– Понимаю, – посочувствовал Кэл.
– Я была просто в ярости. А потом немного остыла и сама удивилась, зачем я вообще с ним связалась. Оказывается, сердилась-то я на себя, на свою тупость.
– Вы совсем не тупая, – возразил Кэл. – Ошибки происходят не от тупости, они учат нас.
Мин бросила на него смущенный взгляд.
– Как бы то ни было, этот вечер – не ваша ошибка. То есть вы тоже не безгрешны, но за другого расплачиваться не обязаны. Простите.
– Ладно, забудем, – тоже смутившись, предложил он. – Давайте выпьем.
Он так и не понял, какие грехи она ему приписала. Мин похвалила вино. Кэл обрадовался:
– Ну и отлично. Будем и впредь сюда заходить. – И тут же пожалел о своих словах: не будут они никуда заходить.
– Опять перемена тактики, – заметила Мин без всякого сарказма. – Вы же знаете, что это невозможно. Что с вами? Увидели женщину и сразу размякли?
– А это тоже из-за вашего бывшего дружка? Я ведь не параноик. Вы совершенно меня не понимаете.
– Не к лицу вам жалобы, – произнесла Мин и отломила немного хлеба. – У вас такое прекрасное лицо и тело, при виде которого у женщин слабеют ноги, а вы ещё хнычете.
Кэл улыбнулся:
– И у вас слабеют?
Мин откусила хлеб, не спеша прожевала, проглотила и только тогда ответила:
– Слабели, пока вы не захотели меня разжалобить. Теперь очарование прошло.
Кэл наблюдал, как она облизывает пухлую нижнюю губу. Явно сказывались два месяца воздержания.
– Дайте мне шанс. Спорю, что мне удастся вернуть это очарование.
Кончик языка замер у нее на губе, глаза их встретились, и миг этот длился целую вечность; казалось, вспышка молнии озарила их, и все звуки растворились в тишине. Каждая клеточка в ней трепетала и пела: «Вот она, твоя судьба».
Наконец язычок исчез, и она помотала головой, чтобы прояснить мысли.
– Я никогда не спорю, – сказала Мин. – Статистика показывает, что азартные игры – непрактичный способ получения дохода.
– Это не способ получения дохода, – возразил Кэл, – это образ жизни.
– Мы совершенно несовместимы, – заключила Мин.
– Отчего же?
Ее взгляд скользнули мимо него, она затаила дыхание.
Кэл обернулся и увидел Эмилио, принесшего цыпленка-марсала: золотисто-коричневое филе и огромная порция жареных грибов, плавающих в темном винном соусе. Аромат был необыкновенный.
– О Господи!.. – восторженно простонала Мин. Эмилио поглядывал на нее, пока выставлял блюда на стол.
– Приятно обслуживать людей, которые знают толк в еде. Попробуйте.
Мин с явным удовольствием взялась за цыпленка. Веки ее были прикрыты, лицо порозовело. Минуту спустя девушка взглянула на Эмилио восхищенными глазами.
– Фантастика! – воскликнула она, а Кэл подумал: «На меня смотри, на меня».
– Возьмите грибов, – предложил Эмилио, сияя как медный таз.
– Убирайся, – сказал ему Кэл, но тот не послушался и дождался, когда она попробовала грибов и назвала его гением.
– Можно заранее пригласить вас сюда еще? – спросил Кэл, когда Эмилио исчез.
– Да, – ответила она. – В ресторанах вы знаете толк. А теперь не отвлекайте меня от еды.
Кэл вздохнул и прервал общение до окончания ужина.
Когда они собрались уходить, возникла небольшая стычка. Мин очень хотела заплатить за себя, но Кэл проявил твердость:
– Я пригласил, я и плачу. Не вмешивайтесь.
Она попыталась спорить, но потом согласилась и от души поблагодарила его за чудесный ужин. Впервые за весь вечер он почувствовал, что его усилия оценены.
На прощание она расцеловала Эмилио в обе щеки со словами:
– Хлеб у вас чудесный, а цыпленок – просто произведение искусства.
– Эй, Мин, – заволновался Кэл, – не забудьте, у вас есть я. Я платил за ужин.
– Нечего-нечего, – ответила она и вышла.
– Морриси, кажется, ты нашел свою половинку, – сказал Эмилио. – Ничего подобного, – возразил Кэл, радуясь, что Мин не слышит. – Это наше первое и последнее свидание.
– Вряд ли, – ответил хозяин ресторана. – Я видел, как вы смотрели друг на друга.
– Со страхом и отвращением, – сказал Кэл, открывая дверь.
– Дурак, – бросил ему Эмилио.
Кэл, не ответив, вышел на темную улицу – искать Мин.
–Страстная влюбленность – самая прекрасная стадия любви, – говорила Синтия Дэвиду.
Они устроились в «Серафино»; официант подал им дорогое филе и удалился.
Дэвид улыбался, слушая ее, и думал: «Авот Мин и Кэл не рассуждают о психологии, это уж точно». Бог их знает, что они там делают. Да что бы ни делали, ни к чему это не приведет. Все впустую.
– На этой стадии в мозгу вырабатывается особое химическое вещество, – продолжала Синтия. – Сердце учащенно бьется, дыхание прерывается, голова кружится, мысли скачут. Именно так многие представляют себе влюбленность, и все через это проходят. – Она улыбнулась милой, рассеянной улыбкой. – У нас все было замечательно. Мы не могли противиться страсти.
– Гм. – Дэвид вертел в руках голубой матовый бокал. – А можно еще раз о том, что происходит с ними?
– Запросто, – сказала Синтия. – Сейчас он уже понял, что пора удирать. Он посадит ее в машину и, убедившись, что все в порядке, пожмет ей руку и скажет: «Будьте счастливы».
– А вдруг его потянет к ней?
– Повторяю, это невозможно, – заявила Синтия, однако улыбка ее увяла. – Но предположим невероятное: он увлекся ею и пригласил снова. Он ищет подтверждения, что сделал правильный выбор. Например, показывает ее семье и друзьям. Роджеру этот тип женщин не импонирует, он обожает смешливых миниатюрных блондинок, да и у Тони другой вкус, ему нравятся фигуристые девицы – бюст, попка, ножки. Значит, не друзья надоумили его познакомиться с ней.
– Трудно сказать, почему он это сделал, – заметил Дэвид, стараясь не выдать себя.
– Она не станет знакомиться с его семьей, а если и станет, его мать возненавидит ее – она вечно всем недовольна, – и это явится препятствием, а Кэлу важна поддержка семьи.
– Так ты говоришь, без поддержки друзей и одобрения семьи неизбежно взаимное отторжение? – спросил Дэвид.
– Возможно иное: она не любит своих родных и хочет поступить им назло. Тогда их неодобрение может толкнуть ее в его объятия, но это уже совсем другой случай.
– Маловероятно. – Дэвиду вспомнились два вечера в доме родителей Мин. – Семья дружная.
– Значит, налицо сильное влияние семьи и друзей, – заключила Синтия. – Вот почему я старалась ладить с Тони все девять месяцев. Но между Мин и Кэлом все же не те отношения. Кэл и я – мы вступили в стадию зрелого чувства и прочной привязанности, и он не может увлечься другой женщиной.
– Стадия зрелости – это, кажется, четвертая, да? – спросил Дэвид, демонстрируя интерес к теме.
