Лиза, словно голая, сидела передо мной. Обычно, она как воин на поле боя, а тут – ранимая и беззащитная, с красным носом и слегка опухшими от слез глазами. Наверное, последний раз я видела ее такой, когда наш отец ходил в школу на родительское собрание, главной героиней которого стала Лиза - она поколотила одноклассницу за то, что та назвала ее проституткой. То, что моя сестра любила учителя физкультуры, отца той самой одноклассницы, еще ни о чем не говорило. Эта любовь была чистой и искренней, от начала до конца платонической и по-девичьи наивной.
Бывает же такое! Хотела в тот вечер облегчить себе жизнь, посоветоваться с сестрой, что делать мне, а получилось услышать признание. Порой, слушать исповедь сложнее, чем произносить.
«Лиза! Сестра моя! Лучше бы мне не знать правды». Когда наделяешь человека одними чертами, а он на самом деле другой, теряешься. Будто шел в одну сторону, а оказался совершенно в другой. Но я должна была что-то сказать сестре, возможно, утешить, хотя сложно найти слова. Хотя у Лизы всегда был особенный взгляд на мужчин и отношения с ними, я не могла допустить даже мысли, что она – прелюбодейка, черт возьми... Нет, я не стала любить сестру меньше. И, вероятно, эта любовь помогла подобрать слова утешения.
– Лиза, – наконец сказала я, – если учесть, что у тебя уже трое замечательных детей и двое внуков, и ты беременна четвертым ребенком – ты на верном пути. И, пожалуй, ты успешнее своей много думающей сестры, которая в тридцать три года не имеет ни мужа, ни детей. Природа говорит тебе: «Спасибо!» Не волнуйся, это вредно. Беременность в сорок лет – испытание для организма. Не нужны ему потрясения.
Я улыбнулась Лизе, а она посмотрела на меня с такой нежностью, будто просила прощение за недоверие и остроты, которые отпускала в мой адрес всякий раз, когда мы вели беседы о любви, семье и браке.
– Машуля, сестренка моя, мне пора бежать. Еще надо заехать в магазин, а потом – к свекрови. Она в последнее время хандрит.
– Конечно, – согласилась я. – Береги себя и жду приглашение на свадьбу.
Я встала, поцеловала сестру, крепко ее обняла, а когда она ушла, оплатила счет и, дождавшись такси, поехала домой.
Сложно принять измену мужскую, но еще сложнее – женскую. И вот моя любимая сестра оказалась далека от идеала, даже больше – далека от приличия. Осуждала ли я ее за это? Нет. Пошла ли я к ее будущему мужу рассказывать о том, что Лиза собирается за него замуж «ненадолго», а в период брака с ним поменяет пару любовников? Нет, не пошла. Да и, вообще, принципиально ничего не изменилось.
«Раз так, почему бы не оставить в покое Сергея с его семейным счастьем?» – задала я себе вопрос. Бес сомнения прокрался в душу.
Утром следующего дня я нежилась в постели. До встречи с Сергеем еще день. Чем занять себя на целые сутки? «Может, все-таки начать писать книжку?» – спросила я себя. Нет, она, муза не пришла, но не беда. Почему бы не попробовать без нее? В самом-то деле, все же лучше, чем бездельничать.
Мне хватило тридцати минут, чтобы собраться на творческую прогулку. Душ… стакан воды… яблоко, банан… хвост… майка… джинсы… кеды… рюкзак… и нетбук. Осталось найти подходящее местечко, где я могла бы сотворить.
У меня порой возникало желание писать вне дома, например, в немноголюдных кафе. Среди посторонних людей, занятых собственными делами, я творила легко; писала за отдельным столиком с чашечкой горячего чая, погружалась в судьбы героев и не замечала суеты. А когда хотела отвлечься, наблюдала за людьми.
Я прогулялась по парку, зашла в одно кафе, затем в другое. Наконец нашла то, что искала.
Маленькая кафешка в трех кварталах от дома. Открылась, видимо, недавно. У входа возвышались гелиевые шары, висела лента: «Добро пожаловать!» Я вошла.
«Довольно просто и уютно», – отметила я. Четыре стола на шесть персон, обычные стулья, пару вазонов с цветами, пару пано…
Я заказала кофе по-восточному. Два глотка бодрящего напитка и можно писать.
