— Что здесь происходит? — повторяет он, постукивая себя по голове. — Ты действительно не хочешь знать.
Наверное, нет.
Я опускаюсь перед ним на колени и кладу одну руку на его согнутое колено.
— Ты все равно должен мне рассказать.
Он ухмыляется — выражение, которое я никогда не хотела бы видеть на его лице. Оно делает его похожим на его отца, а это сравнение, о котором мне никогда, никогда не нужно напоминать. Но он не может ничего поделать с тем, кто его отец, так же, как я не могу поделать с тем, кем был мой отец. Рожденная в предательстве, выросшая среди тьмы, такой мерзкой, такой токсичной, наши души не похожи друг на друга.
Возможно, первые семнадцать лет своей жизни он прожил в блаженном неведении о жизни Братьев Цыганей, но я уверена, что он все понял и даже больше.
— Я думаю о тебе и моем отце, — говорит он, и у меня замирает сердце. — Я думаю обо всех тех временах, когда ты была… — он с трудом выговаривает следующую часть, — С ним, и это заставляет меня хотеть убить вас обоих. — Он протягивает свою свободную руку и кладет ее мне на щеку. Я не смею пошевелиться, застыв на месте, пока он позволяет своей руке так нежно спускаться вниз и обхватить мое горло. Он не сжимает его, просто позволяет ей лежать там в качестве не очень деликатного жеста.
— Дай угадаю, — говорю я, кровь шумит в моих ушах, когда гнев присоединяется к стыду, уже покрывающему мое существо. Злость на то, что мы оказались в такой ситуации из-за наших поганых семей и клуба, который контролировал нас всех. — Ты хочешь задушить меня? Давай. Я, наверное, заслуживаю этого. Просто пообещай, что убьешь его, как только закончишь со мной.
Он скрывает свои эмоции за маской безразличия и убирает свою руку с моего горла; моя кожа горит там, где лежала его рука, жаждая его прикосновений снова. Что, конечно, очень плохо. Но все же. Я бы предпочла угрожающую руку на моем горле от Джейса, а не яростный захват похоти от его отца.
Дорнан. Почему ты просто не сдохнешь, ублюдок?
— Я никогда не закончу с тобой, — бормочет Джейс, делая свежий глоток водки и гримасничая от того, что она, без сомнения, обжигает ему горло. — Даже когда ты умерла, я не закончил с тобой. Ты преследовала меня шесть долбаных лет. Я до сих пор не уверен, что ты действительно здесь.
Я протягиваю руку и провожу пальцем по черному кругу под его неповрежденным глазом.
— Когда ты спал в последний раз? — спрашиваю я, повторяя вопрос, который он задал мне несколько дней назад.
Он пожимает плечами.
— По крайней мере, поднимись с пола и сядь на диван. Я убрала с него стекло.
Я встаю и протягиваю ему руку, которую он берет и поднимается на ноги. Он продолжает держать свою бутылку водки, но быстро роняет мою руку, возвращаясь в свою собственную маленькую вселенную. Я хмурюсь, прикусив губу.
— Ты хочешь, чтобы я ушла? — спрашиваю я. В моем тоне нет ни злобы, ни обиды. Если ему нужно пространство, я с радостью ему его предоставлю. В окрестностях Лос-Анджелеса есть тысяча мотелей, где я могла бы спрятаться, пока жду, когда Дорнан либо очнется, либо умрет.
Боже, я так хочу, чтобы он умер.
Джейс качает головой.
— Нет. Оставайся. — Он не смотрит на меня, но его слова достаточно убедительны, чтобы я поверила, что он искренен. Я могу простить этому парню то, что он не в состоянии справиться со всем тем дерьмом, которое я раздула за очень короткое время.
Я жду в коридоре, пока он бродит вокруг, на автопилоте закрывая окна. У стены прямо напротив входной двери он набирает код на маленькой клавиатуре, и вспыхивает красный свет. Я помню эту систему безопасности с тех пор, как приходила сюда раньше.
Я помню многое из того, что было раньше.
Воспоминания о давно минувших днях, о невинности и первой любви, вьются вокруг моего сознания, как ниточки, тихо шепчут, заставляя меня страдать. Часть меня хочет затеряться в них на некоторое время, но, когда Джейс захлопывает оставшееся окно и входит в гостиную, я возвращаюсь в настоящее.
