— Пожалуйста, — Генри подвинул ей шезлонг, — садись и отдыхай.
— Я… мне, кажется, лучше уйти. Вам наверняка надо поговорить о чем-то важном.
— Ерунда! — Генри легонько подтолкнул Сэмми к шезлонгу. — Я приглашал тебя на ланч, значит, ты остаешься на ланч. И Ник тоже.
Пожав плечами, Сэмми опустилась в кресло.
Генри тоже сел.
— Ну как, сколько раз ты переплыла сегодня бассейн? — спросил он.
Очень трудно было казаться спокойной и уверенной в себе под взглядом Ника. Трудно — это еще мягко сказано. Сэмми повернулась к Генри.
— Я не считала.
— Наша Сэмми плавает, как рыба, — сказал Генри, обращаясь к Нику.
Опять он с этими своими штучками! Ну какая, к черту, «наша Сэмми»? А она ведь так и не успела поговорить с Генри о том, что произошло тогда в больнице.
— Я заметил, — сказал Ник.
Сэмми по-прежнему чувствовала на себе его взгляд. Ей трудно было дышать.
— Но я бы сказал: как русалка, — добавил Ник.
Сэмми не стала отвечать, она даже не повернулась в его сторону. Налив себе чаю, она жадно прильнула к стакану. Допив, медленно поставила его на стол, чувствуя себя неловкой и неуклюжей, и сложила руки на коленях.
Ник молча смотрел, как Сэмми теребит пояс халата.
Итак, эта леди была вовсе не такой холодной и собранной, какой хотела казаться. Румянец, горящий на щеках Сэмми, окончательно убедил его в этом.
И эти ноги. Женщина с такими ногами и таким телом не имела причин быть холодной. Конечно же, Генри сумел разглядеть теплоту, скрытую в ней. Она сумела зажечь самый настоящий огонь и в Нике, который изо всех сил старался этого не замечать. Интересно, Генри чувствует то же самое, глядя на Сэмми?
Он представил себе Сэмми вместе с его отцом, и во рту тут же появился кислый привкус. Ник понял, что ревнует, и мысль эта привела его в ярость. Черт бы его побрал, если он станет завидовать собственному… если он станет завидовать Генри!
Посмотрите только на этого старого козла — как он поглаживает Сэмми по руке и улыбается, как идиот. И как она улыбается в ответ, словно Генри Эллиот — самый потрясающий мужчина из всех живущих на этом свете.
Ник попытался вспомнить, когда на него последний раз смотрели таким взглядом.
Мысли эти тут же показались ему странными. Ведь он вовсе не хотел, чтобы кто-то смотрел на него вот так. Взгляд этот говорил о настоящей близости, об общих мыслях, общих секретах. А Ник ни с кем не хотел делиться своими мыслями и своими секретами. Ему больше нравилось, чтобы отношения с людьми — и деловые, и личные — оставались чисто светскими. Он любил нежных и мягких женщин, готовых ловить каждое его слово. Ник никогда не увлекался недотрогами, и черт бы его побрал, если он начнет это делать сейчас!
Отодвинув стул, он встал.
— Мне пора.
Генри задумчиво поглядел на сына. Именно в такие моменты старик говорил обычно что-нибудь резкое.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил Ник.
Генри только пожал плечами.
— Делай как тебе удобнее. Впрочем, ты всегда так и делаешь.
— Хорошо. — Ник кивнул отцу, затем Сэмми и вышел из сада через боковые ворота. У подъезда он остановился возле потрепанного «форда». Теперь Ник знал, что это машина Сэмми. Черт возьми, на свою зарплату она могла бы позволить себе что-нибудь поприличнее! Или хотя бы покрасила эту рухлядь. Ник хотел уже отойти, как вдруг что-то внутри машины привлекло его внимание. Наклонившись, он заглянул внутрь через открытое окно. На переднем сиденье лежала газета с объявлениями. Протянув руку, Ник взял верхнюю страницу. Это был сегодняшний номер, и три объявления под рубрикой «Требуются» были обведены красными кружками.
Саманта Карлмайкл явно не собиралась ждать конца испытательного срока. Это удивило Ника. Он считал Сэмми холодной, уверенной в себе выскочкой с железной хваткой и никак не мог предположить, что она так быстро сдастся.
Остаток выходных и в начале следующей недели Ник старался не думать о том, что Сэмми ищет новую работу. Он вовсе не собирался жалеть о ее уходе.
И все же мысли о Сэмми не шли у него из головы. А что если он был к ней несправедлив? Что если она хочет уйти с предприятия только из-за его отношения?
Нет, скорее всего она уходит потому, что знает: работа ее никому не нужна. Понимает, что никогда не сможет обвести Ника вокруг пальца, как обвела Генри.
Тогда почему это так волнует его?
Ник собирался поговорить с Сэмми, но всякий раз, едва завидев нового президента компании, Саманта поспешно исчезала где-нибудь на другом конце завода. Что ж, тем лучше, потому что Ник помнил не только газету с объявлениями на переднем сиденье ее машины. Перед глазами его часто вставал образ Сэмми, выходящей из бассейна: вода, стекающая по золотистой коже, капельки, дрожащие на ресницах, вздымающаяся при каждом вздохе грудь, блестящие мокрые губы.
Черт побери, он должен перестать о ней думать! Она ведь любовница Генри.
Неожиданно раздался раскат грома. Удивленный, Ник поднял голову и увидел, что по оконному стеклу барабанит дождь. До этого он как-то не обратил внимания на погоду. И еще он не заметил, что сейчас уже половина восьмого и почти все сотрудники давно покинули свои кабинеты. Наблюдая за бушующей за окном грозой, Ник подумал о том, что пора поехать домой и поужинать.
Оконное стекло увеличивало попадавшие на него капли, напоминавшие Нику другую капельку — на родинке выходящей из бассейна Сэмми.
Все, хватит!
Сейчас он поедет куда-нибудь ужинать. Может быть, проливной дождь, под который он неминуемо попадет по дороге к машине, промоет ему мозги.
Ник запер за собой дверь кабинета. Холл был освещен, но абсолютно пуст. Шаги его отдавались эхом. Ник никогда не думал, что в опустевшем к концу дня здании царит самый настоящий дух одиночества. Или дело не в здании? Может, это он чувствует себя одиноким?
Ерунда!
А даже если и так, у него нет времени размышлять о таких пустяках. Ему надо управлять компанией.
Ник вдруг задумался о том, испытывает ли Генри нечто подобное. Может, ему тоже не хватает той близости, которая существовала между ними в те далекие времена, когда они еще называли друг друга отцом и сыном.
Отцом и сыном. Как давно это было! И все же в тот день, в больничной палате, Генри представил его Сэмми именно как своего сына. Почему, ведь он не произносил это слово более двадцати лет? Может, Генри тоже был одинок?
С такой женщиной, как Сэмми? Невозможно. С ней мужчина не может чувствовать себя одиноким.
Но хватит, черт возьми, хватит думать о ней!
Ник вышел на улицу. Днем температура достигала почти ста градусов, но дождь все изменил. Сейчас было гораздо прохладнее. Однако дождь стихал — потоки превращались постепенно в изморось. Значит, ему не удастся промокнуть так сильно, чтобы это помогло забыть о Саманте Карлмайкл.
