Ужас подкатывает к горлу, когда рядом тормозит автомобиль. Я делаю вид, что слепая и в упор ничего не вижу. Иду быстрее и еще быстрее. Тогда раздается пронзительный гудок, от которого я подскакиваю, но настырно продолжаю идти, будто самая глухая на всем белом свете.
А дальше происходит страшное: машина обгоняет, подрезает и останавливается, перегородив мне путь. Сердце пропускает удар, когда опускается окно.
— Садись, — звучит точно, коротко, и я с трудом верю ушам и глазам.
— Дядя посалник, — сонно бормочет Лиса, перед тем как зевнуть и обратно зарыться носом в мою шею.
Просить дважды не приходится, особенно когда вдалеке снова бьются бутылки. Я ныряю в теплый салон, где сидела не так давно. Смотрю на приборную панель, потому что боюсь посмотреть на мужчину рядом. От былой легкости не осталось и следа. Дым крепко сжимает руль, возвращая автомобиль на дорогу. У меня ладошки потеют, но я все же пытаюсь заговорить.
— Как ты здесь оказался? — очень тихо произношу я.
— Банкомат нужен был. Зашел в магазин.
Он не лезет с вопросами, что случилось. Спрашивает только адрес, и меня посещает дежавю.
— Отвези на Седова, пожалуйста. Я обязательно сброшу тебе денег, когда телефон включится. По номеру можно? — Я ведь сохранила его номер.
Выражение лица Дыма меняется, он кажется рассерженным.
— Ты собираешься там ночевать?
Что? Где?
— Ты про квартиру? Да, собираюсь.
— Там нельзя находиться с ребенком.
Я так устала сегодня, что не хочу спорить и выслушивать нравоучения.
— Просто отвези меня туда или высади где-нибудь в освещенном месте ближе к центру. Доберусь.
Машина со свистом тормозит так резко, что я, непристегнутая, чуть не улетаю с Лисой вперед. Испугавшись, оглядываюсь по сторонам, но там ни перекрестков, ни светофоров. Прямо тут высадит? Ну и ладно! Достало все! Тянусь к ручке под его твердое «стоять».
— Сажа, которая остается после пожара, оседает в легких и оттуда не выводится. Так можно заработать много болячек вплоть до астмы. Ты не останешься там с ней, — указывает на Лису, которую невольно прижимаю к себе.
— Но…
— Завтра ты сделаешь, как считаешь нужным, а сегодня, как я сказал. Вы останетесь у меня, это не обсуждается.
Дым не ждет моего согласия, я его, собственно, и не даю. Стискиваю зубы, чтобы ничего не сказать — слишком много в голове гадостей. Стискиваю сильнее, потому что кажется — распадусь на части.
Даже представить не могу, что нас ожидает, но машина уже движется вперед, разрезая фарами ночь.
Глава 9
Юна
Bebe Rexha — Sabotage
— Храбрый принц-пожарный не отступил перед лицом опасности, — поглаживая по голове, рассказываю Лисе полюбившуюся сказку. — Он должен был спасти принцессу из лап огнедышащего дракона, поэтому потушил драконье пламя из волшебного шланга. Пожарный взобрался на башню, вызволил принцессу из плена, и жили они долго и счастливо!
Глаза у малышки слипаются, а она просит еще и еще. Готова слушать про принца-пожарного бесконечно.
Когда Лиса наконец засыпает в обнимку с любимым крокодилом, я прикрываю глаза от усталости и чуть было не отключаюсь рядом. Очнувшись, резко сажусь на кровати. В первые пару секунд даже не понимаю, где нахожусь: серые стены, пустая напольная вешалка в углу, шторы, которые не пропускают свет, и диодная лента под потолком. Я хотела такую, когда делала ремонт, но ценник, который озвучил прораб, оказался заоблачным для моей скромной обители. Зато сейчас я могу любоваться мягкой полосой рассеянного света над головой. Правда, недолго.
Проверяю Лису рядом, та причмокивает во сне. Заставляю себя встать: как минимум мне нужно умыться, как максимум — спуститься и поблагодарить Дыма. Отчего-то знаю, что он ждет. Я ведь когда уносила Лису, он так и сказал: «Жду тебя внизу».
В свете ярких ламп ванной комнаты отчетливо видны последствия тяжелого дня и приключений под дождем: в зеркале отражается чудо со спутанными волосами и в мятой одежде, которое делает жалкую попытку улыбнуться. Я и правда выгляжу жалко. Без волшебной палочки и пары магических заклинаний это не исправить.
