- Дядь, угощайся, - протягивает мне что-то в руке. – Так теплее будет думать.
Вприпрыжку убегает к дверям.
Приглядываюсь к тому, что взял из ее рук. Конфета. Шоколадная. Батончик. Девочка мне ее спокойно отдала из своего кармана. Значит, неголодная. Да и шоколадные конфеты в детском доме должны быть в диковинку. А тут так просто, что уже и угощают.
Еще раз смотрю по сторонам. Площадка ухожена, оборудована современными игровыми зонами. Даже тренажеры есть. Песочницы и беседки выкрашены свежей краской. Нет ни единого намека на разруху. Бордюры побелены. Клумбы уже убраны, опавшая листва собрана. Периодически группы детей проходят мимо меня, общаясь между собой. Смеются, шутят. Сижу уже минут десять. Ни разу не услышал ни одного матерного слова.
Может, сейчас здесь все не так плохо?
Встаю и решаю вернуться. Но не к директору.
Хожу по первому этажу и пытаюсь найти спортивный зал. Помню, что один спортзал представляет собой отдельное помещение. Но судя по разговору с Валентиной Петровной, здесь, в общем корпусе, имеется еще один. В поисках нахожу столовую. Хорошо обустроенная, чистая, светлая. На столах скатерти, вместо стульев короткие скамейки с четырех сторон. Группа детей из шести человек накрывают на столы. По времени должен быть полдник. Меня замечает женщина на раздаче, поэтому разворачиваюсь и ухожу прочь. Не хочу не с кем говорить.
Выхожу в общий коридор и слышу голоса Лехи и Вадика. Им отвечает Валентина Петровна. Иду в сторону лестницы на второй этаж. Меня замечают, но делают вид, что ничего не произошло.
- Ваши товарищи попросили меня показать им спортивный зал и тренерскую. Ту самую, - уточняет директор.
Молча иду за ними. Зал находится в противоположном крыле от столовой. Большой, с высокими потолками.
- У нас есть второй зал, который используется для проведения соревнований. Он стоит отдельным корпусом, - поясняет Валентина Петровна. – А здесь у детей проходят уроки физической культуры. Здесь же находится и тренерская Спиридонова.
Смотрим с парнями, оглядываемся. Не видим никакой двери внутри зала. Только стеллажи с футбольными мячами и прочей спортивной атрибутикой.
- А… Где тренерская? - осведомился Вадик.
- Здесь, - коротко отвечает женщина и идет в сторону крайнего стеллажа.
Только подойдя к нему, замечаем, что за ним имеется дверь. Выкрашенная в цвет стен спортивного зала. Стеллаж к стене прикручен саморезами. Это в соответствии с техникой безопасности.
- Желаете заглянуть внутрь? – вопрошает Валентина Петровна, заранее зная наш ответ.
- Желаем, - откликнулся Леха.
- Свирид Семеныч! – кричит женщина и идет к выходу.
Тут же заходит мужчина в возрасте. Этакий крепкий старичок, который в руках держит отвертку.
- Я весь во внимании, Валентина! – улыбается он женщине и заглядывает за нее, рассматривая нас.
Валентина Петровна говорит ему что-то очень тихо, отчего у мужчины сходит улыбка с лица. Он озабочен и даже опечален. Поник. Опустив голову, идет к выходу.
- Сейчас Свирид Семеныч открутит саморезы, и вы отодвинете стеллаж. Он не тяжелый, - велела нам женщина, с чем мы и не спорили.
- А Свирид Семеныч – это кто? Завхоз? – уточняет Вадик.
- Да.
- Он же тоже давал показания против Спиридонова? – добавляет друг.
- Да. Он видел, как Алиса Войтова ходила сюда в тренерскую перед смертью. Он же был за охранника, когда Петя Климов решил сбежать.
На этих словах вошел в зал Свирид Семеныч с шуруповертом.
- Эх, и зачем былое ворошить, - сокрушаясь, он принялся откручивать саморезы.
- Это люди из полиции, Свирид Семеныч. Они пришли по поводу Машеньки, - объяснила Валентина Петровна.
Мужчина оживился:
- А, так вот в чем дело. А с ней что-то случилось? – он и правда был взволнован.
- Случилось. Но теперь все в порядке и эти добрые люди во всем разберутся, - чеканит директор, не забывая о строгости в голосе.