Прошло минут пятнадцать.
– Бред какой-то! – тихо возмущалась я, переписывая абзац десятый раз.
– Вы не возражаете, если мы присядем?
Я подняла голову на приятный мужской голос. Передо мной стояли двое молодых парней. Я посмотрела по сторонам. Свободных мест не оказалось. В эту кафешку, видимо, приходили в обеденный перерыв, и эти двое – тоже. Я сказала, что не возражаю, если они не будут мне мешать работать, и улыбнулась в надежде, что они поймут – я не шутила. Они ответили, что будут тише воды, и, улыбнувшись, за другой конец стола.
Через минут пять мы забыли друг о друге.
Возможно, я и дальше не обращала бы на них внимания, если бы не услышала, что соседи по столу говорят об измене.
– Витек, ты уж прости, что ошарашил.
– Не знаю, что сказать. Это точно? Может, не она.
Другой парень взял телефон в руки:
– Вот, смотри.
– Это она... – сказал тот.
Посыпались угрозы и оскорбления в адрес девицы, о которой шла речь.
– Вот сука! – через каждую минуту рычал Витек.
Он долго материл ту, которая, судя по разговору, приходилась ему женой.
Потом им принесли черный чай со сливовым пирогом, и молодые люди стали обсуждать… девчонок, с которыми работают, хвастались друг другу, скольких из них перетискали в конторе и откровенничали, кто бы какую барышню «отымел» и сколько раз. А потом тот самый Витек рассказал приятелю, что он расстался с любовницей. Вот!
– Уважаемые господа, – вмешалась я, – может, поговорим об этом?
– Что, в детстве не учили - подслушивать некрасиво? – рыкнул Виктор.
– Я не подслушивала. Вы говорили достаточно громко.
Обстановка накалилась. Добавь я дров в огонь, они наговорили бы мне пакостей; этого я не хотела. Напротив, вклиниться в их разговор и разузнать подробности семейной трагедии – вот моя цель, а для этого нужна лишь подходящая минута и немного актерской игры.
– Ребята, тема-то интересная. Я журналист и пишу статью о женских изменах. Так что вы, как нельзя кстати. Мы можем пообщаться? Было бы круто!
Этот прием часто срабатывал. Стоит кому-то сказать, что пишешь статью, книгу и пр. и интересуешься мнением или историей собеседника, как он тут же мнит себя звездой и готов ответить на вопросы. Потом говоришь, что через неделю будет известно, в каком номере такого-то журнала напечатают статью, а после звонишь и грустным голосом сообщаешь, что редактор забраковал материал. В этот раз я собиралась сделать то же самое.
Тот, который Витя, посмотрел на часы.
– Если это займет полчаса, то можно.
«Уже звезда!» – я улыбнулась.
– Отлично! Этого времени достаточно. Официант, кофе, крепкий кофе!
Конечно, так быстро придумать и правильно сформулировать вопросы может только опытный человек – профессиональный журналист. Но что эти двое понимали в журналистике? Ничего. Так что я легко сыграла роль, расспросив их обо всем, что меня интересовало.
Я начала со знакомства. Одного звали Виктор, впрочем, это имя я слышала в их беседе, другого – Алексей. Мы договорились, что будем обращаться друг к другу на «ты» и по имени – Маша, Витя, Леша. Вите шел двадцать пятый год, а Леше недавно стукнуло двадцать три. Работали они в сфере продаж в фирме Н*. «Вот и замечательно!»
– Теперь давайте сделаем так, – сказала я. – Я буду задавать вопросы: сначала Вите, затем Леше. Постарайтесь отвечать честно. Хорошо?
Они кивнули. Я перевела дыхание и начала опрос.
– Витя, тебе сегодня сказали, что жена – изменщица. Так?
– Да, все верно.
– Что ты почувствовал?
Тот ответил:
– Отвращение и злость.
Витя опустил глаза. «Видимо, еще и расстроился, – добавила я про себя, – а говорить не хочет». Не надо быть психологом, чтобы понять – Виктор будет немного лукавить, не договаривать. Это мешало беседе, но мне пришлось довольствоваться тем, что есть.
– Ты допускаешь, что друг, в смысле Леша, обманул тебя?
