкультуре, миссис Шумахер, пришлось вытаскивать меня из бассейна, и я кричала как банши. Так больно мне было.
Они растянули меня на холодном цементном полу за трамплином для прыжков, и я смотрела на капающую с купальников воду, уверенная, что умираю.
Я не умерла. Однако, в конечном итоге, провела несколько месяцев, получая психиатрическое лечение и короткую звездную роль в светской хронике Риджвью Хай.
— Хлоя, ты понимаешь, что сказал доктор? — спрашивает мама, прерывая моё путешествие по закоулкам памяти. Её голос надтреснутый и напряженный, как и её улыбка.
Я заставляю себя кивнуть, и все кивают со мной, глядя со странным облегчением. Они что, ожидали, что я скажу «Нет»? Возможно, брошусь кричать или нечто подобное?
Доктор протягивает моей маме чеки и провожает меня до двери. Отец пожимает ему руку.
— Доктор Киркпатрик говорит, что сможет втиснуть её в свой график приёма сегодня же.
— Мы поедем к ней прямо сейчас, — обещает папа.
Глава 6
Я читала, что во время сеанса терапии анализируется всё: от стула, который ты выбираешь, до времени, которое тебе необходимо, чтобы ответить на вопрос. Так что теперь, вместо того чтобы сфокусироваться на реальных проблемах, я задаюсь вопросом, говорит моя поза о расслабленности или о нарушениях и потенциальной социопатии.
Я смотрю на часы и осознаю, что посмотрела на них уже в третий раз, что является возможным показателем обсессивно-компульсивного расстройства. Что ещё у меня может быть? Паранойя? Генерализованное тревожное расстройство? Боже, я хотела бы услышать хоть что-то и покинуть, наконец, эту диагностическую рулетку.
Доктор Киркпатрик сидит, откинувшись на спинку своего стула. Я полагаю, у неё тоже есть несколько вопросов. Я была у неё как минимум тринадцать раз, включая этот приём, и за это время она поменяла три разные прически. К слову по вопросу идентификации.
Последний раз у неё был короткий рыжий боб. Теперь её волосы чёрные и обрезаны под углом возле подбородка. Раньше она выглядела дружелюбнее, как добрая фея, в самом расцвете сил. Меня не покидает мысль о том, что эта версия доктора Киркпатрик должна накрасить губы красной помадой и наставить на меня пистолет или что-то подобное.
— Прошло некоторое время с последней нашей встречи, — говорит она. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Я снова смотрю на часы. Прошло четыре минуты. Довольно долго для того, чтобы перестать осматривать офис, но не настолько долго, чтобы я начала нервничать или репетировать ответы.
— Эмм… конечно. В школе всё хорошо.
Доктор Киркпатрик кивает и продолжает смотреть на меня. Полагаю, это означает, что мне нужно продолжать.
— У меня прекрасные оценки, на занятиях всё замечательно, и я подала заявления во множество колледжей.
— Твой средний бал существенно улучшился с прошлого года. Исследовательская группа хорошо повлияла на тебя, — говорит она. Очень умно. Они хранят всё это в моём досье? Определённо, потому что она многозначительно смотрит в него. — Как ты чувствуешь себя в связи с этой переменой?
Ну вот, приехали. Как я себя чувствую в связи с оценками? Учителями? Картиной в этой комнате? Это может продолжаться вечно. Я убеждена, что она может найти значение даже в моём отношении к пачке картошки фри.
О тревожности я читала больше кого бы то ни было, и мне довольно трудно поверить, что терапевт собирается связать зияющие дыры в моей памяти с прошлогодними паническими атаками. Я пыталась объяснить это родителям в машине по дороге в больницу, но мама только тяжелее вздыхала в свой платок.
И вот я здесь.
— Хлоя? — переспрашивает она.
Дерьмо. Это наверняка будет отмечено. Чрезмерная пауза перед ответом на её вопрос.
— Ну, не то чтобы у меня есть на что жаловаться. У меня есть возможность поступить в большинство колледжей на востоке. Плюс я встречаюсь с Блейком, который просто замечательный.
— О, правда? — Она не выглядит удивленной. Она выглядит так, будто симулирует удивление, и это кажется странным. Вообще всё это просто странно. — Вы давно с Блейком?
— О, я не знаю… — Что чистая правда, перед Богом.
— Ты хотела бы рассказать мне о нём?
Да я бы с удовольствием. Только не могу, ведь я не знаю о нём ни одной чёртовой вещи, кроме тех, что читала в ежегоднике или школьной газете.
Но не думаю, что хочу об этом говорить. Есть нечто в положении челюсти доктора Киркпатрик, что изменилось с прошлого раза. И я готова поспорить, что это связано с новым докладом в моей карте, возможно, с тем самым, что пришёл по факсу от невролога. Так или иначе, я думаю, что гигантские провалы в памяти на порядок выше по значимости, чем случаи тревожности по шкале «Как-Напуган-Ваш-Пациент».
Прежде у меня были обычные подростковые страхи. Теперь у меня действительно настоящие проблемы.
— На самом деле, я надеялась, что мы сможем поговорить о моих провалах в памяти.
Она слегка улыбается. Совсем чуть-чуть. Так что я могу сказать, что она довольна. Подчеркнуто, именно для меня.
— Конечно. Почему бы тебе не начать с более подробного рассказа об этом?
Я кусаю губы и делаю всё, чтоб выглядеть задумчивой. По правде говоря, мне не нужно время. Я думала об этом на протяжении всей дороги сюда. Если я расскажу ей слишком много, это разрушит всё. Они начнут говорить о лечении в больнице и назначении лекарств, и я могу помахать ручкой моему выпускному году.
