Ознакомительная версия.
- Я вообще-то о другом подумала, - бодро восклицаю я и на удивление просто сокращаю огромный, ледяной метр между нами. Теперь наши руки соприкасаются, и Саша недоверчиво вскидывает брови. – Я думала о том, что мне ловить нечего, а вот ты можешь запросто купаться в лучах моей славы.
Надеюсь, парень поймет мою шутку, и, к счастью, вижу, как он широко улыбается. Не хочу, чтобы Саше было плохо, пусть это и звучит нелепо. Мы едва знакомы, с чего я вообще должна о нем волноваться? Однако что-то мне подсказывает, что нам надо держаться вместе. Просто необходимо. Парень доводит меня до нужного кабинета, а затем перекрещивает.
- Иди, сестра моя, - низким голосом, протягивает он и усмехается. – Я подожду до звонка, потом пойду на урок, иначе влепят штраф. Номер класса сможешь уточнить у охранника, или спроси у самой директрисы.
- Может, она меня и проведет? В конце концов, я – новенькая. Теплый прием, радушие, боль за каждого ученика и все такое.
- Наивная.
Смеется Саша и машет мне рукой. Он располагается на широкой, бежевой кушетке, окруженной какими-то широколиственными растениями, а я поворачиваюсь лицом к двери и громко вздыхаю. Не хочу думать о том, что меня ждет. Не хочу волноваться. Просто стучусь и решительно врываюсь вовнутрь.
- Здрасте. - Полноватая, седовласая женщина отрывает взгляд от документации и растеряно вскидывает брови. – Я Зои. Зои Регнер. Мне сказали..., вы ждете. На счет предметов надо поговорить, да? Или вы хотели меня испытать? Или что там еще делают с новенькими?
- Зои Регнер?
Киваю и наблюдаю за тем, как женщина неуклюже поднимается с малюсенького кресла: черт, как же она там уместила весь свой толстый зад?! Отмахиваюсь от глупых мыслей и вдруг вижу, как она подходит к еще одной двери. Медленно стучится, медленно переводит на меня лукавый взгляд и также медленно отрезает:
- Директор, Кузовлева, уже давно вас ждет.
- О, - растеряно тяну я, и стискиваю зубы. Ну, конечно! Неужели у такой шикарной школы была бы такая старая и толстая директриса? Во всем должен быть вкус. Даже в выборе начальства. – Хорошо. – Киваю и на ватных ногах плетусь в смежный кабинет. Эта старуха все смотрит на меня, злорадствует, а я едва сдерживаюсь от того, чтобы не послать ее. Как же мало в мире осталось удовольствий, раз люди радуются промахам других людей.
- Который час?
Поднимаю взгляд и останавливаюсь. Прямо передо мной стоит худощавая, высокая женщина с измазанными в лаке волосами и узкими глазами скорее от гнева, чем от яркого солнца. Она скрещивает на груди руки и повторяет:
- Который час, Зои?
- Половина девятого.
- Ты собираешься идти на занятия?
- Ну да.
- Тогда почему ты пришла ко мне тогда, когда должен уже начаться первый урок? Ты решила его пропустить? Ты сочла неважным прийти немного раньше?
- Простите, я просто не…
- Это неприемлемо, - перебивает меня директриса и подходит к широкому, деревянному столу, окруженному книжными шкафами. Я так и застываю с открытым ртом, когда она продолжает. – Впредь приходи вовремя. Я знаю, в какой ты ситуации. Я знаю, как тебе сложно. Но учти, меня это не волнует. Ты в моей школе, а здесь мои правила.
Директриса испепеляет меня пренебрежительным взглядом, и вместо того чтобы покорно кивнуть, я вдруг расправляю плечи и говорю:
- Простите, но я и не сомневалась, что никому здесь нет до меня никакого дела.
- Значит, не разочаруешься.
- Не разочаруюсь.
- Садись.