Я осторожно следую за ним, не зная, желанно ли мое присутствие. Я неловко замираю, когда Джейс откидывается на край дивана, который имеет продолжение в виде шезлонга. Он скрещивает ноги и уныло смотрит на свою бутылку водки. Из кармана его джинсов раздается виброзвонок, и он достает свой телефон, закрывая один глаз, чтобы прочитать сообщение.
Его лицо мрачнеет.
— Что? — тихо спрашиваю я.
Он бросает телефон на диван рядом с собой.
— Кто-то нашел Джимми.
Джимми. Конечно. В суматохе всего происходящего я почти забыла о мертвом человеке, чья кровь покрывала меня с ног до головы всего несколько часов назад.
— Мертвого?
Он смотрит на меня как на идиотку.
— Да, мертвого. Обычно так бывает, когда кому-то вышибают мозги.
Я почти говорю: «Обычно так бывает, когда взрывается мотоцикл», но тут же сдерживаюсь. Сейчас это не поможет.
Я думаю о Джимми, и это беспокоит меня. Сначала я не знаю почему, но потом понимаю… Это было случайное, инстинктивное движение, когда Джейс приставил пистолет к виску Джимми и нажал на курок. Без колебаний.
— Зачем тебе понадобился пистолет Джимми? — неожиданно спрашиваю я. Это не тот вопрос, который я действительно хотела задать, но он тоже беспокоил меня. Зачем мы вообще устроили всю эту шумиху с оружием, и предложили Джимми поучаствовать в шоу под названием «поимей и убей Джульетту»? Почему Джейс просто не использовал свой собственный пистолет? Ведь вероятность того, что его пистолет — пистолет Дорнана — будет зарегистрирован, практически равна нулю. Они байкеры, а не члены террористической группировки. Теперь, когда мой мозг снова функционирует, все эти вопросы прожгли дыру в моем мозгу, но именно невысказанные вопросы ранят еще сильнее.
Почему ты ждал шесть лет и не сделал ни черта, чтобы навредить своему отцу?
Почему ты не убил его?
Почему твое тело покрыто татуировками клуба? Семейными нашивками и эмблемами клуба?
Почему ты вообще здесь?
Я могу убить человека и смотреть, как он умирает, но я не могу задавать такие вопросы. Не сейчас. Я слишком боюсь того, какими могут быть ответы. Поэтому, вместо этого, я задаю более безопасный вопрос.
Зачем тебе понадобился пистолет Джимми?
Джейс смотрит на меня с минуту, прежде чем ответить.
— Пистолет Дорнана был поврежден, когда под ним взорвался мотоцикл. Я сомневался, что он выстрелит. Представь, если бы я попытался выстрелить в Джимми из неработающего пистолета.
У меня желудок скрутило от этой картины. Да. Действительно, представьте.
— Представь, что бы они сделали с тобой и со мной.
— Ты умный, — говорю я, чувствуя себя глупо, что эта мысль не пришла мне в голову на парковке. Я была неосторожна, и, если бы не быстрая смекалки и отличная игра Джейса, мы оба, вероятно, были бы мертвы.
Я точно была бы мертва.
— Я парень с деталями, — говорит Джейс, откидывая голову назад и на мгновение закрывая глаза. Я делаю глубокий вдох и сажусь на другой конец дивана, мои мысли сильно беспокоят меня.
Почему он все еще здесь?
Слова Эллиота снова преследуют меня, как удар в живот. Я сказала ему уйти. Я ужасный человек.
Он сын Дорнана. Его кровь течет в его жилах.
Я бросаю взгляд на Джейса, и мое тревожное настроение переходит в едва приглушенный смех, когда я вижу, что он крепко спит, отключившись, сидя на диване, одна рука все еще крепко обхватывает горлышко бутылки водки.
Я не могу сердиться на него сейчас. Он очарователен, когда спит. Я отгоняю эти тревожные вопросы. Они все равно будут заданы утром.
Я встаю и на цыпочках подхожу к тому месту, где лежит Джейс, осторожно разжимая пальцы от бутылки водки. Я возвращаю ее в холодильник, а затем бесшумно прохожу в его спальню. Я хватаю одеяло с его кровати и несу его в гостиную, слегка накрывая им Джейса. Он замерз, и на мгновение я просто смотрю, как он спит, морщины на его лице исчезают во сне.
