А вообще, очень хорошо, наверно, что такое со мной случилось, а то я как-то на волне эйфории от успехов и гладкости пути в Москве, начала забывать, какая она жизнь, в реальности.
И какие люди бывают в ней.
Конечно, родня напоминает, не без этого.
Мама опять звонила, спрашивала, есть ли у меня деньги. Судя по голосу — сильно на жоре. Я не стала даже разговаривать, посоветовала проспаться. Брату на меня, похоже, вообще плевать.
А ведь когда-то в детстве спали на одной кровати, согревая и утешая друг друга, маленькие и страшно одинокие…
Смаргиваю невольно выступившие слезы.
Мне двадцать лет, и я никому не нужна.
Та-а-ак… Подъехало самокопание…
Нет уж!
Решительно иду в ванную, умываться, приводить себя в чувство.
Смотрю в зеркало.
Блондинка, раскосые глаза, пухлые губы.
Мне двадцать лет, у меня все впереди.
В ванной открываю воду, а кран, вместо того, чтоб нормально сработать, неожиданно фырчит, а затем под напором холодной воды улетает в сторону, бьется о стену.
А я еле успеваю отскочить от снаряда.
И, в полной оторопи, смотрю на фонтан, мгновенно превращающий стильный интерьер ванной комнаты в декорации для фильма-катастрофы!
Ужас какой! Дикий ужас! Да я ни в жизнь не расплачусь за это все!!!
Черный плащ спешит на помощь
— Да-а-а, Мышь… — Тимур задумчиво осматривает поле боя, затем, не менее задумчиво, мокрую и несчастную меня, потерянно стоящую в сторонке, — а ты умеешь жить с размахом…
— Тимур… — в очередной раз пытаюсь объяснить я ситуацию, — понимаешь, я не ожидала… И я ничего такого…
— Ну да, ну да… Шороху на весь дом навела, три этажа протопила…
— Я не виновата, что у тут такие тонкие перегородки! — срываюсь я на легкий крик, но тут же прихожу в себя. Не время орать и качать права, Вика, не время. Изображаем из себя несчастную жертву обстоятельств. Вдруг прокатит? Вот знала же, что не надо было соглашаться! Что все слишком шоколадно, чтоб долго тянуться!
— Перегородки — это одно, — кивает нисколько не обидевшийся на мои эмоции Тимур, — а вот почему ты дверь не открывала сантехнику?
— Я не знала, что это сантехник, — тут я решаю, что надо всхлипнуть, и всхлипываю, — они все так стучались… Так орали… Я испугалась…
— А мне почему не позвонила?
— Думала… Думала, сама разберусь… А тут такие тонкие перекрытия… Все, как губкой, впиталось и моментом просочилось вниз… А я еще не сразу нашла, где воду перекрывать… Пока искала, уже набежало… И упала, ударилась еще… Вот…
— Где ударилась? — Тимур меняет свое снисходительное выражение на внимательное, направляется ко мне, — головой?
— Нет, — синхронно с ним отхожу на несколько шагов, бурчу тихо, — противоположным… местом…
— Противоположным… — Тимур на секунду зависает, соображая, что я имею в виду, а затем ржет, — задницей, что ли? Тем более, показывай!
— Еще чего! Нет!
У него настолько серьезным лицо становится, что я реально думаю, будто сейчас подхватит и стащит с задницы шорты, чтоб разглядеть увечье, и пугаюсь.
Но Тимур останавливается и опять ржет.
А я негодую. Весело ему! Я тут чуть от страха и безысходности не умираю, а он ржет!
Хмурюсь, прикидывая, побыть ли еще беззащитной зайкой, или пора уже как-то выползать из этой роли, но неожиданно из ванной доносится громкий грюк, а затем еще более громкий мат, и в комнате появляется сантехник.
Его привез Тимур, а Тимура, в свою очередь, вызвала сюда охрана.
Очень, надо сказать, оперативно у них тут все.
Правда, и вода разлилась и запакостила всю ванную, коридор и слегка кухонную зону, тоже очень оперативно.
Ну, тут и моя вина имеется, что уж говорить.
Сначала протупила, пока искала, где перекрывается вода.
Потом поскользнулась и сильно ударилась задницей.
Настолько сильно, что реально минут пять только материться могла. А вот встать — никак.
Вода за это время сделала свое черное дело, конечно.
