Остаток рабочего дня я провожу, пытаясь примириться с объяснениями Стерлинга и уговорить себя на это не-свидание. Я взвешиваю все «за» и «против», выкидываю из головы женщин его прошлого (и будущего). Но мне ненавистна мысль, что бывшие подружки знают о нем интимные подробности — каков он на вкус, как он трахается, каково это спать рядом с ним всю ночь — все то, чего я не знаю и никогда не получу шанса узнать.
Я прощаюсь с Анной и собираю вещи. Всю дорогу домой спорю сама с собой. Часть меня хочет просто смириться с этим. Другая часть знает, что это верный путь к катастрофе.
Моя электронная почта заполнена первым кругом претенденток, и я знаю, что проведу вечер с большим бокалом вина и кучей женщин, которые могут стать будущей женой Стерлинга.
Я просто должна сказать ему. Наши тусовки — это глупо. Особенно в данный момент, когда на кону столько всего.
Делаю глубокий вдох и вспоминаю его обещание, что это будет непринужденное веселье, ничего больше.
Не стоит делать из этого нечто особенное.
Но это кажется невозможным.
ГЛАВА 12
Стерлинг
В среду без десяти семь вечера я еще раз оглядываю свою квартиру. Тут не было так безупречно чисто с тех пор, как… ну, наверное, никогда. Последние полтора часа я наводил порядок: вытирал пыль, пылесосил, драил и дезинфицировал полы.
Я даже преобразил балкон, — единственная причина, по которой купил это место. В выходные приобрел мягкий голубой ковер с кисточками по периметру и несколько больших подушек темно-синего и кремового цвета, которые разбросал по ковру, а в центре поставил перевернутую корзину — импровизированный стол, на котором сейчас стоит бутылка вина и два бокала.
Те пара растений, которые были у меня с момента переезда, давно завяли, поэтому заменил и их тоже — на два больших хвойных куста в золотистых кадках, украшенных белыми мерцающими огоньками. Огни города вдалеке и мягкий гул отдаленного движения внизу добавляют некого шарма. Здесь уютно и тихо, но нельзя забывать, что мы находимся в центре Нью-Йорка. Это создает определенную атмосферу, единственную в своем роде. Мне нравится.
Я, конечно, не шеф-повар, чтобы сделать что-то сложное, но все равно еда пахнет великолепно. Королевские креветки, обжаренные в масле с пастой капеллини, заправленные оливковым маслом и белым вином. (Примеч.: Капеллини — самые тонкие из длинных макарон). Просто, но элегантно. Надеюсь, Камрин понравится. Мне и в голову не пришло спросить, любит ли она морепродукты. Если нет, мы всегда можем заказать пиццу.
Довольный, я направляюсь в ванную, чтобы вымыть руки и сменить рубашку. Бросаю все в корзину для белья и смотрю на себя в зеркало. У меня нет никаких ожиданий на сегодняшний вечер, но нельзя отрицать, что я приложил больше усилий к этому не-свиданию, чем к любому обычному свиданию.
Вымыв руки, я брызгаю немного одеколона на шею, затем натягиваю светло-голубую хлопчатобумажную рубашку.
Несмотря на то, что запретил себе влюбляться в Камрин, я весь в ожидании нашей встречи. Как бы это ни было нездорово, я начинаю привыкать к ее улыбке, получать от нее удовольствие и проводить с ней время.
Как ни странно, я с нетерпением предвкушаю присутствие этой девушки в моей жизни. Я не понимал этого до сих пор, жил одиноко до появления Камрин. Ночи с яркими огнями и женщинами-однодневками сменились вечерами с одной очень труднодоступной женщиной. Интересный, блядь, поворот событий — вот что это такое.
Когда в последний раз проверяю, что на кухне все готово, не могу не вспомнить телефонный звонок Камрин, когда она расспрашивала о моих прошлых отношениях. В прошлом году мы с Ребеккой встречались восемь месяцев, если это можно так назвать. Нашей единственной ниточкой была работа. Ребекка — помощник адвоката по семейному праву в фирме, где я работаю. И несколько вечеров в неделю мы оставались у нее или у меня.
