чему, некоторые уже на встречу просятся.
— Дело. Запиши. А что другие?
— Притаились. Говорят, нечистое дело.
Владимир поморщился. У него осечек не бывает. Значит будут воду мутить. Жаль.
— Ты передал, что дочь главаря теперь моя подопечная?
— Конечно передал, Владимир Борисович. С первыми же петухами и передал. Мол, принцесса у нас. Пока вы опекун — будете заведовать делами. Замуж выдадите — дела мужу перейдут. Все, как полагается, передал.
— А они все равно сомневаются?
— Так мне из полиции позвонили… Говорят, тело жены не нашли.
Владимир дернулся, но удержал себя.
— Как не нашли? Куда она могла пропасть?
— Не могу знать, Владимир Борисович, только сомневающиеся подозревают вас в подставе. Мол, вы за старые обидки жену прикарманили и невестой прикрываетесь.
Черт! Вот это было плохо. Если бы он мог, то так бы и поступил. Но в их мире такого обмана не признают. А раз нет тела Леры — нет и доказательства честно занятого места.
Междоусобиц не избежать.
— Приведи всех, кто был на зачистке, — распорядился он.
Вряд ли кто из них сможет стать убедительным свидетелем, но вдруг и в его рядах затесалась крыса? Кому же понадобилось прятать Леру?
На ум сразу пришло упущенное воспоминание. Когда он выстрелил в нее, она дернулась и обмякла. Не было судорог и конвульсий. Он просто не придал значения. А может, стоило проверить?
Он не сделал контрольный. Просто не смог. Не в нее.
Зато теперь он может нарушить слово и из-за его халатности на Мию откроют охоту.
Полдня он гонял по городу, расставляя своих смотрителей и закатывая хвосты. Даже не думал, что смена власти в криминальном мире так быстро можно провернуть. После свержения предыдущего, им с Толяном пришлось попотеть, доказывая свое право.
Теперь же большинство просто не сопротивлялись. Платили Толяну, теперь будут отстегивать Владимиру. Поставляли одному, теперь по тем же деньгам — будут другому. Обслуживали этих, теперь обслужат тех.
Запах всевластия нереально кружил голову. Это же теперь власть без оппозиции, полиция на побегушках, весь город под полным контролем и никакого сопротивления!
Вот только почему ничего его не радует?
Почему азарт погас?
Почему он мысленно постоянно возвращается к Лере и отдает приказ проверить каждую сточную канаву и канализационный колодец, прошарить все подлески, но найти — найти ее!
* * *
Мия довольно быстро влилась в их семью. Она игнорировала Владимира, но находила удовольствие в играх с парнями. Теперь шума, беготни и игр в доме стало больше. Догонялки, войнушка, прятки и «пол-лава» распространились по всему дому.
Все же разница в возрасте всего три года. Хорошо, что пока между ними детские игры.
Только однажды Владимир стал свидетелем ссоры и драки из-за Мии.
— Я первый предложил ей играть!
— Ну и что? Она сказала, что моя игра интереснее!
— Пошел ты!
— Сейчас получишь!
Это Владимира разозлило. Не хватало еще из-за девчонки рассориться близнецам. За все восемь лет он не мог вспомнить никакого раздора.
Пока Денис и Дима колошматили друг друга, не поделив девочку, Владимир в два шага оказался возле нее, достал пистолет и приставил его ко лбу удивленной, но совершенно не напуганной Мии.
— Если вы и дальше будете ее делить — я ее убью.
Мальчишки сразу же расцепились, ошарашенно поглядывая на Мию и отца.
— Всё? Предмет спора исчез?
— Да, пап. Мы больше не будем.
— Только не трогай её. Она наша.
Владимир перевел взгляд на девочку, собираясь той сделать наставление, что если она еще раз станет причиной ссоры между близнецами, то будет лично отвечать перед ним. Но наткнулся на глаза ее матери. Леры.
Горло сдавило, Владимир поспешно убрал пистолет и сбежал, так и не сделав девчонке внушение.
Он обещал спасти город от отравления и кровавой войны? Он сделал.
Он обещал воспитать ее дочь как принцессу? Он справится.
Но тогда он еще не знал, что оставил в живых свидетеля кровавой расправы, что тело Леры не найдут, потому что она осталась жива, что близнецы, боясь за жизнь Мии, перестанут ее делить и будут играть с ней вдвоем. Сначала — в детские игры, а когда вырастут, их игры тоже станут взрослыми.
Часть 2. Между двумя бандитами
Не у всех принцесс сладкое детство. Но мое по большей части оказалось сладким, только с горьким привкусом.
Я не помнила мать, которая отдала свою жизнь за мою. Немного помнила отца, хотя, полагаю, он со мной проводил времени куда меньше, чем мать, но почему-то запомнился лучше.
Вся горечь моего детства сконцентрировалась на приемном отце Владимире Кострове. От меня не скрывали правду. Я знала, что мою семью убил Владимир. Я ненавидела его всем сердцем, всю агрессию срывала на нем. Надо ли говорить, что он не пытался сближаться со мной или проявлять чуткость? Но при этом обеспечивал всем необходимым. Я жила как принцесса, но всегда помнила свое место в доме убийцы.
И все же два брата-близнеца подслащивали мою жизнь как могли. Иногда делая ее сладкой до приторности.
Я очень отчетливо помню пистолет, приставленный к моему лбу Костровым и его ледяной тон:
— Если вы и дальше будете ее делить — я ее убью.
Это была последняя ссора Дена и Дима из-за меня. С того момента меня не делили, мной пользовались вместе, сообща. Играли мной вместе, и вместе определяли, куда я иду, с кем, в чем и что буду делать.
Нет, меня это не напрягало, парни были старше и с ними было весело. Они всегда придумывали очень прикольные забавы. И детство вместе с ними было очень интересным.
А потом как-то всё стало меняться. Мне было двенадцать, а им по пятнадцать, детские игры уступили место более взрослым. Тогда все было очень невинно и все еще по-детски.
— Почему ты его поцеловала, а меня нет? — возмущался Ден.
— Я сказала тебе спасибо!
— Мия, этого недостаточно! Целуй!
И я подошла, чтобы поцеловать его в щеку, как до этого поцеловала Дима, но Ден всегда был прохвостом, он резко повернул голову, а у меня случился первый поцелуй в губы. Тогда еще невинный, но с того дня простым «спасибо» мне уже было не отделаться.
Еще я помню свои пятнадцать лет, когда Костров неожиданно вспомнил обо мне. Всегда казалось, он забыл про
