Лифт задрожал, но едва успел опуститься, как Гален нажал на кнопку аварийной остановки. Он проделал это так обыденно, будто не раз запирал людей в лифте.
— Нам нужно поговорить.
Мэг отступила назад, хотя ее тело, находясь так близко к мужчине, вибрировала от возбуждения. Что, чёрт возьми, с ней не так? Сначала Тео, а теперь Гален? Раньше она могла списать всё это на опьяняющую мысль их тандема. А сейчас? Она больше не могла позволить себе такой роскоши.
Горькая правда? Она хотела их. Обоих. Вместе и по отдельности.
Если что-то и не изменилось за эти годы, так это твой вкус к мужчинам — он всё ещё остался дерьмовым.
Совсем как у мамы.
Мэг отбросила эту мысль и попыталась сосредоточиться на Галене.
— Тогда поторопись. Я тороплюсь.
Губы Галена скривились. Если бы он был кем-то другим, то она обвинила бы его в том, что он забавляется её жалким положением. Но он не был кем-то. Это был Гален.
— Я буду очень краток. — Он поднял глаза, и она проследила за его взглядом, увидев крошечную камеру в углу лифта. Мэг раньше не замечала её. Гален зарычал и схватил её за плечи, разворачиваясь спиной к камере, его большое тело заслоняло её — всю её, в этом она была уверена.
Мэг следовало бы оттолкнуть руки Галена. Всё было лучше, чем чувствовать тепло его ладоней на своих обнажённых плечах. Если Тео был солнцем, то Гален — приливом. Он был так же склонен утопить её, как и Тео — сжечь, но, чёрт побери, если она не хотела этого. Остановись, Мэг.
Гален отпустил её прежде, чем она успела сделать какую-нибудь глупость, но не отступил.
— Ты не можешь вернуться сюда. Никогда.
— Скажи Тео…
— Я не мальчик на побегушках у Тео, Мэг. Я ни хрена не скажу ему, — он сверкнул глазами. — Я говорю тебе, что ты не можешь вернуться сюда. Мне плевать, что у тебя эго больше, чем у всей Англии, или что ты злишься из-за жалких двух штук баксов. Преодолей это.
— Преодолей это, — повторила она. — Тебе очень легко говорить об этом. Ты…
Он закрыл ей рот рукой и шагнул ближе.
— Не трать попусту наше время на эту ерунду. Мне плевать на твою гордость, или на импульсивность Тео, или на всё остальное дерьмо. А вот на что мне не наплевать, так это на то, чтобы он был жив и в безопасности, — Гален колебался всего несколько секунд. — И, черт побери, я буду чувствовать себя плохо, если с тобой что-нибудь случится, потому что тебя увидят вместе с нами.
— Я не могу этого допустить, — пробормотала она ему в ладонь.
— Тео сейчас неприкасаем. Я заноза в заднице у людей, но между нежеланием разозлить Тео, проделав что-то вроде организации переворота, и нежеланием разозлить свою семью, вернувшись в её лоно, я настолько близок к неприкасаемости, насколько это вообще возможно. Ты нет. Ты можешь пострадать. Тебя могут использовать в качестве пешки, с твоего согласия или без. Возвращайся к своей безопасной жизни, Мэг. Возьми деньги. Ты нуждаешься в них больше, чем Тео, и если бы ты перестала позволять своей гордости управлять собой, то поняла бы это.
Его слова медленно проникали сквозь ярость, бушевавшую в мозгу. Мэг схватила Галена за запястье и отвела руку ото рта. Дело было вовсе не в деньгах. А в Галене… который защищал её?
— Ты же не думаешь всерьёз, что кто-то в Талании будет считать, что наш совместный секс означает, что я достаточно важна, чтобы использовать как оружие против вас.
Что-то похожее на беспокойство мелькнуло в его тёмных глазах. Нет, это определённо была забота. Святое дерьмо, Галену действительно было не всё равно. Мэг не знала, что делать с этой информацией. Это не должно иметь значения. Это был конец, к лучшему или худшему, независимо от того, что она позволила себе с Тео прошлой ночью. Они были слишком разными, между ними пропасть. Гален, по крайней мере, казалось, понимал это.