Освежаю лицо, распускаю влажные волосы из косы, пытаюсь прочесать их пальцами. И замираю, пропустив вдох, когда слышу стук ящиков снизу. Черт, нужно спуститься и «закрыть гештальт», а после спокойно лечь спать, потому что завтра рано вставать. Только спокойно спать в чужом доме, в его доме, вряд ли получится.
Я, стараясь не шуметь, спускаюсь по лестнице, оглядываюсь по сторонам. У Дыма двухъярусная квартира — небольшая, но очень стильная, вдоль и поперек пронизанная духом минимализма. Здесь и правда ничего лишнего: никаких деталей, ни одного живого цветка или картины, только модное встроенное оборудование и тумба с зеркалом в прихожей, на которой стоит четыре разноцветных пузырька с парфюмом.
Я как раз подхожу туда и проверяю телефон на зарядке. Ничего нового: десяток сообщений от Аси, в том числе голосовых, и смс-подтверждение от Вознесенских, что завтра их дворец ждет меня для уборки. Блокирую телефон и кладу экраном вниз. Немного отпускает, потому как появляется определенность — завтра мы с Лисой весь день будем в тепле и уюте, а к вечеру я что-нибудь придумаю. Вознесенские не возражают, что я приезжаю с ребенком. Пытались возразить поначалу, но, перебрав с десяток других «мастеров чистоты», как они благородно зовут уборщиц, все-таки вернули меня на моих условиях. Точнее, на условии, потому что оно одно — Лиса.
Боковым зрением вдруг ловлю тень и резко оборачиваюсь на инстинктах. Дым стоит у барной стойки в центре кухни, объединенной с залом, держит стакан воды в руке и ухмыляется уголком губ.
— Эй, — не придумываю ничего умнее. Я чертов матер красноречия.
— Уснула принцесса? — дает понять, что слышал через открытую дверь весь мой рассказ. — Волшебный шланг, серьезно? — улыбается по-доброму. — Для достоверности: у пожарных — рукава, шланги на дачи.
И почему эта информация так смущает меня? Сам Дым в простой домашней футболке и серых пижамных штанах смущает меня.
— Что-нибудь хочешь? Вода, чай? Кофе не предлагаю. Ты ужинала? — заполняет паузу и пространство заботой, которая мягко обволакивает со всех сторон. Но мне от нее неуютно.
Может, для кого-то такое внимание — сущий пустяк, только я слишком давно не слышала подобных вопросов. Даже придя к Асе, получала что-то вроде «чувствуй себя как дома».
— Нет, спасибо, — чуть охрипшим от волнения голосом отвечаю я.
— Ты не переоделась, забыл. Минуту.
Едва договаривает, исчезает, а я остаюсь нервно оглядывать себя. Правда, Дым быстро возвращается из комнаты под лестницей. Он протягивает свежую майку, от которой пахнет морским кондиционером для белья, и такое же приятное на ощупь полотенце.
— Штаны не по размеру будут, но могу одолжить.
— Нет, спасибо, все хорошо.
Я просто надеюсь, что футболка будет длинной. Не вынесу, если он сделает для меня хоть что-то еще, особенно учитывая тот факт, что я ничего не могу дать взамен.
— Ты недавно здесь живешь? — перевожу тему, приметив из мебели еще два стула да телевизор.
— Лет пять уже, — удивляет ответом. — Ты, кстати, не замерзла? Холодно было, давай сделаю горячий чай.
— Нет…
— Еще раз скажешь спасибо, получишь по заднице.
Я вспыхиваю от его слов. Слишком резкий переход от общения, которое мы более-менее выстроили, к чересчур интимному для меня. И вроде бы головой понимаю, что Дым ничего такого не сказал. Это ведь только моя проблема, что в двадцать четыре года я краснею от слова «задница» в моем присутствии.
— Что ты собираешься делать с квартирой? — Дымов, как назвал его один из друзей, обходит барную и протягивает стакан с газировкой. — Я бы, конечно, посоветовал продать ее, но это не мне решать.
Это память об отце.
— Я не готова ее продавать.
— Ничего хорошего в сгоревшей квартире нет, но, если ты решишь оставить ее, парни помогут тебе с ремонтом. Это я обещаю. У меня, к слову, тоже руки некривые, мебель могу взять на себя.