Через несколько минут все было готово. Вадик и Леха принялись толкать стеллаж.
- Вы уверены, что вам стоит здесь находиться? – неожиданно для меня тихо спросила Валентина Петровна, положив мне руку на плечо.
В ее глазах также читалось все. Чем-то она была похожа на мою очаровашку. В меру строгая, но справедливая. Предпочитает говорить то, что думает, не вдаваясь в общие подробности. Сейчас она переживала за меня. Переживала искренне, а не просто из вежливости.
- Я выдержу, - честно ответил.
- Вы уверенны? - почти шепотом переспросила женщина.
Я только кивнул головой в знак согласия. Валентина Петровна отстранилась от меня и подошла к Свирид Семенычу, который тоже был напряжен. Что-то спросила у него шепотом, поддерживая под руку. Между этими двумя людьми была особая тесная связь. Она читалась даже малознакомым человеком. Из рассказа понимал, что они очень долго работают в этом детском доме.
Парни отодвинули стеллаж, и Валентина Петровна подошла к двери со связкой ключей. Провернув ключ, толкнула дверь. Сама же отстранилась, давая возможность пройти нам.
В комнате темно. На окнах плотные черные полотна, но сквозь щели пробивается свет.
- Выключатель слева. Я не буду заходить туда, - категорично произнесла директор.
Вадик пошел первым, включил свет. Пройдя немного вперед, издал досадный стон. За ним в комнате скрылся Леха. Я же мешкался. Не решался сделать и шагу. Увидев, как Леха встал в дверях, решил, что мне нужно на это посмотреть.
Сделал несколько неуверенных шагов и заметил тусклый свет в небольшой комнате. Пододвинув Леху, также встал в дверях.
Передо мной открылась страшная картина. Вся комната представляла собой спальню стандартного борделя. Здесь тебе и постеры с голыми бабами на стенах, и сама голая надувная кукла. Больше всего пугала широкая кровать с кованой спинкой. На спинке наручники. Два комплекта. Постель не заправлена. На ней подушка с белой наволочкой, белая простынь и небрежно лежащее одеяло в белом пододеяльнике. Также небрежно было выложено покрывало сиреневого цвета. Создавалось впечатление, что вот только что здесь люди предавались любовным утехам.
Вдоль правой стены был стеллаж. Он пуст. По левой стене от входа комод. На комоде зеркало и какие-то многочисленные коробочки. Не сразу заметил, что в углу стоит вешалка, а на ней висят многочисленные плетки, цепи и прочие секс-игрушки.
Вадик подходит к комоду и выдвигает верхний ящик, но уже через секунду рывком закрывает его.
- Мля!
- Что там? – интересуется Леха.
- Мерзость здесь, Леха. Мерзость!
Я больше не могу на это смотреть. Задом отхожу назад. Пацаны тоже были не в восторге от помещения. За мной почти вылетел Вадик. Леха остался, чтобы сделать несколько снимков.
- Почему комната закрыта? – спросил уже гневно Вадик у директора.
- Мы не смогли все это убрать, - она стойко выдерживает его выпад. – Да и оба физрука отказались здесь работать. Я им выделила новую тренерскую. Из этой мы забрали только кубки и грамоты, которые были расставлены на стеллаже. Он сейчас пустым стоит. Вы его видели. А для наград у нас теперь целый уголок выделен. Комната осталась нетронутой. Только прута нет. Его забрали еще в прежнее расследование.
- А окна занавешены, это вы сделали? – уточнил Леха, когда вышел из тренерской, предварительно выключив свет.
- Нет. Это еще Спиридонов их закрыл, чтобы никто из воспитанников не смел подглядывать за ним. Чем он занимается в тренерской.
Вадик негодовал. Я примерно догадывался, что он мог увидеть в ящике комода.
- Последний вопрос, - продолжил Леха. – Если мы начнем дело о захоронении Алисы Войтовой, вы дадите свидетельские показания?
- Это значит, что вы будете ее выкапывать? – уточняет директор.
- Да, - подтверждает друг.
- Дам, - не думая, с ходу отвечает женщина. – Давно нужно ее похоронить по-человечески. С табличкой и памятником. Пете Климову мы с Машенькой четыре года назад обновили памятник. Красивый гранитный поставили.