Но на самом деле она не была моей девушкой. Пара секс-марафонов в неделю, заказ еды на вынос и изучение показаний свидетелей, сидя на моем диване с ноутбуками, не были отношениями, не были общением, которого я жаждал в глубине души. Она просто временно заполняла пустое пространство, но все шло своим чередом. Ребекка по-прежнему изредка звонит, но мысль о том, чтобы провести с ней время, меня больше не волнует.
С тех пор как мама заболела, а отец свалил, я чувствую себя более одиноким, чем показываю другим. За исключением нескольких встреч на одну ночь, чтобы снять напряжение, у меня уже давно не было никого близкого. Я не самый отпетый бабник в мире, как говорят. Конечно, я наслаждаюсь женским обществом, но это не главное в моей жизни. Я убедил себя, что настоящая любовь существует только в сказках, но это не значит, что я невосприимчив к женскому обаянию. Конечно, мне хочется, чтобы в моей жизни была женщина.
И Камрин может предложить именно то, чего мне не хватает. Легкое общение без всяких странных игр в угадайку, интересная беседа с женщиной, которая держит меня в напряжении.
Не зная, что делать с этим откровением, я выхожу из кухни из-за звонящего телефона. Судя по номеру, это мой дядя Чарльз. Я отвечаю сразу же, и смутное чувство тревоги, что что-то не так, уже шевелится в моем животе.
— Да?
— Стерлинг? Это Чарльз.
— Что-то произошло?
— Да. Я пытаюсь отыскать тебя последние полтора часа.
Я осознаю, что за уборкой и приготовлением ужина, готовясь к свиданию, не слышал звонков, и чувствую резкий мгновенный укол вины.
— Что случилось?
— Твоя мать. Сегодня вечером у нее случился сильный приступ.
Я хотел навестить ее раньше, когда уйду с работы, но на дорогах были пробки, поэтому отказался от поездки, решив вместо этого направиться домой и подготовиться к сегодняшнему вечеру.
— Что случилось? Почему мне не позвонили?
— Они пытались. Я следующий в списке контактов.
Я смотрю на свой телефон и понимаю, что пропустил полдюжины звонков, потому что был слишком занят подготовкой к свиданию вместо того, чтобы быть рядом с мамой.
— Все под контролем. Сейчас.
Блядь. Я отвлекся, и меня не оказалось рядом, когда она нуждалась во мне.
— Она в порядке? — спрашиваю я.
Чарльз тяжело вздыхает.
— Она не могла вспомнить, где находится. Пыталась навредить себе.
Мое зрение затуманивается, перед глазами кровавая пелена.
— Что? — кричу я. — С ней все в порядке?
Запустив руку в волосы, я в агонии жду ответа.
— Теперь да. Ей пришлось дать успокоительное, и она отдыхает в своей комнате.
У мамы уже больше года не было такого приступа. Предупреждения врача о том, что ее лекарство со временем теряет эффективность, вспыхивают у меня в голове. Тем больше причин для обеспечения лучшего ухода, который можно купить за деньги. Но стоимость одних только лекарств каждый месяц в два раза превышает мою плату по закладной. Я сделал все, что мог, но пришло время сделать еще больше.
Чарльз делает глубокий вдох.
— Говорю тебе, ты должен забрать ее оттуда. Должен получить наследство. Как продвигается процесс? Тебе нужно жениться. Другого выхода нет.
— Я знаю, ладно? Я работаю над этим. Камрин помогает мне. Она великолепна.
Чарльз резко выдыхает.
— Не ведись как пацан. У нее красивое личико, но не теряй концентрации. Твоя мать рассчитывает на тебя, Стерлинг.
— Я знаю, ясно? — Во мне вспыхивает гнев. Раздражает, что Чарльз назвал Камрин всего лишь хорошенькой. Она не просто красивое личико.
Тошнотворное ощущение в груди растет, и я с усилием втягиваю воздух в легкие.
— Я могу приехать через сорок минут. Максимум сорок пять.
— В этом нет необходимости, Стерлинг. Сейчас она спит. Учитывая ту дозу, которую ей дали, проспит всю ночь. Почему бы тебе не приехать утром?
— Ладно. — Я вешаю трубку, борясь с желанием что-нибудь сломать.
Нет никакого учебника, в котором бы говорилось о том, как справиться с тем, что здоровье вашего любимого человека начинает угасать. Я теряю маму кусочек за кусочком и чертовски ненавижу это.