Я сначала пыталась прибрать все сама, размазывала холодную гадость по всей жилплощади собственными футболками и шортами, потому что ни тряпок нормальных, ни тазика в квартире не нашлось, а сама я как-то покупкой инвентаря не озаботилась.
В конце концов, по полу ползал моющий робот-пылесос, а протереть один раз в день немногочисленные поверхности одноразовой тряпкой — дело пары минут.
Вот и поплатилась за свою лень и беспечность.
В ход пошел весь мой немудрящий трикотаж и даже байковая пижамка, за каким-то хером притащенная в большой город.
В итоге, мне сейчас даже переодеться не во что.
Реально, мокрая, как мышь, стою.
И Тимур на меня смотрит с удивлением. И вообще… Что-то слишком пристально смотрит.
Поспешно складываю руки на груди, припомнив, что белья у меня под тонким трикотажем нет никакого. Позорница…
Сантехник, появившийся в дверях, тоже, кстати, что-то слишком долго рассматривает…
— Ну что там? — поймав его взгляд и нахмурившись, спрашивает Тимур, и сантехник, оторвавшись, наконец-то, от меня, поворачивается к нему.
— Ну чего? Надо все менять.
— Дом новый, сантехника тоже, — спокойно отвечает Тимур, — что здесь не так?
— Вот об этом, Тимур Анварович, я бы наедине с вами потолковал… — Сантехник выразительно кивает на выход, — есть у меня вопросы к подрядчикам…
Тимур идет за ним следом, оборачивается на пороге и, улыбнувшись, подмигивает мне:
— Никуда не уходи. Я скоро вернусь.
Затем выходит из квартиры, оставив меня одну в полном обалдении.
Это что такое сейчас было? И куда это, интересно, я сейчас могу в таком виде уйти?
— Тебе есть, во что переодеться?
Я вздрагиваю, отрываюсь от разглядывания яркой солнечной улицы и ломания собственных пальцев, разворачиваюсь.
Тимур стоит в проеме двери и смотрит на меня. Странно так смотрит. Мне… Наверно, мне не нравится. Слишком уж все внутри сжимается от его взгляда. И прикрыться хочется.
Сколько он уже находится в комнате? Как давно смотрит на меня?
— Нет… Почти нет… — наконец, тихо отвечаю я, — вся моя одежда — вон… — киваю на грязную мокрую кучу в коридоре, — я… растерялась, — добавляю, уже даже не надеясь оправдаться.
Поздравляю, Вика, место абсолютной дурочки — твое по праву.
— Понятно, — усмехается он, а затем кивает, — пойдем.
— Куда? — я удивленно провожу ладонями по мокрой майке, показывая, что никуда в таком виде не могу выйти.
— Покатаемся. А тут пока что приберут.
— Не надо! — я пугаюсь, прикидывая, сколько придется платить за уборку, — я сама!
— Нехер, — неожиданно жестко отвечает Тимур, и я замираю, видя его истинное лицо, всего на мгновение показавшееся из-под маски вечного балабола и весельчака, — это — косяк не твой. И разбираться — не тебе. Считай подарком от управляющей компании.
— Но…
— Мышь, — раздраженно прерывает он меня, — давай ты мне не будешь мозг делать сейчас? Быстро шевели жопкой в направлении двери.
Я хмурюсь, открываю рот, чтоб возразить и высказать все, что я по этому поводу думаю, но Тимур смотрит на меня неожиданно устало…
И я закрываю рот и молча шевелю… жопкой в заданном направлении.
Внутреннее чутье подсказывает, что зверя сейчас злить не стоит. И противоречить ему — тоже.
В конце концов, чем плохо, что в квартире приберутся? Главное, чтоб вещи мои не выбросили. Я их постираю потом и еще пять лет носить буду…
Подхватываю рюкзак, запихиваю туда все самое важное: ноут, внешние диски и накопители, документы, телефон.
Потом лезу в шкаф, в пустой надежде, что там завалялось хоть что-то, что можно нацепить. Но нахожу лишь тонкую водолазку и широченные бойфренды. Жарковато для летнего полудня, но деваться некуда.
— Я… Сейчас… — торопливо подхватываю одежду и нерешительно смотрю на Тимура, который все так же стоит, изучая меня хмуро и внимательно. — Мне надо… Переодеться.
В доказательство показываю вещи и выжидательно смотрю на арендодателя. Должен же сам понять и выйти? Или придется выгонять?
