себя за всё. Боль в груди опять терзает меня. Я мог бы проследить за Таллией и узнать, где она живёт, или просто покопаться в её деле. Но я не хочу нарушать грани дозволенного. По моему плану наше знакомство должно было раскрывать мне тайну за тайной, словно это мой рождественский подарок, и я медленно добираюсь до того, что сделает меня счастливым. Но придётся подождать. Неделю. Я могу выжить неделю без Таллии, потому что сейчас мне важно, чтобы она танцевала дальше. При таких ранах она может отказаться танцевать, и я всё потеряю. Чёрт. Какой я мудак.
Для меня неделя без Таллии — мучительное испытание. Кошмары снова вернулись. Холодный пот, прошибающий до костей. Ярость, негодование, злость и агрессия. Каждодневная заявка на бой, но подходящих партнёров нет. А у меня кулаки чешутся. Остаётся только держать свою гадкую сущность внутри себя во время переговоров и трахать до слёз свою секретаршу. Вот, во что я превратился за неделю без Таллии. Снова наркотики, дурман, безразличие и музыка на повторе, под которую она танцевала. Я схожу с ума. Мечтаю, думаю и не выхожу из комнаты, которую оборудовал под танцевальный зал для неё. Я, словно безумный, выбираю наряды для выступлений. Развешиваю каждую кофточку и платье в её новом шкафу, покупаю грёбаные цветы и делаю вид, что Таллия живёт вместе со мной. Блять, я схожу с ума.
Осталось всего пара часов до того момента, когда боль снова отступит, и я смогу себя контролировать. Я сбил уже все костяшки на руках, пока бил грушу всё это время. На ринг так и не смог выйти.
Никто не хочет драться со мной. Это бесит. Слэйн, как назло, взял недельный отпуск, чтобы съездить на источники вместе с семьёй и отдохнуть. А я? Мучаюсь. Никому нет дела до меня, даже Дарина перестала названивать. Но ничего. Ничего. Я ведь знал, что когда-нибудь моё мучение закончится. И вот конец.
Выгляжу, как улыбающийся и обдолбанный мудак, когда вхожу в клуб. Я специально избегал появления здесь, чтобы не было соблазнов. Мне уже достаточно слухов про то, что я убийца и чудовище. Хотя это правда, но я не хочу, чтобы Таллия об этом узнала. Конечно же, ей рассказали о том, что я кобель. Я мужчина.
Свободный мужчина. Но если я собираюсь обладать Таллией, то должен вести себя сдержано. Ага, я и сдержано — две параллели, которые никогда не пересекутся.
— Сэр, — Елена встречает меня.
— Всё хорошо в клубе? — интересуюсь я.
— Да, всё хорошо. Вы могли бы пройти за мной, сэр? Это личное дело, — сухо просит она.
Хмурюсь и киваю ей. Мы проходим мимо гостей, некоторых я приветствую и пожимаю знакомым руки, поддерживая разговор о том, как стремительно развивается мой клуб. Полчаса я трачу на то, чтобы пройти до кабинета Елены.
— Что-то не так? Не помню, чтобы между нами было что-то личное. Или ты подала на развод? — резко спрашиваю её.
— Нет, сэр, я до сих пор счастлива замужем. Личное, я имела в виду Таллию. Я пыталась связаться с вами, но ваша секретарша отвечала, что вас нет на месте, или вы не хотите ни с кем разговаривать, или что-то ещё. Поэтому мне пришлось дождаться, когда вы лично приедете сюда. Таллия оставила вот это и ушла. — Елена протягивает мне кусок бумаги.
— Что? — рычу я. — Кто разрешил ей уйти?
— Она никого не спрашивала, сэр. По договору любой работник может уйти без последствий в течение испытательного срока. Так как мы с Таллией заключили новый договор, то она была именно на испытательном сроке. Она оставила записку для вас, сэр, — отвечает Елена, продолжая держать клочок бумаги, и я выхватываю его.
Меня всего трясёт от ярости. Это грёбаная шутка. Я держался целую неделю. Неделю, мать её! Я дал Таллии время, чтобы она восстановилась, а она кинула меня.
«Я приношу свои извинения за столь внезапный уход, мистер Экри. Не буду лгать вам и убеждать в том, что мне было интересно работать с вами, но клуб мне нравился. Простите, но я больше не могу травмировать себя из-за ваших прихотей. Мне, правда, жаль, что танцы для меня не так важны, как моё здоровье. Я оставляю две тысячи евро, как и было указано в моём прошлом контракте, из-за того, что подвела вас и не оправдала ваших ожиданий. Но я не могу больше этого терпеть. Вы невыносимо эгоистичны и жестоки. Всё, что случилось со мной по вашей вине, лишило меня желания возвращаться в клуб, особенно к индивидуальным выступлениям, которые я ненавидела. Я уезжаю и прошу меня не искать. Я выхожу замуж и буду жить в Польше. Желаю вам, сэр, найти то, что вы ищете. Всего вам наилучшего.
С уважением, Таллия»
Ни хрена это не уважение!
— Сука! — ору я, комкая бумагу, и швыряю её в лицо Елене.
Блять! Блять! Блять!
Какого хрена?
Таллия вылила на меня дерьмо, да ещё и не оценила моего душевного порыва простить её за то, что она молчала из-за ран на ногах. Она выставила меня чудовищем. Сука!
Удар. Ещё удар. Моя голова дёргается, и кровь закипает жёстче.
Рычу, бросаясь на противника, и заваливаю его на пол. Мой кулак ударяет его в висок. Ублюдок. Снова и снова. Я давлю коленом на рёбра, удерживая на полу мужчину, истекающего кровью.
Подскакиваю на ноги, когда слышу треск кости и хватаю его за шею.
Бросаю ублюдка в металлическое ограждение, и он кряхтит, скатываясь на пол. Кровь остаётся на полу и на металле с шипами.
— Каван, достаточно! — кричит Киф.
Но мне мало, сука. Мне мало. Я хочу задохнуться от крови. Хочу сдохнуть в этом смраде дерьма и мочи. Я, блять, не остановлюсь.
Месяц прошёл паршиво для меня. Кошмары. Драки. Боль.
Ненависть. Всё это сделало меня безумным и злым. Каждый вечер несколько драк в разных клубах. Я записываюсь туда не под своим именем и нарываюсь каждый раз, чтобы выплеснуть из себя воспоминания о той грёбаной ночи, когда меня кинули. Сука. Я до сих пор ненавижу эту суку. Я больше не могу контролировать себя. Не могу нормально жить. Я даже не работаю нормально, а только ломаю, крушу всё и дерусь. И мне плевать на последствия.
— Каван! — Несколько мужчин хватают
