Вернувшись с прогулки, Гарри, открыв дверь кухонных шкафов, стал осматривать их содержимое.
— Марч, не нужно покупать мешки для мусора, под них можно использовать магазинные пакеты для упаковки продуктов. Всегда надо покупать универсальные вещи с фабричной маркировкой, они гораздо дешевле…
С серьезным видом Марчелла, соглашаясь, покачала головой. Ей очень нравилось, когда он обращался к ней даже для того, чтобы немного поучить.
Минуло несколько недель со дня их свадьбы. Марчелле стало казаться, что стал более заметен ее живот. Однако округлившийся живот мог стать следствием большого количества съеденного ею мороженого, которое она потребляла днем, чтобы хоть как-то скрасить свое унылое существование.
Она по-прежнему оставалась неудовлетворенной, так как муж, игнорируя ее пожелания, отказывался прислушиваться к голосу ее плоти. Если она пыталась продемонстрировать то, чего бы ей очень хотелось в этот момент, он с видом уязвленного самолюбия начинал сердиться.
— Ну не спеши так… дай мне тоже возбудиться, — шептала она, лежа однажды ночью с ним в постели.
— Я так быстро завожусь от тебя, Марч!
— Ну это же лишь отговорки, просто не хочешь себя утруждать моими проблемами, — крикнула она.
Сделав свое дело, Гарри засыпал, а Марчелла, возбужденная, лежала на кровати, уставившись в потолок, на который легла тень от уличного фонаря. Что же ей делать? К матери обращаться бесполезно: она опять начнет болтать о том, что брак — это жертва. Погрузившись в грустные раздумья, она размышляла над своей жизнью и перед отходом ко сну надумала снова встретиться с отцом Кармелло.
На следующий день она стала тщательно готовиться к свиданию с пастырем: аккуратно напудрила лицо, подвела свои черные глаза и несколькими слоями помады накрасила пухлые губы. Что ни говори, теперь она замужняя женщина и поэтому имеет право одеваться и краситься как взрослая.
Услышав о желании Марчеллы исповедаться, с лица отца Кармелло сошла его привычно приветливая улыбка.
— Что случилось, Марчелла? — нежным голосом спросил он, войдя в исповедальню.
— Мой муж совсем не старается, — начала она. — Если, встретив его, я не заговорю с ним первая, он тоже будет молчать.
— Проблема состоит лишь в том, что вы мало общаетесь? — спросил ее отец Кармелло. — Или в чем-то еще?
Она посмотрела на так хорошо знакомое лицо священника.
— Святой отец, а с вами можно говорить о сексе? — спросила она.
— Думаю, что в вопросах секса я плохой советчик, Марчелла, — пробормотал он. — Лучше поговори об этом с доктором или консультантом по вопросам семьи и брака…
— Но я же не могу пойти в какое-то незнакомое мне учреждение и сказать им о том, что меня не удовлетворяет мой собственный муж! — крикнула она.
Покачав головой, отец Кармелло ответил:
— Нужно набраться терпения, ты ведь замужем всего несколько недель.
— Да, это правда, — перебила его Марчелла. — Но я уверена, что лучше все равно не будет, потому что он даже не старается, чтобы мне тоже было хорошо.
— Марчелла! — перебил ее отец Кармелло. — У мужа существуют свои потребности, и ты должна…
— А что, если у меня тоже есть потребности? Как тогда, святой отец?
— Можешь ли ты на какое-то время забыть о своих потребностях? Не думать о них?
Нахмурившись, она сказала:
— Другими словами, принести себя в жертву. Но ведь секс должен быть единственной приятной вещью в этом моем замужестве. А я даже этого не имею!
— Ну, тогда откажись от своих плотских желаний, Марчелла, — посоветовал ей отец Кармелло, — ради Господа Бога, и тогда ты поймешь, что…
— Ради Господа Бога? — закричала Марчелла. Раньше чем он успел сказать ей что-либо в ответ, она решительно выбралась из исповедальни и бросилась бежать из церкви. Охватившая ее злость придавала еще больше энергии, и она стремительно шагала вперед, подставив грудь навстречу легкому ветру, который, взметая уличную пыль и листья, кружил их по ступенькам школьного крыльца и дворика. Прикосновение легкой ткани к ее груди вызвало у нее страстное желание мужских горячих объятий или хотя бы легкого прикосновения. Войдя в дом, она громко хлопнула за собой дверью. Никогда она не добьется от Гарри того, чего ей нужно! Жаль, что у нее не было под рукою успокаивающих капель! Всего один только раз она испытала это новое, острое и какое-то дерзкое удовольствие!
Для того чтобы успокоиться, она долго стояла под душем. Затем, усевшись за кухонным столом, долго размышляла над словами отца Кармелло. Перед ее глазами стоял знакомый образ пастыря с хорошо выбритым круглым загорелым лицом, перебирающего своими чувствительными пальцами четки. Наверное, он считает себя слишком святым, чтобы заниматься сексом. Интересно, он хоть когда-нибудь жаждал женщины так страстно, как она хотела мужчину? Машинально она взяла листок бумаги и быстро набросала на нем рассказ о том, что могло бы произойти, если бы ей пришло в голову совратить священника. Все, что вышло у нее из-под пера в эту минуту, явилось результатом какой-то игры и отчасти мести. Будь он настоящим мужчиной, он бы сказал ей: «Давай посмотрим, может быть, я удовлетворю тебя, Марчелла?» Но это только в написанном ею рассказе священник обратился к ней с такими словами. Со всей широтой своего богатого воображения она с наслаждением описывала сцены, в которых отец Кармелло, корчась от боли, подавляет в себе сексуальные порывы.
Написанная в приливе энтузиазма и энергии история была начисто лишена благоговения к священному сану. Где-то в середине рассказа тело священника было прижато к решетке исповедальни. В своем рассказе Марчелла выбросила решетку и, вытянув вперед руку, схватила священника за горячий мужской орган, заставляя его кричать от запретного удовольствия. С пересохшим от волнения ртом, едва переводя дыхание, она так живо описывала происходящие события, будто сама была их свидетелем. Написанная всего лишь за один час история изобиловала множеством сексуальных сцен, участниками которых стали отец Кармелло и она, Марчелла. И когда она наконец присела в углу исповедальни, он заставил ее встать и дрожащими коленками прижимался к ней до тех пор, пока по ногам обоих не потекла теплая жидкость.
Описывая сцену кульминации, Марчелла левой рукой скользнула в свое лоно, найдя дорожку под эластичными повлажневшими трусиками.
Концовка рассказа была готова уже к полудню, и оставалось всего лишь два часа на приготовление обеда. Отправившись в спальню, чтобы немного вздремнуть, она почувствовала небольшую усталость — результат того, что, сама того не осознавая, она открыла путь своему новому призванию.
