— Прости, думал, ты еще спишь.
Хью с фонариком в руке появился в пещере из того коридора, которым они шли накануне. Выглядит отвратительно свежим и энергичным, решила Мэтти с раздражением. Случайная ночь на каменном полу нисколько ему не повредила.
На его рубашке и джинсах виднелись какие-то пятна, но в принципе, если не считать суточной щетины, Хью действительно выглядел вполне бодро. Напоминал мистера Мужчину — любителя приключений, всегда чувствующего себя как дома и в диких джунглях, и в выжженной пустыне, и во всяких других полных опасностей местах.
Мэтти, в душе гордившаяся тем, что пережила эту ночь, внезапно почувствовала себя слабой и уязвимой.
— Хочешь хлеба с сыром? — Стараясь не смотреть на Хью, она протянула ему бутерброд.
— Спасибо. Поль всегда говорил, что жизнь на краю света не предлог, чтобы отказываться от жизненных удовольствий.
— Я уже поняла. Судя по всему, мистер Кормье был гурманом.
Хью усмехнулся и откусил от бутерброда.
— Держись меня, детка, и у нас все будет самое лучшее.
Мэтти поморщилась.
— Все самое лучшее и в большом количестве? — Она кивком показала на гору цветов.
Хью с довольным видом проследил за ее взглядом.
— Красивые, верно? Я нашел их прямо у входа утром, когда пошел отл… Гм, когда я вышел наружу.
— На предмет твоих утренних созерцаний? — мило улыбнулась Мэтти.
— Ага. А ты выходила?
— Да, спасибо. — Она снова взглянула на разноцветную груду. — Благодарю за цветы, — вежливо добавила она.
С лица Хью исчезло выражение ожидания.
— Не бери себе ничего в голову из-за нескольких цветков.
— Не беспокойся, не буду.
— Уф! — Он откусил еще кусок. — Ты вроде опять в воинственном настроении поутру, так?
— Поверь, мне меньше всего в это утро хотелось бы ссориться. — Она, нахмурясь, взглянула на коридор за его спиной.
— Что ты там делал
— Я ушел перед самым восходом. Хотел похоронить Кормье.
Мэтти закусила губу.
— Ох, Хью, мне следовало пойти с тобой. Он покачал головой.
— Все равно не было бы пользы. Кто-то уже его унес.
Она вздрогнула.
— Может быть, семья?
— У Кормье не было семьи. Он остался один после смерти жены. Тот, кто забрал тело, также обчистил особняк: меч, все остальное из его средневековой коллекции, да и вообще все, что можно было унести.
— А я и забыла про этот проклятый меч. Как ты думаешь, может, кто-то убил его из-за коллекции? Тетя Шарлотта говорила, она очень ценная.
— Возможно. Но более вероятно, что кто-то из слуг, из тех, кому он доверял, внезапно подался в революционеры.
— Ты не должен был туда ходить, — объявила Мэтти. — Ты мог нарваться на того, кто забрал тело Кормье.
— Я не совсем дурак, знаешь ли. Я принял некоторые меры предосторожности. Кстати, машины тоже исчезли.
— О Господи. Мой чемодан остался в машине. Все мои тряпки. И витамины. Хью недоуменно поднял бровь.
— Твои витамины?
— Я всегда принимаю витамины по утрам.
— Почему? Плохо питаешься? Она состроила гримасу.
— Я пользуюсь самой здоровой диетой, спасибо. Но я пью еще и витамины, чтобы избежать воздействия стресса и напряжения.
— А я-то всегда думал, что здесь лучше всего помогает секс.
Мэтти, прищурившись, взглянула на него.
— Я не слишком злоупотребляю сексом, так что приходится пользоваться другими способами для борьбы со стрессом.
— Будь спокойна, детка, — сверкнул глазами Хью, — я вполне могу покончить с недостатком секса в твоей жизни. Как я уже сказал, держись меня, будет все самое лучшее.
— Ох, заткнись. Как ты думаешь, что случилось с машинами?
— Кто-то угнал их. Украл вместе со всем остальным.
— Грабители. — Мэтти с отвращением сморщила нос.
— Угу.
Пальцы Мэтти крепко сжали кусок хлеба. Она посмотрела прямо на Хью.
— И что же мы теперь будем делать, о великий и высокочтимый вождь?
— Как можно меньше высовываться, как любит говорить Шарлотта. Сегодня мы никуда вылезать не будем. Если повезет, ситуация несколько разрядится. Сегодня ночью я попробую достать лодку.
— Мы просто будем сидеть здесь весь день? — встревожилась Мэтти.
— Боюсь, что да. В чем дело? Боишься, придется разговаривать? Ты только подумай, о скольком нам надо поговорить. Мы ведь почти год не виделись.
— Нам и год назад, как выяснилось, почти нечего было сказать друг другу. Вряд ли что изменилось. — Она принялась завертывать сыр в целлофан, захрустевший под ее пальцами.
— Послушай, Мэтти, — проговорил Хью с преувеличенным терпением, — хочешь не хочешь, а ты застряла здесь со мной на несколько дней. Так что ты не умрешь, если будешь относиться ко мне как к старому другу семьи или кому-нибудь в этом роде.
— Какой ты мне друг.
— Шутить изволишь? Самый лучший на данный момент для тебя. Кто другой сможет вытащить тебя с Чистилища целой и невредимой?
— Это шантаж. Ты хочешь, чтобы я была с тобой мила, потому что оказываешь мне услугу? Насколько дружелюбной я должна быть, Хью? А как ты поступишь, если я не смогу вызвать в себе теплых чувств к тебе? Разозлишься и бросишь меня, когда найдешь лодку?
Он сделал движение столь быстрое, что она не успела отодвинуться. Только что полулежал на камнях рядом с ней, и вот уже ухватил ее за запястье сильными пальцами.
— Хью!..
В его серых глазах появился опасный холодок.
— Еще одна такая шутка, и я совершу что-нибудь непоправимое. Поняла?
— Ради Бога, Хью, отпусти меня! — Она попыталась вырвать руку.
— Черт побери, Мэтти, я потратил восемь месяцев, чтобы снова увидеть тебя, а ты всячески меня избегала.
— А что я должна была делать? Ты же ясно сказал, что я тебе не нужна. — Внезапно снова нахлынули старая обида и злость. Ей хотелось бросить ему в лицо что-нибудь резкое, сделать больно, как он когда-то сделал больно ей. — Должна заметить, что за этот же год я пришла к выводу, что ты был прав.
— Насчет чего?
— Ты мне сказал, я тебе не подхожу, помнишь? Так я согласна с тобой. — Она гордо вздернула подбородок. — А самое главное — ты мне не подходишь. Мне бы надо было это сразу разглядеть.
— Откуда ты знаешь, что мы друг другу не подходим? У нас не было возможности узнать друг друга.
— Я тебе такую возможность давала, — напомнила она ему ехидно. — Я предложила пойти за тобой повсюду, на край света, забыл? И ты мне решительно отказал.
— Я уже говорил, ты не умеешь выбирать подходящий момент. А более неудачный, чем в прошлом году, трудно себе представить.
Она фыркнула.
— Давай вини во всем меня.
— А почему нет? Мне уже надоело, что ты во всем обвиняешь меня. И опять ты выбрала плохой момент, детка. Ты только взгляни, ты начинаешь дурацкую ссору, когда мы сидим в этой клятой пещере, как в ловушке, посередине острова, на котором происходит революционный переворот. Уж более неподходящий момент подобрать трудно.
