— А можно хотя бы узнать, почему на официальном сайте руководителем указан пятидесятилетний мужчина? Или это тоже в строжайшей тайне?
Девушка холодной водой смыла с лица всю косметику и обернулась ко мне.
— Вообще-то ему больше пятидесяти, но это не важно. Основателем фирмы является Руслан Юрьевич. Только на протяжении уже одиннадцати лет полное управление находится в руках Адама Руслановича в связи с болезнью его отца. Вроде сейчас он пошел на поправку, но от дел фирмы отошел навсегда. Не думаю, что он вновь встанет у руля.
— У него большой опыт руководства данной фирмой, — констатировала я факт, плавно передвигаясь к другому вопросу. — А что еще ты можешь рассказать?
Виола засмеялась, стирая с лица мягким полотенцем редкие капли воды. Судя по ее лицу, о дальнейших расспросах можно забыть. На первое время. Столько же, сколько интриговал, меня раздражал этот мужчина и флюиды таинственности, что исходили от него. Я хотела получить о нем больше информации, только каждый раз встречала скрытое сопротивление. А может другие сотрудники тоже ничего не знали о своем начальнике? Только делали вид, что им все известно. Вероятно, так.
Что же он скрывает, раз так яро запрещает всякие разговоры о своей персоне? Неспроста все это.
Я не говорила, что одной из моих главных черт характера было любопытство? И, чтобы удовлетворить его, я могу пойти на многое? Раз никто не хочет отвечать на мои вопросы, я сама начну докапываться до истины. Ведь мне не все равно, что собой представляет мой начальник. Берегитесь, Адам Русланович, я раскрою все ваши секреты.
Посадив захмелевшую коллегу в такси, я с трудом поднялась на третий этаж. Не думала, что алкоголь так быстро сморит меня. Дико хотелось спать, веки постоянно опускались, будто к ресницам привесили небольшие гирьки. Развернувшись спиной к кровати, я раскинула руки в стороны и упала на прохладные простыни.
— Посплю немного, а потом приму душ, — сквозь зевок прошептала я и перевернулась на живот.
Вибрация телефона на подоконнике заставила меня резко открыть глаза. Неприятный звук вызвал волну боли в натруженной за день голове. Скатившись с кровати, я взяла мобильный и с внутренним недовольством посмотрела на экран. Снежана. И зачем я только ее вспоминала? Время душевных бесед прошло, мне давно пора спать. Если завтра я покажусь перед начальством с опухшими от недосыпа глазами, выслушивание нотаций точно обеспечено. Адам не упустит возможность отчитать меня.
— Да, — прохрипела я, садясь в кресло. Стоит вновь прилечь на диван, и Снежа потеряет меня как собеседника.
— Не хочешь сходить сегодня на одну вечеринку? — Без приветствия начала она.
Иногда мне казалось, что девушка застряла где-то на уровне подросткового развития. У нее не было никаких целей в жизни. Ее кредо — алкоголь и мужчины. Думаю, на этой почве мы так и не смогли стать близкими друзьями.
— Мне завтра на работу, так что я откажусь.
— Ты не представляешь, от чего отказываешься, — задохнулась от возмущения Снежана. Для нее был немыслим отказ посетить какое-нибудь увеселительное заведение.
— Может, и не представляю, но мне завтра на работу.
В трубке послышался вымученный вздох, перемешанный с нецензурными выражениями. Еще одна черта, которую я терпеть в ней не могла — любовь к бранным словам.
— Вот мне интересно, зачем тебе эта работа? — Задала она неожиданный вопрос, от которого я напряглась, выпрямляясь в кресле.
— О чем ты вообще спрашиваешь? У меня нет никогда, кто смог бы меня обеспечивать.
— Помимо денег, Милена.
— Чтобы достичь личностного и карьерного роста. Эта фирма дает хорошую возможность для…
— А дальше? — Грубо перебила Снежана. — Если ты получишь свое повышение, что будешь делать с ним дальше?
Если честно, ее вопросы стали порядком раздражать меня. Я чувствовала, что девушка к чему-то ведет, но не могла до конца понять, что ей нужно от меня.
— Говори прямо. Ты же знаешь, я не люблю разгадывать загадки.