— Гален…
— Не имеет значения, что я думаю. Важно, что думают наши враги. Если ты знаешь, кто такой Тео, тогда ты знаешь, почему тебе нельзя быть с ним.
Мэг всплеснула руками, её отчаяние нуждалось в физической отдушине.
— Черт побери, конечно я не могу быть с ним. Я даже не хочу быть с ним.
— Мне показалось иначе, когда я увидел вас пятнадцать минут назад. Похоже, ты была более чем счастлива оказаться в его постели, а быть в ней — значит быть и в его жизни.
Как будто они играли в две совершенно разные настольные игры и пытались объяснить правила, а потом всё больше и больше раздражались, когда другой человек не понимал, о чём, чёрт возьми, они говорят. Мэг покачала головой:
— Я не знаю, сколько раз мне придётся повторять это, чтобы донести до тебя, до него или до кого-либо ещё, кто обратит на это внимание: я ничего не хочу. Тео — был тем, кто подошёл ко мне в баре и попросил поужинать с ним. Я ему отказала. А потом этот ублюдок за моей спиной заплатил за моё обучение. Я пришла сюда, чтобы заставить его забрать деньги обратно. Секс просто случился.
— Просто случился, — эхом отозвался Гален. Выражение его лица стало ледяным, погасив то маленькое беспокойство, которое внезапно зажглось. — Ну, тогда тебе лучше быть чертовски уверенной, что это никогда больше не повторится. Я серьёзно, Мэг. На этом всё должно закончиться. Сейчас речь идёт не о желаниях и прочей ерунде. Речь идёт о реальности. А реальность такова, что Тео предназначен для будущего, которое не включает тебя.
То, как упал её желудок, не имело ничего общего с чувством отверженности, и всё это было связано с тем, что Мэг была сыта по горло танцами под чужую дудку. По крайней мере, так сказала она себе, когда наклонилась над Галеном и нажала кнопку, чтобы лифт снова тронулся.
— Не волнуйся, придурок. Я более чем способна защитить себя. Я занимаюсь этим всю свою жизнь.
***
Тео вышел из душа и увидел, что Гален пристально смотрит на него.
— Я все понимаю.
— Неужели? Иногда мне кажется, что тебе нужно вбить в себя этот чёртов здравый смысл. — Гален сдёрнул с себя рубашку и, черт возьми, даже после стольких лет у Тео перехватило дыхание. Он смотрел, как его друг раздевается и входит в объятый паром душ, чтобы включить воду, визуально прослеживая шрамы, создающие дорожку вниз по спине и через задницу к бёдрам. Гален ненавидел эти шрамы, но Тео видел их такими, какими они были — доказательством того, что всё это дерьмо, произошедшее дома, не победило его. Что отец избил не его.
Что ничто не сможет сломить Галена.
Тео об этом позаботится.
Он обернул полотенце вокруг талии и прислонился к стойке в ванной. Он мог бы попытаться отвлечь своего друга траханьем, но реальность была такова, что им нужно было поговорить об этом. Уродливые истины в эти дни были скорее правилом, чем исключением, и он не сомневался, что недавний визит Галена домой относится именно к этой категории.
— А чего хотел от тебя отец?
— Как обычно. Я должен танцевать под его дудку. — Гален сказал это так спокойно, как будто встреча с отцом нисколько его не беспокоила, как будто встреча с человеком, превратившим первые шестнадцать лет его жизни в сущий ад, была обычным явлением.
Тео знал, что лучше не проталкиваться сквозь твёрдую внешнюю оболочку к боли под ней. Если бы Гален захотел поделиться ею, он бы это сделал. Если он этого не сделает, то Тео не будет настаивать. Как бы ему этого ни хотелось.
Гален нырнул под воду и сполоснул волосы.
— И он хочет, чтобы я женился на Ками.
Боль пронзила грудь Тео, словно удар тягловой лошади.
— Ками шестнадцать грёбаных лет. — Его младшую сестрёнку надо беречь и нянчить, пока ей не исполнится восемнадцать, и даже тогда о том, чтобы выдать её замуж за кого-то не по её выбору, не могло быть и речи. — О чём, чёрт возьми, думает Филипп?
Гален закончил мыться, сполоснулся и выключил воду. Он всегда был таким — принимал душ меньше чем за пять минут. Каждое его движение было до крайности точным и быстрым.