- Я постою.
Складываю перед собой руки и крепко стискиваю зубы: если это поединок, я сдаваться не собираюсь.
- Как хочешь. Итак, твои оценки. Средний бал – четыре с половиной. Вполне подходит для нашего лицея, однако сомневаюсь, что результат останется неизменным после контрольных тестов. Программа у нас сложная. Тебе придется многое наверстать, чтобы хорошо сдать экзамены, ты это понимаешь?
- Понимаю.
- Советую записаться на дополнительные занятия по основным предметам, и, конечно, по тем, на которые ты рассчитываешь при поступлении. Ты уже выбрала институт?
- Планы изменились, как видите. Сейчас все иначе.
- Не тяни резину, никто не сжалобится над тобой, Зои. – Директриса слегка горбится и облокачивается бедрами о стол. – Что насчет внеклассной деятельности? Ты занималась чем-то в прежней школе?
- У нас не было кружков.
- Поешь?
- Нет.
- Танцуешь?
- Нет.
- И рисовать, наверняка, не умеешь.
- Не умею.
- Чем же ты планируешь заниматься? Развитие – есть степень просвещенности, культуры. Нет развития – нет изменений, а стоять на месте – значит быть мертвым.
- Простите, - пожимаю плечами и к собственному удивлению усмехаюсь. – Но я ничего не умею. Нет во мне никакой культуры, увы.
- Отсутствие культуры – не всегда отсутствие таланта. Неужели нет того, что приносит тебе удовольствие? Зои, это даже как-то обидно. Человек без желаний, кто же он?
- Я люблю музыку, - вдруг защищаюсь я. – Но как это поможет мне в жизни и при сдаче экзаменов?
- Возможно, никак. Однако я буду спокойна, если ты займешься чем-то дельным, помимо школьных занятий.
Так и хочется спросить, какое вам дело? Однако я вдруг сама понимаю, что она имеет в виду. Дочь стриптизерши, заблудшая душа в коридорах престижной, дорогой школы. Какому директору такое придется по душе? Вместо того чтобы воспитывать городскую элиту, ей придется следить за тем, чтобы я не обкурилась и не обдолбалась в блестящих, скользких туалетах. Вот уж непосильная задача: свалить себе на плечи трудного подростка с кучей дополнительных бонусов. В одну секунду эта высокая женщина вызывает во мне не просто злость, а открытое презрение. Я знаю, что не являюсь лучшим примером для подражания, однако еще никогда я не чувствовала себя таким ничтожеством.
- Мне можно идти? – говорить сложно, но я упрямо вскидываю подбородок. Смотрю этой стерве прямо в глаза и не моргаю. Пусть знает, что ее угрозы меня не пугают.
- Да, и запомни: твой отец немало сделал, чтобы тебе выпал этот шанс. Не упусти его.
- Не упущу.
Я срываюсь с места и пулей выметаюсь из кабинета. Даже в коридоре не сбавляю темп. Все бегу и бегу, и думаю о том, куда попала, и кем теперь стану. Как же сражаться с такими людьми? Они высосут из меня все соки, все силы! Боже, а как она на меня смотрела! Она не видела перед собой семнадцатилетнего подростка, она видела протухший продукт, который вдруг ее заставили съесть. Ну, и подавись, стерва!
Останавливаюсь возле окна, полностью вмещающего все мое тело. Смотрю на газон, машины, дальние высотки и хочу вернуться домой. Я знаю, там у меня не было возможностей, не было даже шансов на хорошее, обеспеченное будущее. Но кому нужны эти мечты, если после их достижения, ты превращаешься в бесчувственную глыбу и реальную тварь. Тут даже слов других подбирать нет желания, да и о чем вообще можно говорить, когда человек, чья профессия априори подразумевает любовь к детям, только что вылил на меня столько грязи, сколько я никогда еще в своей жизни не видела?
Ознакомительная версия.