— А я скажу, что ты будешь делать дальше. Ничего, — по слогам произнесла она. — Ты так и затухнешь в тоске и одиночестве.
— Не говори так, — прошептала я, подходя к окну и обнимая себя одной рукой, другой до скрипа сжимая телефон.
— У тебя нет никого, кем бы ты могла дорожить. Осуждаешь меня за мою ветреную влюбленность, я знаю. Жалеешь за то, что я не стараюсь чего-то добиться, как ты. Вот только мне тоже жаль тебя. Ты же, как черствый сухарь: пресная, отталкивающая, неприятная, — била Снежана наотмашь едкими словами. Я хотела закрыть уши, чтобы отгородиться от услышанного, но, словно мазохистка, продолжала мучить свои раненные чувства. — Мне жаль тебя, ведь ты совсем не знаешь, что такое любовь.
Слезы нескончаемым потоком покатились по щекам, опадая на холодный паркетный пол. Перед глазами со скоростью проносились картинки ужасного детства, в котором я была никому не нужной.
Выйдя на балкон, я полной грудью вдохнула ароматный цветочный воздух в попытке вытеснить щемящую боль и чувство дикого одиночества. Снежана подозрительно затихла на том конце связи, вероятно, подбирая еще более обидные слова.
— Ты закончила? Я могу идти спать? — Все, на что хватило моего мнимого спокойствия.
— Вот, о чем я говорила. Бездушная ледышка. Тебе самой не тошно от себя? — С презрением сказала девушка, разбивая наспех выстроенные мной барьеры равнодушия последней фразой.
— Думаешь, ты самая умная? Если хоть раз любила, то можешь так легко кидать мне в лицо свои едкие фразы?
— Я просто…
— Как ты смеешь меня осуждать? Я что, по собственной воле не познала любви? Как я могу ее чувствовать, если не знаю, что это такое? — Дрожащими губами выплескивала скопившуюся в сердце обиду многих лет. — Ты даже не представляешь, как я мечтаю обрести семью, которую никогда не имела. Которая будет искренне любить меня. Никто не смеет говорить мне о бездушии. Не я себя не долюбила в детстве. Если есть какие-то претензии, выскажи их моим родителям.
Сбросив вызов, я зашла обратно в комнату и кинула телефон на кровать, обхватывая руками плечи в попытке согреться. Еще ни разу с момента изгнания из дома я не плакала по этому поводу. Считала, что так было лучше для меня. Гналась за мнимым успехом, желая доказать семье, что их неугодная дочь и сестра может чего-то добиться. Только в итоге потеряла годы, которые могла посветить дорогим людям. И что я имею сейчас? Нет ни любимого человека, ни детей, ни карьеры. Словно робот, я выполняла монотонную работу каждый день, забывая что-то чувствовать. А ведь где-то в глубине заледеневшего сердца теплилась мечта о собственном ребенке, которому я отдам всю себя, никогда не оттолкну. Но жестокая реальность всегда вторгалась в призрачный мир грез. Что, если я стану такой же, как мои родители? Если не смогу дать своему малышу того, в чем он нуждается? Я даже понятия не имею, какой должна быть настоящая мать. У меня не было достойного примера и никогда уже не будет.
Опустошенная телефонным разговором, я обессиленно упала на кровать и пустым взглядом уставилась в потолок. Слезы, которые были моей секундной слабостью, теперь высохли без следа, лишь неприятно стягивая кожу лица. Уже утром я забуду о ранящем чувства разговоре, но пустота в душе так и останется со мной. Возможно, на долгие годы.
Утро, свалившееся на головы мирных прохожих проливным дождем, не придало позитивного настроения для успешного трудового дня. Но я привыкла скрывать все печали за маской радушия и благожелательности. Что сделала и сейчас. Единственной радостью было сократившееся расстояние от дома до фирмы. Поэтому я без внутренних колебаний позволила себе надеть темно-зеленое вязаное платье до колена с коротким рукавом. Из обуви выбор пал только на весенние полусапожки. Хотя и выбора особого не было. Сокращая расходы в трудные времена, я, естественно, снижала траты на одежду. Так что теперь мой гардероб включает в себя и вещи пятилетней давности. Благо, что мое тело находится в одной поре, не перескакивая с похудения на набор веса.
